Страница 19 из 96
А вот в Верхних планах у всех сложилось по-разному. Я к Штанским прибился, причем, будете смеяться — против своей воли, меня именно что обстоятельства в клан загнали — но это долгий и отдельный разговор. В общем, тогда я и пересмотрел свое отношение к людям. А Князь к людям не пошел, хотя в Верхних планах никаких альтернатив не было — тогда вся земная диаспора исключительно из людей состояла. Он как-то соло крутился, поэтому поначалу отстал в прокачке сильно, в Верхних планах в одиночку делать нечего, сами знаете. Но Князь хоть людей и ненавидит люто, но бычара капец какой упрямый и далеко не дурак. Потихоньку, полегоньку, зубами цепляясь — он поднялся все-таки, прокачался не хуже остальных.
— А остальные? — хрюкнул свин.
— Как всегда — у всех жизнь по-разному сложилась. Лев в первый же год в Верхних планах погиб, причем очень глупо. Не повезло ему — вот просто не повезло, удача изменила. Макака и шимпанзе… У них любовь была, они на Земле еще поженились, наверх ушли одновременно и там вместе держались. Там же и разбежались — я до сих пор не знаю из-за чего, знаю только, что ненависть у них оказалась столь же сильной, как и любовь. Она три года бывшего мужа как зверя обкладывала, а потом все-таки дотянулась и грохнула. Убила — и сама на перерождение ушла, добровольно. История, в общем — хоть роман пиши. Гриф сел надолго вскоре после меня, там все к тому шло. Если честно, его всегда на криминал тянуло. Получил триста лет, лет через семьдесят выйдет, если в заключении не добавили. Про аксолотля просто не знаю — и никто не знает, где он и что с ним. Он однажды тупо исчез. Просто исчез — с концами, без следов. В общем, из всей Семерки только мы с Князем в строю и остались, первый Мудрец и последний.
— А где сейчас бык, который Князь? — спросил Тот.
Псих пожал плечами.
— Говядина, говорят, на Землю вернулся, причем сам, добровольно, никто из Верхних планов его не выгонял. Но я к тому времени уже сидел, поэтому без подробностей. Ну и вообще — где бы мне новости узнавать? Сами видите — про его сынулю, и то случайно сегодня узнал.
— Кстати, про сынулю, — встрял свин. — Может, ты сходишь к нему — потрещать? Сынуля, сколько я понял из рассказов «барабана» — далеко не подарок, с ним воевать — себе дороже. Ну нафиг таких боссов, если честно, лучше куда-нибудь в Туву или на Алтай завернем, если для квеста хватать не будет. А ты сходи к этому Красному ребенку, и потрещи чисто дипломатически, как ты умеешь. Так мол, и так, мы с твоим отцом — побратимы, ты мне, значится, племянником приходишься. Давай, мол, племяш, по-родственному освободи нашего монаха, и мы свалим по тихой.
— Не уверен, что прокатит, — поморщился Псих, — этот бздюк не производит впечатления почтительного к родственникам племянника. Но попробовать надо — вдруг получится бортами разойтись.
— Только одному тебе к этому вождю краснокожих идти не стоит, — хрюкнул свиноид. — Школота — она на всю голову больная. Давай я с тобой прогуляюсь, а Тот с Драком здесь пока временную стоянку оборудуют, да вещи поохраняют.
— Хорошо, — кивнул Псих и крутанул посохом. — Тогда пошли, что ли? Тянуть не стоит, такой может и сожрать Босса без ритуальных танцев.
— Да ладно тебе, он же не дикарь какой — сразу жрать, — не согласился Жир, извлекая на свет божий грабли. — Хотя бы часа четыре вымочить надо, а то даже вкуса не почувствуешь. Это тебе не крестьянин навозный, это монах со Святостью, понимать надо! Его надо вымочить хорошо, с денек минимум, потом промариновать часа три…
— Свини, избавь меня от своих кулинарных откровений! — попросил Псих. — Я уже много столетий не ем людей.
— Да я так… — немного смутился Жир. — Дорогу сократить за разговорами.
Штаб-квартира Красного ребенка оказалась прекрасно укреплена, а ограждение вокруг Кузнецовки ничем не уступало стенам рыцарских замков.
Жир, забежав вперед, постучал граблями в массивные ворота!
— Открывай, чего вылупился? — заорал он свесившемуся со стены часовому. — Дядя вашего атамана пришел, вы у него по ошибке монаха сперли! Накрывайте столы, проставляться за косяк будете!
У часового-лягушки от такого хамства вытаращились глаза, которые и без того были навыкате.
— Ждите! — буркнул он. — Сейчас доложим атаману. Без его распоряжения открыть не имею права.
И исчез из виду.
Через десять минут из ворот вышел Красный Ребенок. Ошибиться было невозможно — он выглядел точно так же, как и при первой встрече, только кожа у него стала бардово-красного цвета. Одет сын Князя был более чем легкомысленно — никакой брони, только бермуды и футболка гавайской расцветки. Как будто не на переговоры с неясным исходом шел, а на пикник собрался. Разве что копье в левой руке — совсем не простое даже на вид — выпадало из общей картины.
— О, монахи, так я вас знаю! — почему-то обрадовался он. — Я вас этим утром обнес. Ни фига себе вы наглые, ко мне приперлись. Я думал — вы уже чешете в обратную сторону со всей возможной скоростью, но вы, похоже, совсем с головой не дружите. Да, и еще я не понял — что вы там за пургу про родственников несли?
— Ты как вообще со старшими разговариваешь? — не выдержал Жир. — Перед тобой, между прочим, твой дядя стоит! А ты у него монаха украл!
— Какой еще, в Братскую ГЭС, дядя? — опешил Красный ребенок. — Вы перепили, что ли? Закусывать надо, дедули!
— Начет дяди мой спутник, конечно, преувеличивает, — вступил, наконец, в разговор Псих, — но мы с твоим отцом в свое время действительно побратались. Впрочем, это было еще до твоего рождения. Меня зовут Псих, и я не знаю, рассказывал ли тебе Князь обо мне…
— Псих!? — перебил его Красный ребенок. — Тот самый предатель Псих, что первым, поджав хвост, побежал служить людям? Сегодня положительно удачный день. Готовься к смерти, человеческий холуй!
И он сделал длинный выпад пикой, который Псих парировал посохом.