Страница 29 из 91
Но пока что рушилось только её хрупкое спокойствие. Разлеталось сотнями мелких осколков. И когда она поднималась с кровати, ступать по ним было мучительно больно, ибо они с легкостью отлитого отцом клинка вспарывали кожу и застревали в плоти. Капли крови срывались вниз и смешивались с буро-алыми отпечатками стоп.
С головой окунаясь в холодную воду, она пыталась вернуть самообладание, вытеснить унизительный жар из груди. Тонкие пальцы, крепко держащиеся за края купальни, подрагивали. Раздраженная этим, Андунээль разжала их и легла на самое дно. Раскрыв глаза, сквозь толщу воды она смотрела на отбрасываемые свечами блики на стены и полоток. Отрешившись от всего остального, она лежала так до тех пор, пока в груди не начало жечь от нехватки воздуха. Борясь с этим ощущением, она мысленно досчитала до десяти и только после этого поднялась из воды.
Заплетая из влажных волос несколько косичек у висков, Андунээль переплетала их между собой, глядя на своё отражение. Безупречное лицо, которого не касалось время. Хотя, кажется ещё пару столетий назад, губы не были изогнуты таким образом, будто она в любой момент была готова ядовито усмехаться. Да и в уголках глаз не было намеков, едва заметных острому зрению, на будущие морщины из-за появившейся привычки подозрительно щуриться. Теперь даже в этих незначительных, едва уловимых изменениях ей виделся отпечаток искажения.
Поддавшись обжигающей волне раздражения, прокатившейся по ней, эллет резко поднялась из-за стола. Цепкий взгляд остановился на парных клинках, но она решила оставить их. В этот день ей нужно было успокоение, а потренироваться с Хэзурадом, увязывающимся за ней каждый раз, стоит только выйти из покоев, она успеет в другой раз.
На ходу застегивая на потайные крючки камзол с воротником-стойкой, наброшенный поверх сюртука, Андунээль сбегала по ступеням вниз, не обращая внимания на то, видит ли её кто-либо. Да и кого она могла встретить по дороге к королевским конюшням? Стражей удивлять было нечем, а конюхи давно привыкли к ней.
Привычно поприветствовав Имдира, она пожелала ему доброго дня и вывела из стойла Рибиэлсирита. Под взглядом эллона угостив коня яблоком, она прижалась лбом к его шее, делясь желанием скакать наперегонки с ветром. Тихое фырканье вместо ответа вызвало у неё улыбку. Не став мучить старого друга седлом и уздечкой, она вышла вместе с ним к мосту через реку, где легко запрыгнула ему на спину и, едва успев прижаться к ней, велела скакать наперегонки с ветром.
О том, что из плена дворца не плохо иногда выбираться на свободу Трандуил вспомнил, когда командующий лесной стражей доложил о двух новых гнездах пауков, находящихся в нескольких десятках лиг от границы. Он слишком давно не объезжал Мирквуд, раз тёмные твари смогли проникнуть на его территорию. Быть может было бы правильным не только собрать несколько отрядов и приказать им зачистить лес, но и присоединиться к ним лично, дабы своими глазами увидеть насколько эта мерзость пустила корни в землю. Но вместо этого король решил для начала выбраться недалеко от дворца.
Горделивый конь нёс его по лесным тропинкам едва касаясь копытами шуршащей в зеленой траве листвы. До Дня Огня оставалось не так много времени. После него дни станут ощутимо короче ночей, и на голубом небе всё чаще будут гостить низкие серые тучи. А пока что каждый день был наполнен теплом и тем непередаваемым волшебным ароматом, что возникал исключительно осенью. В воздухе будто бы парило золото, распыленное на бесчисленное количество мельчайших частиц. Лес постепенно менялся, надевая цвета заката, но отказываться от изумрудной роскоши он не торопился.
Спешившись, Трандуил отпустил скакуна пастись неподалеку, в то время как сам, неспешно шел меж деревьев, при каждом шаге касаясь земли и тем самым вливая в неё свою силу. Задумавшись, он уже не следил за еле заметной тропой, уводящей всё глубже в чащу. От факелами пылающих кленов к березовым колокольням и дальше под дубовые знамена, распахнутые лесом перед королем в золотом и алом.
Здесь, в получасе езды от дворца, Мирквуд был первозданно чист. Укутанный колдовством Владыки лесов Средиземья, он был полон жизни. Вслушиваясь в шепот деревьев, касаясь ладонью стволов, Трандуил наслаждался умиротворением созданий Йаванны. А потом вслед за песней ветра до него долетел нежный женский голос, полный горечи и тоски. Чуткий слух едва угадывал слова, но Трандуилу хватило всего нескольких, чтобы узнать песню.
В странных снах, что приходят ко мне,
Cнах о любви, ушедшей безвозвратно,
Слышу голос бронзовых птиц,
Шёпот древних времен, зовущий нас обратно.
Когда-то безумно давно он слышал, как её пели менестрели в Менегроте. В те дни они с отцом любили бывать на торжествах Элу Тингола. Трандуил до сих помнил, как огромная зала дворца тысячи пещер сияла от сотен фонарей, свисающих с немыслимо высокого потолка. Как синдар танцевали по гладкому каменному полу, празднуя приход весны.
С тех пор прошла не одна тысяча лет, и вот теперь он снова услышал почти забытый мотив. Слова, что вставали стройным рядом теней из прошлого и неумолимо наступали, атакуя в самое сердце.
Город снов, ушедшей мечты,
Ветер разлук остался за стенами…
Скажешь ты, что путь не найти
В древний город любви, оставленный богами.
Неслышно ступая по траве и листьям, перешагивая корни деревьев, Владыка шёл на звук. Он никогда раньше не слышал этого голоса, но слух цеплялся за что-то. Какие-то едва уловимые и смутно узнаваемые интонации. Отодвинув ветвь молодой рябины, усыпанной рубинами ягод, он замер, не желая выдать себя. Перед ним, посереди залитой солнцем лужайки, сидела Андунээль. Негромко напевая, она один за другим поднимала с подола камзола пестрые листья и вплетала их в роскошный венок. Быть может, эта картина была бы обычной, если бы на плечах и ногах эллет не сидели небольшой стайкой лазоревки. Одна из них, самая молодая, деловито перебирала клювом листья. Те, которые она оттаскивала поближе к Андунээль, эльфийка тут же добавляла в венок.
Это было так давно,
Что свет древних звезд не помнит об этом.
Это было на краю,
На границе сил до края света возник
Город Любви. Город Любви…
Древний город любви, оставленный богами…
Когда голос стих, короля охватила внезапная грусть. Словно из яркой палитры убрали какой-то оттенок. Вроде бы и не разберешь который, среди разнообразия других цветов. Но без него картина уже не была прежней.
Опасаясь спугнуть увиденную им впервые расслабленной эллет, Трандуил затаил дыхание, когда она, скрепив концы венка, водрузила его на голову. Легко поднявшись на ноги, она медленно закружила по лужайке, запев новую песню. Корона из осенней листвы сливалось с золотом и огнем заката в её волосах. Она будто светилась.
Первая стрела рассвета, глаз твоих мгла.
Хрупкая вода сменилась тёплым дождём.
Оглядев ветви ближайших к Андунээль деревьев, он отметил, что лазоревки слетелись к ней, должно быть, чуть ли не со всего леса. Десятки внимательных глаз-пуговок следили за её танцем и не смели перебивать пения. Но вдруг одна из них. Та самая, что выбирала листья для венка, заметила Владыку. Испуганная, она преданно бросилась предупреждать целительницу, заполошно размахивая крыльями перед её лицом.
И в моей руке не удержать два крыла.
В небо летит, кто для полета…
Подставив птице руку, на которую та тут же села, Андунээль резко замолчала, поворачиваясь в сторону Трандуила. Не зная наперед кого увидит, свободной рукой она потянулась к клинку в набедренных ножнах. Но рука наткнулась на пустоту. Почти одновременно с этим эльфийка увидела стоящего в тени деревьев короля Мирквуда — наваждение из сна, обретшее форму. Тот шагнул к ней, понимая, что скрываться и дальше нет смысла.
— Здравствуйте, Андунээль, — мягко приветствовал он, заметив насколько его появление изменило её настроение, после чего указал взглядом на венок. — Настоящая лесная корона, — поставив перед собой посох, он изящно опустил на его навершие вторую руку и сдержано улыбнулся. — Вам идет.