Страница 66 из 109
— Абсолютно согласна с такой оценкой, — кивнула доктор Гоффман.
— К какому выводу это нас толкает? — спросила Саша, нахмурившись. — Людям не стоит соваться туда ни в коем случае?
— Необязательно так, — с оптимизмом вступила в дискуссию Биби. — Безусловно, необходимо будет соблюдать величайшую осторожность. Однако это препятствие необязательно окажется непреодолимым. Люди постепенно адаптировались к микробиоте Земли.
— На это ушли миллионы лет эволюции, Биби, — скептически покачала головой Мари.
— Теперь у нас есть достижения современной науки и медицины, — напомнила Эмма.
— И всё же я берусь утверждать, что человек, привыкший к жизни на Земле, который ступит на эту планету и разгерметизирует свой скафандр, испытает гораздо менее приятные ощущения, чем Биби после пребывания в тестовой камере, — неумолимо покачала головой доктор Шабо.
— Мы сможем проверить это точнее? Начать работу над адаптацией к этим микроорганизмам иммунной системы человека, над антибиотиками? — спросила Саша.
— Тут есть загвоздка, — покачала головой Мариетта. — Для этого потребовались бы биологические образцы. Но, как я понимаю, «Лиам» их нам не отправит.
Саша хмыкнула, припомнив кое что.
— Купер как-то рассказывал мне, что они думали об этом очень долго, разрабатывая проект. Всем очень хотелось как можно скорее получить образцы минералов и тем более биологические образцы, если оправдаются самые оптимистические ожидания и на планете будет обнаружена жизнь. К сожалению, технически приемлемого решения не нашлось. Двигатель «Пионера» на аннигиляционной энергии был единственным в своём роде устройством, чудом техники, опередившим своё время на десятилетия. Разработка и создание аннигиляторного реактора, питающего корабль, до сих пор считается величайшим вкладом проекта в научно-технический прогресс. Не было абсолютно никакой возможности сконструировать ещё один такой же двигатель, с помощью которого некий вспомогательный космический аппарат доставил бы на Землю образцы с такой же скоростью. Двигателю на термоядерной тяге, которые в те времена ещё не находились на стадии испытаний, потребовалось бы, в лучше случае, около 1,1 тысячи лет, чтобы доставить такой аппарат на Землю. Если же оборудовать аппарат для доставки образцов самым продвинутым образцом двигателя на световой энергии или ионным двигателем — то обратный полёт, по оптимистическим оценкам, занял бы 8,5 тысяч лет. Ждать образцов пришлось бы чертовски долго.
— Нужный двигатель есть на самом «Пионере», — возразила Мари.
— Реактор корабля является источником питания для всех систем, с помощью которых проводятся исследовательские, поисковые и другие работы. Если бы мы предусмотрели отправку «Пионера» обратно на Землю с собранными им образцами — это означало бы, что вскоре после его отбытия полноценные работы на Земле-2 прекратятся. Отцы проекта немало промучились над этим вопросом в своё время. После долгих дискуссий было решено, что «Пионер» принесёт больше пользы человечеству, если останется там и продолжит исследования.
— Как долго? — поинтересовалась Мари.
— Теоретически — вечно, если судить по человеческим меркам.
— Вечно?!
— Требуется совсем небольшое количество антиматерии, чтобы реактор, работающий за счёт её аннигиляции, функционировал много тысяч лет. «Лиам» питается от этого реактора и обладает всеми необходимыми знаниями, чтобы обслуживать и чинить сам реактор и все вспомогательные системы. Даже более того — он может искать пути совершенствовать их и создавать новые системы, если сможет найти необходимые материалы и инженерные решения. Искин никогда не устанет от своего задания, пока не выполнит его полностью. А это вряд ли возможно. Поле для исследований на Земле-2 — практически безгранично.
— Это ведь твоя мама создала «Лиама», да? — поинтересовалась Биби с интересом.
— Да, — ответила Саша, удивившись, как легко ей об этом говорить.
— Возвращаясь к нашей теме, — продолжила Эмма Гоффман. — Опасения Мари абсолютно справедливы и здравы. Я их разделяю. Доктор Мейер о них также осведомлена. Несмотря на это, она хочет, чтобы наши исследовательские команды занялись серьёзными исследованием микробиоты Земли-2 и её влияния на человеческий организм на основании тех данных, которые мы получаем от «Лиама».
— Я так понимаю — это будет голым теоретизированием? — спросила Саша.
— Всё не так уж безнадёжно, — возразила Мари. — Данные, которые передаёт «Лиам» — чрезвычайно подробны. Я и не подозревала, что на «Пионере» была настолько мощная биолаборатория. Хотя моя мама, кажется, говорила об этом. Ведь это она её конструировала. В общем — эти данные содержат в себе практически полные генетические кода микроорганизмов, которые были исследованы. А это значит…
— … что мы можем их воссоздать?! — изумлённо воскликнула Саша.
— Именно, — кивнула венгерка.
— Это, должно быть, чрезвычайно опасно, — предположила Тёрнер.
— Да, игры с матушкой-Природой часто не доводят до добра. Но я бы не ожидала благоразумия в этом отношении от 12,5 миллиардов людей, или сколько их там уже? С сегодняшнего дня, если ребята из ООН действительно сделают то, что обещали, все будут владеть всеми теми же данными, что и мы. На дворе — XXII век, и в мире достаточно генетических лабораторий, которые могут попробовать это сделать.
— Что, если они создадут какой-то вирус, который сможет убить всё живое на Земле?
— Я считаю это чрезвычайно плохой идеей. И поэтому я крайне удивлюсь, если она не придёт к представителям биологического вида, который уже натворил на своей планете каких угодно бед, — пессимистично предрекла Мари.
— Мы должны пообщаться с представителями ООН по этому вопросу. Эта информация не должна быть полностью открыта! — всполошилась Саша.
Доктор Гоффман отрицательно покачала головой.
— Едва ли в этом есть смысл. Согласно договорённостям, достигнутым в Каракасе, ООН получила доступ к информации лишь с одной целью — чтобы обеспечить к ней равный и неограниченный доступ. Если они попробуют скрыть хоть что-либо, это вызовет мощное сопротивление со стороны абсолютно всех заинтересованных сторон.
— Тебе не стоит начинать переживать по этому поводу сильнее, чем ты переживала вчера, Саша, — успокоила её Мариетта. — Поверь мне, я кое-что в этом понимаю. Как никак, мой муж — профессор вирусологии. Биотеррористы могут пытаться и пытаются создавать страшное биологическое оружие на основании уже известных микроорганизмов или конструировать совершенно новые. Их деятельность вряд ли станет принципиально более опасной из-за того, что они получат данные о микробиоте с Земли-2. Что так, что эдак — всегда существует вероятность, что кто-то из этих маньяков преуспеет и создаст нечто такое, что сживёт нас всех со свету.
— Так значит, ты считаешь, нам всё-таки стоит этим заняться? — уточнила Саша.
— Не знаю, стоит ли нам растрачивать собственные ресурсы, или лучше скооперироваться с кем-то ещё. Но в целом — думаю, да. Всем, впрочем, было бы спокойно, если бы мы делали это где-то подальше от густонаселённых районов. Между прочим — такого рода лаборатория существует на Марсе.
— Станция «Эмерсон»? — понимающе хмыкнула доктор Гоффман.
— Да. Вы могли слышать о том, что некоторые корпорации проводят там некоторые испытания, которые вряд ли решились бы проводить на Земле. Там дело и в безопасности, и в правовых аспектах, — объяснила Мари. — Эта дамочка, Мария Гизу, сказала, что у неё есть возможность провести переговоры по этому вопросу с владельцами лаборатории. Так что сейчас рассматривается этот вариант. Наряду с вариантом создания исследовательского модуля в нашей секции станции «Gateway». Вы же оттуда собираетесь запускать корабль?
При словах «запускать корабль» Саша замялась и нервно закусила губу, внезапно вернувшись к мыслям о титанической работе, которая ещё была даже не начата, о назначенном на 10:00 совещании у Моники Мейер и о том, что она ещё даже не успела зайти в свой кабинет и познакомиться со своим непосредственным руководителем.