Взгляд на звёзды

«Этот день длился вечность» — пронеслось в голове у Саши, когда она показалась на пороге своего жилища. Дом встретил её обманчивым радушием, которое смотрелось столь же неискренне, как слова «Добро пожаловать», сказанные портье большого отеля, где редко кто останавливался дольше, чем на пару-тройку ночей. Работа десятков неутомимых электронных устройств, призванных обеспечить все мельчайшие аспекты её быта, маскировали пустоту.

В прихожей она бросила взгляд на зеркало. Оттуда на неё глядела всё та же совсем не похожая на неё девушка в элегантном вечернем платье. Она была босой, а ненавистные туфли на высоком каблуке, нещадно натёршие её ноги — держала в руке. Укладка и макияж слегка пострадали, пока она дремала в аэромобиле по дороге из Рио. Но всё же карета не превратилась в тыкву, как в сказке. Остатки её лоска смотрелись ещё достаточно впечатляюще, чтобы она мало походила на обычную версию себя.

В её голове крутился калейдоскоп мыслей, сделавшийся особо хаотичным из-за беспокойной смеси кислого сухого вина, горького крепкого кофе и множества мелких банкетных закусок — вычурных и довольно бестолковых в качестве полноценной пищи, которые наполняли сейчас её желудок.

Большая часть мыслей касались настоящего и будущего проекта, людей и идей, с которыми она работала, задач, дедлайнов, проблем и их решений. Эти мысли, несмотря на всю их серьёзность и нервозность, были уже ей привычны. Но также не выходил из головы и её разговор с Рикардо Гизу. Воспоминания же о нём заводили её в странные дебри, от которых она с непривычки шарахалась, так как не была пока ещё готова даже признать их существования.

— Не знаю, что с тобой происходит. Но давай ты подумаешь об этом завтра, — произнесла она, обращаясь к отражению. — Глубокая ночь после сумасшедшей пятницы плохо подходит для того, чтобы раскладывать всё по полочкам.

— Не могли бы вы уточнить команду, доктор Тёрнер? — раздался у неё в ухе голос «Афины», решившей, что Саша, находясь одна в комнате, может обращаться только к ней.

— Хочу, чтобы ты смыла с меня этот дурацкий макияж, раздела, уложила в кроватку и заботливо подоткнула одеяло, — шутливо-капризным голосом заявила та.

— К сожалению, в вашем жилище нет электронного оборудования, с помощью которого я бы могла выполнить указанные действия, доктор Тёрнер, — не поняв юмора, ответил искин. — Боюсь, что вам придётся выполнить их в ручном режиме.

— Никакого с тебя толку, — пробурчала Саша, проходя в ванную комнату.

«Болтать и дурачиться с мультирумом — это апофеоз одиночества, детка. Заведи себе кошку, что ли?» — подумала она самоиронично.

— Разгрузи тогда мои нейросети, — приказала она «Афине». — Чтобы до восьми… нет, до десяти утра меня никто не мог побеспокоить, будь это хоть сама Мейер.

— К сожалению, протоколы безопасности не позволяют отключить вас от приёма сигналов категории «особо срочно», исходящих от сотрудников корпорации с категорией допуска «А» и выше. Президент корпорации имеет уровень «А++».

— Короче говоря — просто отключи всё, что можешь, — проворчала Саша, принявшись раздраженно смывать с себя макияж.

— Будет сделано, доктор Тёрнер. Желаете ли также провести сеанс чистого сна?

После небольшого раздумья она отрицательно покачала головой.

— Не в этот раз.

Чистый сон выглядел соблазнительно, учитывая, что она не знала его со времени своего заточения в Клерво. В её дополненной реальности уже не первый день тревожно мерцал оранжевый индикатор, предупреждающий о чрезмерной нагрузке на головной мозг. Но Саша заранее приготовила себе три трёхчасовых онейропроцессинговых программы для трёх ночей, которые отделяли её от понедельника. Это была необходимая для дальнейшей работы, но несложная обработка информации, на которую жалко было тратить часы бодрствования. Если пропустить хотя бы один из этих трёх сеансов — понедельник она начнёт с ощущением тотального цейтнота.

— Как скажете, доктор Тёрнер. Прошу вас, однако, учесть, что такое решение противоречит рекомендациям Всемирной организации здравоохранения…

— Это место давай опустим.

— Как скажете. Прошу уточнить, учитывая полученные команды — должна ли я отклонить вызов, который поступает вам в этот момент?

— Прямо сейчас? — недоумённо нахмурилась Саша, как раз завершившая избавление от макияжа. — Покажи абонента.

В следующую секунду она задумчиво застыла на месте, закусив губу. Ступор продлился секунд десять, на протяжении которых она смогла хоть как-то привести свои мысли в порядок, а затем выйти из ванной и перейти в гостиную, перед тем, как принять видеозвонок.

Рейчел Хилл выглядела практически так же, как и в тот день, когда они с ней виделись в последний раз — всё та же подтянутая, героического вида блондинка возраста Саши, похожая на капитана Марвел из одноимённой серии комиксов. Светло-серый космический комбинезон с красной эмблемой «SpaceCo» напоминал о том, что Хилл оставалась верной профессии, которая свела их вместе. А её белая, как молоко кожа — о том, что Рейчел не помешал бы солярий или часок-другой на пляже.

— Привет, Хилл, — поздоровалась Саша немного растерянно.

Начинать разговор с человеком, с которым вы были близки, как родные сёстры, но практически перестали поддерживать связь по не до конца понятным ей самой причинам, было немного неловко.

— Привет, Тёрнер. Рада тебя видеть.

— Я тебя тоже. Ты звонишь мне прямо с?..

— Как видишь, — кивнула та, перевернувшись с ног на голову, дабы продемонстрировать, что находится в невесомости. — Я уже и позабыла, каково это — чувствовать твёрдую почву под ногами.

— Не так уж плохо, — заверила её Саша, картинно потоптавшись босыми ногами по приятному деревянному полу гостиной. — После Марса мне казалось, что эта планета дьявольски сильно притягивает меня к себе. Но со временем — это снова начинает нравиться.

Рейчел улыбнулась. Саша вдруг поняла, что скучала по этой улыбке. Ведь в мире было не так много людей, относительно которых она была уверена — она знает, что происходит в их душе в тот момент, когда видит на их лице улыбку.

— Забавно, — молвила Рейчел.

— Что именно?

— Ты сейчас передо мной в том самом платье, в котором я в эту же секунду вижу тебя в выпуске новостей.

Осознав в этот момент, что она так и не освободилась от дурацкого платья, Саша смущенно прыснула.

— Господи. Не смотри на это, умоляю.

— Почему это? Выглядишь ты потрясающе. С каким это пор ты стала такой модницей, Тёрнер?

— Да вот с сегодняшнего дня. И не сказать, чтобы по своей воле.

— Тебе очень идёт.

— Спасибо. Знаю. Меня это удивляет. И немного тревожит. Будто я превращаюсь в кого-то, кто мне не совсем по душе, хотя выглядит и симпатично.

— Не переживай. Достаточно было пообщаться с тобой всего минуту, чтобы убедиться: ты — всё та же Тёрнер.

Некоторое время они обе улыбались. Саша хотела сказать, что она скучала. Также она хотела сказать, что сама не знает, почему ни разу не позвонила ей за столько времени. Она не сказала ни того, ни другого. Но Рейчел поняла её и без слов.

Саше не хотелось сразу переходить к делам. Хотелось просто поболтать с ней час или два обо всём на свете, забыв об усталости, или даже просто помолчать ещё немного этим особенным молчанием, наполненным смыслом, во время которого они двое так хорошо чувствовали настроение друг друга. И всё же она сделала это.

— Как продвигается твой проект? Надеюсь, не возникло проблем с финансированием из-за?..

— Если ты о проекте «Overcomer» — то можешь забыть о нём, — без предисловий сказала Хилл.

Тёрнер недоверчиво моргнула.

— Ты серьёзно? Проект же был забюджетирован в программе NASA до 2125 года. Миллиарды уже потрачены на подготовку. Вы готовились два года…

— Тёрнер, ты и сама всё прекрасно понимаешь, правда? Держу пари, ты так же точно подшучивала над идеей строительства станции на Титане, как это делают все. И как бы ревниво мы тут ни относились к нашему детищу — мы тоже всё понимаем. У русских есть пословица: «на безрыбье — и рак рыба». В этом была вся суть этого проекта. Прогрессивное человечество, раззадоренное освоением Марса, изголодалось по новым космическим подвигам, и готово было броситься на любую кость, даже если в этом было крайне мало практического смысла. Но «безрыбье» — закончилось. В тот миг, когда передача с «Пионера» достигла Земли — на нашем авантюрном проекте можно было ставить крест навсегда.