Страница 43 из 44
Ну что тут скажешь. Даже рыжая малявка промолчала. Во все времена людям живётся не просто, а в голодные годы – тут и думать об этом не хочется. Остались две, самые молодые девчушки, которые наверняка ещё и кровь не сбросили. Начнём с той, что далеко сидит, заторможенность в ней какая-то есть. Надо к ней присмотреться повнимательнее.
– Теперь послушаем тебя, девочка, да-да, та, что в капюшоне. Рассказывай.
Девочка что-то сказала. Но на славянский, который с тем или иным акцентом использовали все присутствующие, её говор был совершенно не похож. Мы все переглянулись и уставились на это чудо. Дело в том, что каждое племя говорило на каком-то своём наречии, но все они базировались на одной основе. Так что друг друга неплохо понимали. Иногда с помощью жестов и мимики. А тут никто и ничего не разумеет. Растерялись все. Она смотрела на нас коровьими глазами и молчала. Странная девочка. Очень странная. Большая голова, пологий лоб, впалые тёмно-голубые, почти синие, глаза. Наружные уголки глаз подняты, придавая облику внешне улыбчивое выражение. Лицо низкое. Короткий плоский нос и широкий в крыльях. Немного выступающий полуоткрытый рот. Кожа тонкая, и слегка смуглая. Черные прямые волосы, но даже на вид мягкие. Небольшой живот и стройные бедра. Тело коротковатое, с широким корпусом. Ноги относительно короткие, руки длинные. Красавицей назвать нельзя, но что-то в ней такое интересное есть. Необычная девочка. За какие достижения её везли в Византию? И что делать с языковым барьером?
– Алжаф атцлуоаа аиллит жукщур? – Что-то подобное я услышала уже от рыжей малышки.
– Шгрдк опри каккоккум сухон. Оотмшгршугп цщугрем ж щфкержммм иашурлуа ли. Дрпоа кша саам. Ридыкр мрос. – Ответила незнакомка.
– И что это было? – Повернулась я к рыжей занозе.
– Она саамка, или лапландка, их по-разному называют. Жила на самой высокой террасе реки Сухоны. Судя по всему, викинги её украли, когда она одна собирала травы, а их было много. Потом продали византийцу. Нашего языка не знает.
– А ты, стало быть, её язык знаешь? Откуда, не расскажешь?
– Почему ж не расскажу. – Рыжая бестия улыбнулась и на голубом глазу заявила. – Мой отец из купцов. Братьев нет. Вот он меня купеческому делу и учил, и счёту, и письму, и языкам. Это всё купцу надо знать. Иначе никак. Я хорошо старалась. Учителя хорошие были. Языков много выучила, хотя и не глубоко, так, только сколько стоит и какой красивый цвет, ну примерно так. А сюда попала, потому что на караван напали, всех перебили, отца тоже убили. – Тут она скорчила рожу, типа "я печалюсь". – Разбойники меня византийцу и продали.
Тут уже я не выдержала:
– Наверное, купец тебя в гарем Византийского императора хотел продать?
Вся компания дружно прыснула. Интересненько, саамка тоже улыбнулась. И эту свою эмоцию сразу же попробовала скрыть. Не чисто что-то в нашем королевстве.
– Ну, почему сразу в гарем. Да и заплатили за меня гроши. Кому-нибудь да пригодилась бы.
– Да уж, это несомненно. Сил у меня нет твой рассказ слушать, так что я с тобой потом поговорю. Теперь вы, двое. Похоже, что мать с дочерью, не так ли?
Обе черноволосые, с чуть вывернутыми яркими губами и волоокими, чуть выпуклыми глазами и неким туманом во взоре. Смуглые, невысокие, полноватые, даже на взгляд мягкие и нежные. Но с характером, и та, и другая. Той и разницы между ними, что у старшей морщины на лице, а у молодой нет.
– Да, моя госпожа. Меня зовут Авива, Весна, по-вашему. Мне 37 лет. А это моя дочь, Эсфирь, моя Звездочка, чтоб ей хорошо жилось. Я честная жена ювелира Барака, пусть ему икнется за то, что случилось. Уже как 40 лет прожил, хоть бы чуть ума собрал по людям, чтоб мы так не страдали из-за этого шлимазла. Мы-таки хорошо жили в Гданьске, родня мужа поселилась туда ещё в 7 веке от него. И сыновей обучил, хоть и мастер. Но он же ж лучший ювелир в городе, таки что, нужно было об том кричать над морем?
– Авива, таки шо, где-то ж ваш муж таки немного напортачил?
– Ох, и не договорить! Город наш был большой и не поверите, с рынком-торжищем. Он какому-то гою на том самом рынке обещался сделать самые красивые драгоценности, как у царицы Савской, шоб он её никогда не видел. Но таки сделал. Тот заказчик даже расплатился, как будто честный человек. А потом угостил нас всех халвой, чтоб ему рот склеило, и мы очнулись уже в трюме того судна. Вся семья и дети. Он еще приходил к нам в трюм, шоб надо было сказать, шо нас продаст в Византии за приличные деньги.
– Но таки как могло, чтоб вы своего супруга не остановили его перед той странной сделкой?
– Как говорила моя тетя Циля: "Женщина была создана для того, шоб мужчина не сдох от счастья!". И таки она права. Я подарила ему столько детей, хороших, как ни посмотри, так чтоб ещё и следила за его бизнес?!
– А что? Я думаю, шо вы-таки и правы. Ну, кто у нас остался? Ага. Расскажи о себе, женщина.
– Я плохо говорить. Говорить Азерсайе.
Восточная женщина средних лет. Спокойная, терпеливая, работящая и послушная. Скромно смотрит вниз. Смуглая кожа, почти без румянца, морщины проступают довольно рельефно, черные прямые волосы, темно-карие раскосые глаза. Но довольно большие. Стройная не по годам, я бы даже сказала, поджарая. Её подруга начала говорить:
– Приветствую вас, госпожа. С этой семьей я познакомилась в Булгаре. Эта женщина по имени Чичак, Цветок, по-вашему. Она жена мастера, изготавливающего сложные луки, по имени Сариль. Он хазарин. Ей 34 года, она родила ему трех сыновей и четыре дочери. Дочерей они с мужем уже отдали замуж, в другие рода. На их кочевье напали булгары, их семью оставили в живых из-за мастерства мужчин. Сыновья тоже сложные луки делают. Такие мастера ценятся. А ее взяли только потому, что муж сказал, что без неё не пойдет, пусть забивают. Но такой мастер на вес золота, так что забрали и её.
– Понятно. Теперь ты расскажи уже о себе.
– Меня зовут Азерсайе, что означает Огненная Тень. Я из семьи знаменитого мастера-оружейника Пулада. Недаром его имя означает Железо. И характер такой, и с металлом знал, как справляться.
Женщина задумалась. Средних лет, невысокая, но в теле. Очень домашняя, мягкая на вид, но сила воли просматривается не вооруженным взглядом. Настоящая хозяйка дома и семьи. Тоже смуглая, но не сильно. Глаза карие, нос с горбинкой, пухлые губы.
– Мы жили в Исфахане. Это очень древний и великий город, но в 7 веке Сасанидское государство пало под ударами войск арабского халифата. И наш прекрасный город был разрушен и превратился в подобие большой деревни. Но ремесленная слобода потихоньку возрождалась, оружие нужно всем. Несколько поколений наших предков жили в этом городе, и слава о их работе разносилась далеко. Я вышла замуж за лучшего ученика моего отца, Зартошта, который не только ковал отличное оружие, но и знал тайну литья дамасской стали. Это был секрет его рода. Жили мы счастливо, родилось трое сыновей, муж учил их мастерству, мы ни в чем не нуждались. Два года назад, старший сын влюбился в девушку. Не из нашей слободы. Она была дочерью купца, который покупал у нас товар не один год. Так вот и познакомились. У Азерпулада уже была невеста из наших, но он никого не хотел, кроме этой новой девушки. Весь в деда. Её звали Мунира, что означает Яркая, Блестящая, такой она и была. Сын сказал, что уйдет из дома, если не разрешим жениться. Мы с мужем сдались и согласились на свадьбу. Девушка вела себя скромно, только попросила, чтобы обряд свадебный был по заветам предков, как говорил Заратуштра. Но так как арабы травили его последователей, мы, обсудив, решили проводить ритуал в маленьком храме на 9 стрелищ от города. Собрались только семьями, чтоб никто не знал, даже ученики и подмастерья. Отец заболел, так что остался дома. И хорошо.
– Почему?
– На нас напали.
– Извините, что перебиваю… – Вот ведь как отец меня выдрессировал, правила поведения я знала на уровне инстинктов. Но здесь, думаю, царевна не должна извинятся перед простыми людьми. Ладно придумаю что-нибудь. – Но мне кажется, что нападавшие, как только смяли ваше сопротивление, семьи жениха и невесты развели по разным помещениям. Я права?