Обреченная

Однако экспедиция провалилась, и ответственность за это легла на Найтингейла.

То, что произошло с ним на Малейве-3, несомненно могло случиться с любым. Однако когда Хатч прочитала некоторые нападки на его здравомыслие и умение осуществлять руководство, тонко завуалированные намеки на его трусость, она поняла, почему Найтингейл решил не лезть на вершину горы, а выпал из поля зрения.

Невозможно привыкнуть к серым туманам гиперпространства, где сверхсветовые корабли дрейфовали вперед словно бы небрежно, но быстро. Путешественники, глядевшие в телескопические камеры, чувствовали себя так, будто продвигаются сквозь плотный смог со скоростью несколько километров в час.

«Уайлдсайд» спокойно скользил в тумане, и Хатч без труда представила себе, что находится, например, в Ньюфаундленде, летит над Атлантикой, и вот-вот раздастся звук ревуна. Она настроила замаскированные под иллюминаторы экраны, предназначенные для того, чтобы пассажиры любовались красотой горных пейзажей, видами городов или еще чем-нибудь в этом роде. Сидя в комнате отдыха, она смотрела на Лондон словно бы из кабины самолета. День был ясный, утро раннее, а погода - тихая. Падал снег.

Шел шестой день полета.

- А что там на самом деле? - спросил Сколари, подсевший к ней за ланчем.

- Ничего, - ответила она.

Он наклонил голову.

- Должно же быть что-нибудь.

- Ничего. Кроме тумана.

- А откуда тут туман?

- Водород и гелий. И еще несколько газов. Это в нашей вселенной есть неупорядоченности, а эта - холодная, торжественная.

- Как же так получилось? - осведомился он.

Хатч пожала плечами.

- Ничто крупное здесь не способно сформироваться. Это как-то связано со значением гравитационной постоянной. Физики утверждают, что настоящий вопрос заключается в том, откуда у нас планеты и звезды?

- А здесь есть отличие в силе гравитации?

Оба принялись за десерт. Хатч взяла ананас и банан с ломтиками сыра на тоненьких кусочках ржаного хлеба. Она пожевала, некоторое время обдумывала вкус, потом кивнула.

- Здесь значение гравитационной постоянный намного ниже, чем в нашей вселенной. Поэтому ничто не формируется. Хочешь взглянуть, на что это похоже?

- Разумеется!

Хатч приказала Биллу вывести изображение на экран передней телескопической камеры.

Лондон исчез, сменившись туманом.

Сколари наблюдал за этим несколько минут, потом покачал головой.

- Как будто я вышел прогуляться и иду быстро, а туман вокруг расступается.

- Если вообще идешь.

- Хатч, - проговорил он. - Догадываюсь, что сенсоры здесь не работают.

- Совершенно верно.

- Поэтому на самом деле ты не знаешь, есть там что-нибудь или нет. Впереди.

- Столкнуться с чем-нибудь невозможно в принципе, - заверила она. - Крупные объекты здесь не формируются.

- А как же другие корабли?

Она поняла, что на самом деле его это не беспокоит. Казалось, Сколари вообще ни о чем не тревожился. Но путешествие через гиперпространство зачаровало и озадачило бы любого. Особенно из-за ощущения медлительности. И из-за обманчивых теней в тумане. Их создавали прожекторы корабля, всего-навсего.

- Согласно теории, - сказала она, отвечая на этот вопрос в тысячный раз, - наш маршрут уникален. Мы создаем своего рода складку, посредством которой протыкаем пространство: она исчезает, когда мы выходим из нее. Поэтому столкновение с другим кораблем или даже встреча с ним исключены.

Вошел Найтингейл, заказал что-то в автобаре и подсел к ним.

- Интересный вид, - заметил он.

- Можно сменить.

- Нет, прошу вас. - Он смотрел зачарованно. - Это прекрасно!

Она взглянула на Сколари, который вгрызся в яблоко.

- Люблю все необычное, - произнес он.

Однако беседа сразу же угасла.

- Вы планируете вернуться на Пиннакль, Рэнди? - наконец спросила Хатч. - Или думаете принять другое назначение?

- Я в отставке, - ответил он таким тоном, что они сразу поверили.

И поздравили.

- Куплю домик в Шотландии, у моря, - продолжал он.

- В Шотландии? - удивилась Хатч. - Что же вы будете там делать?

- Там еще кое-где сохранилось пустынное взморье, - пояснил он. - А мне нравится уединение.

- И как вы будете проводить время? - не отставала Хатч.

Он налил себе кофе.

- Полагаю, в первый год я не буду делать ни-че-го.

Сколари кивнул.

- Наверное, это приятно. - Потом он заметил, что Найтингейла могли бы взять преподавателем в Техасском университете, и добавил, что очень неплохо было бы спустя столько лет снова встретиться с друзьями. - Рэнди, а вам не хочется написать мемуары? Ей-ей, это была бомба!

Несомненно, Сколари знал, что Найтингейл своего рода знаменитость, но, вероятно, не знал всех подробностей.

- Нет. - Найтингейл напрягся. - Не думаю, что достаточно много людей сочтут историю моей жизни вполне увлекательной.

Опыт подсказывал Хатч, что она и ее пассажиры привяжутся друг к другу. Иначе между ними уже возникла бы глубокая антипатия. Маленькие группы в длительных полетах всегда следовали одному из известных поведенческих шаблонов. Несколько лет тому назад некий социолог, находящийся на борту корабля, изучил определенный феномен и присвоил ему свое имя. Эффект Кабла. Как и следовало ожидать, группа разделилась на две части: с Найтингейлом, с одной стороны, и с кем-то еще - с другой.

До сих пор во время путешествия все мало развлекались и много говорили. Пассажиры почти забыли про игры и виртуальную реальность, посредством чего обычно коротали время, и вместо этого очень много беседовали.

Уже прозвучало несколько доверительных признаний - верный признак того, что пассажиры сблизились, хотя обычно на это уходили недели. На третий вечер Эмбри сообщила, что всерьез подумывает бросить медицину. Невыносимо, когда люди постоянно жалуются тебе на самочувствие.

- Мир полон ипохондриков, - поясняла она. - По-моему, большинство людей именно таковы, не будь я доктор.

- Моя мать страдала ипохондрией, - сказала Тони.

- И моя. Так что мне следовало бы дважды подумать, прежде чем поступать в медицинское училище.

- А почему ты поступила? - спросила Хатч.

- Отец был врачом. И бабушка. От меня этого в некотором роде ожидали.

- А чем ты займешься, оставив медицину?

- Можно бросить практику и заняться исследованиями, - заметил Сколари.

- Нет. По правде говоря, меня это вовсе не интересует. Мне это скучно.

Тони Хамнер вопреки первоначальному впечатлению Хатч, потянуло на романтику.

- Я отправилась на Пиннакль, потому что там все иначе. Я хочу путешествовать.

- Ты уже сделала это, - заявила Эмбри.

- И мне это понравилось. Блуждать по местам, построенным какими-то негуманоидами… Сотни тысяч лет назад. Это - археология.

- Так зачем ты едешь домой? - поинтересовался Сколари.

- Мой тур закончился.

- Ты могла бы его продлить, - проговорила Хатч. - Люди, которые хотят остаться, просто делают доплату.

- Знаю. Я уже продлила путешествие на целый год. И готова заняться еще чем-нибудь.

- Гм… - промычала Эмбри. - У меня подобные же мысли.

Тони рассмеялась.

- Тогда тебе тоже стоит полистать проспекты.

Сколари кивнул.

- А что, на Пиннакле у тебя никого не осталось?

Она задумалась.

- Там не было ни одного интересного мужчины. Огромное количество молодых парней - да. И все из тех, кто женат на своей работе. Женщины более или менее разбираются, какова истинная цена развлечений.

Она ни разу не упомянула о своем бывшем.

Только Найтингейл не шел на откровенность. И вот они сидели и глядели на вечный туман, и вдруг Рэнделл разговорился. Да, ему жаль, что его жизнь не настолько интересна, чтобы людям захотелось прочитать о ней. Он произнес это с таким убеждением, что Хатч подумала: «Уж не верит ли он в это на самом деле?»