Страница 2 из 64
- Вот, возьми.
Она взяла пергамент, и снова спросила:
- Что нужно будет сделать?
- Сущий пустяк, - в голосе гостя проскочил смешок. – Окончить школу савори, сдать экзамен, пройти испытание и помочь своему нанимателю в достижении его цели.
- Кто такие эти савори?
- Женщины – колдуньи, телохранители и наемные убийцы, зависит от желания нанимателя.
- Я не смогу, - Алиса протянула свиток обратно. – Я не умею ни драться, ни охранять, ни убивать. Я не умею колдовать. В нашем мире нет магии. Я - врач.
- Тебе дадут хорошее тело. Оно может все то, чего не можешь ты.
- Зачем тогда этот контракт? – Алиса порядком растерялась. – Если все это может кто-то и без меня.
- У тебя есть стимул, цель и желание идти до конца. Ты сможешь сделать то, чего не осилят другие. Ты же хочешь вернуть мужа?
- Хочу, - Алиса упрямо сжала губы, - больше всего на свете.
- Соглашайся, это – твой шанс! Твой последний шанс. Другого у тебя не будет.
- А если у меня ничего не выйдет?
- У тебя будет страховка, - рука в перчатке протянула кулон на золотой цепочке. – Возьми.
Алиса машинально взяла. Странный кулон. Пластинка из толстого перламутра. В отверстие продето золотое колечко, в кольцо – массивная золотая цепь.
- Зачем это? - спросила она, держа кулон перед собой.
- Это – твоя страховка. Если решишь отказаться от контракта, просто сломай подвеску. Сразу вернешься домой. Только помни, другого шанса у тебя не будет. Савори предлагают контракт один раз.
- В любой момент? – уточнила Алиса.
- Когда захочешь, - подтвердил визитер.
- А если кулон сам сломается? Случайно? Или разобьется при падении? Перламутр такой хрупкий.
- Никто и никогда не сможет его сломать. Только твои руки вместе с твоим желанием. Никаких других вариантов нет. Магия, - усмехнулся гость, – все честно. Надень.
Она послушно надела кулон.
- Я хочу увидеть твое лицо, - внезапно сказала она. – Сними капюшон.
- Зачем смотреть на то, чего нет? – усмехнулся гость, оставаясь неподвижным.
- Сними, - повторила девушка.
- Как знаешь.
Рука в перчатке коснулась капюшона и откинула его назад. Там была пустота. Ни головы, ни шеи ничего.
- Я так и думала, - сказала Алиса.
- И что теперь? – спросил гость, водворяя капюшон на место.
- Как подписать контракт? - она сломала печать на свитке.
- Капни кровью на пергамент в любом месте, - в его голосе проскользнули довольные нотки.
- Хорошо, - Алиса обновила рану кинжалом, нажала на подушечку пальца, выдавливая каплю крови.
- Читать не будешь?
- Зачем? Мне все равно.
Алая капля упала на пергамент и без следа впиталась в него. Алиса прислушалась к своим ощущениям. Странно, ровным счетом ничего не изменилось. Если, конечно, не считать проколотого пальца и кулона на шее.
- Все?
- Ты меня удивила, - сказал визитер. - Жди тело. Недолго. Скоро станешь савори. Или не станешь и вернешься домой. Жди. И запомни, умирать нельзя. Смерть – это конец. И здесь, и там. Навсегда, без возврата.
- Я запомню, - сказала Алиса. – Я буду ждать.
- До встречи, Элси.
- До встречи, - Алиса вдруг встрепенулась. – А как я тебя узнаю? Я же не видела твоего лица!
- Это не важно, главное, что тебя узнаю я.
Гость исчез. Раздался звон, осколки зеркала взмыли из небытия вверх и сложились в гладкое, без единой трещины, зеркальное полотно. Алиса снова увидела себя. Глаза растерянные, на груди большой перламутровый кулон. Она помотала головой, пытаясь развеять наваждение, а когда ничего не вышло, сама себе сказала вслух:
- Надо спать. Контракт контрактом, а работу никто не отменял. Утром вставать чуть свет. Только сперва, пожалуй, стоит выбросить таблетки. Глюки – не самое лучшее развлечение для одинокой женщины.
Почему будильник вызывает такое раздражение? Ведь полезная, по сути дела, вещь. А нет, так и хочется раздолбить эту гадость к чертовой бабушке, чтобы не мешала спать. Эх..., Алиса потянулась, открыла глаза и отключила противный звонок. Надо же, какой странный вчера выдался вечерок. Стук, зеркала, свечи, визитеры без лица, свитки, савори какие-то, все как в дурном фильме. Только палец болит. Палец? Она уставилась на руку.
Ранка на пальце была самой что ни на есть настоящей. "Совсем свихнулась, - решила девушка, - даже пальцы ковырять себе начала. Сегодня же к Ивану Захарычу, обязательно, непременно, безотлагательно. Пусть скажет, что думает по этому поводу. И никаких таблеток. Хватит".
Она легко села на кровати и машинально провела рукой по кулону. По кулону? Пальцы судорожно сжались на прямоугольной подвеске. Как там говорил ночной гость: "Это твоя страховка". Страховка? Контракт? Господи, да что здесь творится? Алиса метнулась в прихожую. На ламинате в лужице парафина стояла потухшая оплывшая свеча. Рядом с ней валялся небольшой кинжал с красным камнем в навершии рукоятки. Камень по-прежнему сиял и мерцал в такт пульсу девушки. Она машинально подняла кинжал и заглянула в зеркало. Там, с обратной стороны стекла лежал большой пергаментный свиток.
- Контракт? - вслух спросила она у пустоты и протянула руку, словно хотела извлечь документ из зазеркалья. – Что за…?
Ладонь легко, как воду, пронзила стекло. От неожиданности Алиса качнулась вперед, пальцы коснулись свитка, тишина вокруг взорвалась тревожным звоном, свет померк, и Алиса провалилась в пустоту.
Ее окружала кромешная тьма, густая, как кисель, вязкая, абсолютная в своем совершенстве. Алиса плыла в этой тьме, как щепка по течению. Ощущение движения не прекращалось довольно долго. Вокруг ничего не менялось. Девушка успела окончательно потеряться во времени и пространстве, когда вдруг все прекратилось. Ее принесло к странной прозрачной стене. За преградой находился светлый коридор какого-то старинного здания.
У девушки возникло ощущение, что она подглядывает за замком сквозь окно в стене. По коридору не спеша перемещались люди – мужчины солидные, степенные. Сразу видно - сплошь ученые мужи. Звуков она не слышала, но, как ни странно, это было ей совершенно неинтересно. Словно перемещение в иной мир чудесным образом извлекло из ее организма ген любопытства и заменило его геном безразличия. Хотя вряд ли такие гены вообще существуют.
Зато Алису занимала картина, висевшая на противоположной стене меж окон. Картина, как картина, ничего особенного, так, сценка из местной жизни. На заднем фоне мирный пейзаж. На переднем плане полотна был изображен крупный белый пес с серо-рыжими пятнами на голове и большими висячими ушами. Милый и забавно неуклюжий, лохматый, как альпийская овечка. За ним лежало человеческое тело. Явно мужское, совершенно явно неживое. Сложно быть живым с разорванным горлом. Алиса, как врач, знала это точно.
За телом столпились незнакомые ящеры изумрудного цвета, размером, если учитывать перспективу, никак не меньше собаки. Их лоснящиеся тела были залиты кровавыми потеками. Неприятная картина, мерзкая и жутко реалистичная. Кому только понадобилось вешать на стену такую гадость?
А еще собака…, нет, собак Алиса любила всегда, и они отвечали ей полной взаимностью. И песика на картине ей было бы жаль, да только одно но: вся морда собачки испачкана кровью, а из пасти свисает человеческая рука. И тень у пса странная, совсем не собачья. Такая тень гораздо больше подошла бы какому-нибудь динозавру или, на худой конец, варану. А еще она пришлась бы впору тем самым ящерицам, что столпились за трупом. Мда, интересная картина. Занимательная.
Под картиной висела табличка. Надпись на ней гласила: «Вирт-перевертыш». Вот и понимай, как хочешь. Обитатели замка, занятые научными беседами, проходили мимо, не обращая на полотно никакого внимания. Для них перевертыши были обыденностью, как для Алисы пудели и болонки.
- Господи, куда меня занесло? Во что я опять вляпалась? – попыталась спросить она, но голоса своего не услышала. Да и какой может быть голос у того, кого лишили тела?