Страница 35 из 79
– Даже не думай!
Отрицательно мотаю головой, когда пытается выдернуть ноги, которыми обвиваю себе бедра.
Да. Хреновый вариант. Я знаю.
Потому что она абсолютно голая.
Вся на моей груди распластанная.
И каждый шаг грозит тем, что член разорвет на хрен штаны и вобьется прямо в ее промежность! И так уже дергается. Горит. Кровь такими мощными толчками гоняет, что прямо в мозг набатом лупит. Кувалдой.
Но, блядь, я на миллиметр уже отодвинуть ее не могу!
Чувствую, как головка о ее складочки трется.
С каждым движением упираюсь все сильнее.
И кайф ловлю запредельный от того, как она дрожит. Как ее глазки все шире и шире становятся.
Распахиваются для меня. Да, детка. Я большой.
Но и ты сейчас распахнешься. Вся. Полностью.
И примешь меня на максимум!
Сладкие твои всхлипы, девочка! Ох, сладкие!
Хватит. Посопротивлялась уже. Повыпендривалась. Побегала.
Теперь послушная.
Голову мне на грудь опускает. Обеими руками плечи обволакивает. И дрожит. Блядь, так дрожит, что во мне мотор гудеть до глухоты начинает!
– Эй. Я не понял?
Что это за на хрен мокрота на моей груди?
Облизать по дороге язычком решила?
Не похоже…
– Эй. Зеленоглазка. Ты что?
Вздергиваю подбородок. На себя смотреть заставляю.
А зеленоглазка моя… Все, на хрен, слезами обливается!
– Ты что, девочка?
Всхлипывает, одновременно цепляясь за мои плечи руками. И лицо спрятать на груди пытается…
– Эй. Он что? Он тебя обидел?!
Блядь.
Надо еще разобраться, как она к Гудимову попала!
Сразу же ярость закипает внутри.
Почему, если Ника его шлюхой оказалась, шаталась в клубе? Глазки мне строила? И по парку моему разгуливала с тем недоразумением?
Сомневаюсь я, что Гудимов такую свободу своим забавам сексуальным дает!
Мотает головой, продолжая обливать меня слезами.
– Ника!
Уже нависаю.
Доправляю до спальни, бросая на постель.
– Или ты меня? Боишься?
Блядь, судя по всему, так и есть!
Дрожит вся. Жмется к изголовью постели
– Не трясись.
Блядь. Такого еще не бывало! В моей постели? И реветь? Охренеть, ночка! Все с ней, с зеленоглазкой этой, не так!
– Успокойся, – накрываю одеялом. Заворачиваю так, что одни глаза торчать и остаются.
Всхлипывает. Но хоть Ниагарский поток остановился. И то хорошо.
– Я же не зверь, – бурчу, прижимая ее к себе сильнее. – Дичь с тобой никакую творить не собираюсь. Есть хочешь? Или выпить чего-нибудь?
Снова мотает головой, но я таки поднимаюсь. Принесу ей поесть. И чего-нибудь покрепче. Не терплю пьяных женщин. Но тут, видно, по-другому не обойтись!
– Давай, – буквально вливаю в нее стакан мартини, слушая, как стучит зубами по стеклу стакана. – И ешь давай. А после мне расскажешь все, что у тебя там в голове происходит!
Блядь.
Не женские исповеди я собирался этой ночью слушать! Точно нет!
Но я ж и правда. Не зверюга какая-то бешеная. Чтобы драть ревущую девчонку! На хрен оно мне надо!
– Ника.
Мое терпение уже далеко на исходе. Никогда еще не приходилось так сдерживаться! Это не говоря уже о том, что никогда еще так не срывало башню!
И так сегодня чуть лишнюю войну из-за нее не начал!
Внутри все кипит!
Но я вздыхаю.
Сквозь сжатые зубы. Выпуская воздух со свистом.
Несколько раз сжимаю и разжимаю кулаки, чтобы чуть охладиться.
– Давай, девочка.
Блядь.
Первый раз в жизни чуть не с ложечки кормить кого-то приходится!
Нет, ну с Давидом бывало. Да.
Брат младший. Несмышленый. Умел по молодости с бурлящей кровью в драку влезть. Против толпы.
Его не только из ложечки. Его и через трубочку кормить приходилось со сломанной челюстью! И еще от старшего нашего братца прятать! Это да. Тогда тоже дурака ушлепать хотелось. Со всей дури. Так добавить, чтоб на всю жизнь неповадно стало нарываться!
Но чтобы женщину… В собственной постели… И с гудящими яйцами!
Да, Арман. Ты дожился. До ручки.
– Давай. Ешь. И запивай. Да фигня это, ешь давай, – очень стараюсь не зарычать, когда она с ужасом округляет глаза и пытается отползти, вжимаясь прямо в дерево кровати.
И только из-за того, что мартини разлилось на простыню!
Блядь!
Да кто ж это так зашугал девчонку?!
– Ника. Это мелочи. Ерунда. Мы эту простынь выкинем, ну? Подумаешь! Ты сейчас все съешь, а потом мне все расскажешь. Кто обидел?
– Ладно. Давай так. Я лучше сейчас выйду. Только ты не сбегай. Даже не думай. Приходи в себя. С остальным разберемся.
Блядь. Это мне не нравится! Вот совсем!
Поначалу даже решил, что под дурью девчонка!
А нет. Перешуганная. Затравленная какая-то. До жути.
Даже те, кого наказать привозили в « Энигму» и то выглядели лучше.
Ярость внутри вскипает. Клокочет, как только выхожу из спальни, аккуратно прикрывая за собой дверь.
Какой это смертик мне такую ночь испортил?
– Ника?
Добрых полчаса меряю шагами коридор под спальней. Время ей даю. Словно добычу свою стерегу. Делами заняться, спуститься вниз как-то не выходит.
Рядом бы остался. Но мое присутствие ее явно пугает.
Офигеть.
Девчонка затихла и просто отрубилась.
Так и лежит, скрученная в гусеницу, на моей постели.
Ну, хоть доела и расслабилась. Или и вправду под хренью какой-то была?
Хрен знает. А рука не поднимается вытряхнуть ее из простынного кокона.
– Ладно, – вздыхаю, аккуратно убирая с лица разметавшиеся волосы.
Так и укладываюсь рядом, прижимая к себе сладко дышащий сверток.
В жизни такого не было. Чтобы с девчонкой просто спать собрался!
Может и правда? Отпустить на все четыре стороны? Вышвырнуть на фиг из дому эту проблемную?
Вызвать нормальную девку и наконец-то расслабиться?
Ну нет!
Завод мне кто отрабатывать будет?
Девочка вляпалась по самое не могу!
Ну, не с Гудимова же мне теперь отработку спрашивать? Боюсь, минет в его исполнении нанесет мне, кроме незабываемых впечатлений, глубокую моральную травму! Которую и бочкой вискаря потом не выйдет залить!
А может, какой-то урод так испугал ее в сексе?
Черт разберет.
Хотя… У Гудимова скромницы точно не появляются! И бедрами виляла, и с плеткой той поганой выходила явно не под дулом пистолета!
Блядь.
Ну не у самого же Гудимова спрашивать, как она к нему попала и что он с ней делал в своих извращенческих хоромах!
Ладно.
Все равно сейчас ни хрена не прикину. Не вычислю.
Завтра пусть все и расскажет, а то я таких вариантов сейчас тут наскирдую!
Проглатываю одним махом стакан виски. Просто опрокидываю в глотку. И еще одни. И еще.
Мне тоже надо как-то настроиться. На то, чтобы спать с одуренно желанным телом и ни разу его не тронуть!
– Иди сюда, – прижимаю девчонку сильнее, слыша, как легонько всхлипывает во сне.
Шумно втягиваю запах волос.
Ароматная. Пьянящая. Терпкая и сладкая одновременно.
Уносит.
Уносит не по-детски и вовсе не от алкоголя!
И вот как я должен пережить эту ночь, м?
Походу, долг зеленоглазки передо мной за это вырос. Раз эдак в двести. Или триста?
Особенно когда она, прижатая к моей груди, ножками елозить начинает. Прямо по раздутым от спермы яйцам. И губками причмокивать во сне… Твою ж мать!
Так моего терпения еще никто не проверял!
29 Глава 29
Ника.
Просыпаюсь от того, что меня будто сдавливают в тисках.