Вдвоём

Когда я приезжаю на место, то не сразу решаюсь выйти из машины. Дом возвышается над своими соседями словно гора. Во дворе всё ещё висят качели, на которых мои родители проводили редкие летние вечера, на которых мама читала мне сказки. Кажется, всё здесь осталось прежним. Всё кроме нас.

Я выхожу и медленно прохожу через открытые ворота, по каменной дорожке. В воздухе витает слабый аромат роз. Когда я была маленькая, мама любила заниматься цветами. Пока я тихо посапывала в беседке, она высаживала редкий сорт самых крупных роз. Папа привозил ей их из своих путешествий. Все они сейчас растут за домом, только теперь уже никто их не любит так же сильно, как она. Я поднимаюсь на крылечко и открываю дверь. Без стука и звонка вхожу внутрь и слышу мужские голоса, доносящиеся из столовой. Иду туда, и стук от моих каблуков эхом разносится по дому. Чем ближе я подхожу к столовой, тем громче слышны голоса и отчётливей чувствуется запах сигар и смесь разных одеколонов.

— Господа, а вот и моя дочь Мэдисон, — папа замечает меня первым. На нём элегантный чёрный костюм и галстук-бабочка поверх белой рубашки. Пятеро мужчин его возраста одеты идентично ему. Среди них я замечаю Бреда, который оглядывает меня своим холодным змеиным взглядом. Сильнейшие и богатейшие люди Бостона, собрались сегодня здесь и от каждого исходят волны власти и денег.

Отец подходит ко мне и кладёт руку мне на спину, слегка подталкивая меня вперёд. Взгляды всех мужчин прикованы и ко мне, от чего я чувствую себя неловко. Зачем отцу понадобилась я на этой встрече? Этот вопрос до сих пор не даёт мне покоя.

— Добрый вечер, рада всех вас видеть, — говорю я, стараясь всем своим видом показать собранную, деловую девушку. Представляю, что я не на какой-то странной вечеринке с партнёрами своего отца, а в своей галерее, представляю новую выставку. Это помогает, но лишь отчасти.

— Генриетта сейчас подаст ужин, так что предлагаю всем занять свои места, — произносит отец, указывая на накрытый стол. — Сядешь рядом со мной?

— Конечно, папа, — соглашаюсь я, занимая место, справа от него.

Мужчины рассаживаются за стол, и я замечаю, что место слева от отца остаётся пустым, но не решаюсь его об этом спросить. Генриетта — грузная, полноватая женщина, экономка отца приносит еду на подносах, а две молодые девушки помогают ей разложить её по тарелкам. Они работают, молча и быстро. Скоро тарелки каждого заполнены ароматным сырным супом с морепродуктами. Но никто не притрагивается к еде, словно ожидая чего-то. Я смотрю на отца, но он проверяет время на часах. Наконец, раздаётся стук в дверь, а спустя пару минут, в столовой появляется ещё один мужчина. Он гораздо моложе всех собравшихся, но старше меня на пару лет. На нём чёрный костюм и белая рубашка с галстуком. Каштановые волосы зачёсаны назад, синие глаза в обрамлении чёрных ресниц с интересом осматривают гостей, пока не останавливаются на мне. Я обращаю внимание на его аккуратную бороду и усы. Не думала, что в таком возрасте принято носить бороду. Он замечает то, что я его осматриваю и улыбается. Но в том, как он это делает, нет и капли веселья. Что-то тёмное и холодное чувствуется в его улыбке. Нечто, что тут же заставляет меня от него отвернуться.

— Чарльз, ты как раз вовремя! — восклицает отец, подзывая его рукой.

— Извините, что задержался, были проблемы на работе, — произносит он деловым тоном.

— Что-то серьёзное? — спрашивает отец, и все мужчины разом напрягаются, ожидая ответа.

— Нет-нет, всё уже разрешилось, — он садится напротив меня и снова улыбается этой холодной улыбкой хищника.

— Тогда мы можем приступить к трапезе, — заключает отец, на что все как по команде вооружаются ложками и принимаются есть.

Ужин проходит спокойно. Мужчины обсуждают дела, в которых я ничего не смыслю и поэтому слушаю их разговоры краем уха. Всё это время я чувствую взгляд Чарльза Кроули на себе, и с каждой минутой моё желание покинуть этот дом становится всё сильней.

Когда все блюда съедены, отец приносит свои дорогие сигары высшего сорта и разговоры становятся, ещё более непонятны для меня. Я подхватываю бокал шампанского и тихо сбегаю в сад. Здесь свежо и тихо, не считая завывания сирен в отдалении. Вдыхаю свежий ночной воздух, вспоминая, как в детстве любила бегать здесь босиком. В самые жаркие дни мама поливала меня из шланга, и для меня не было ничего прекрасней тех дней. Наш звонкий смех всё ещё преследует меня, когда я оказываюсь здесь.

— Вы очень красивая, Мэдисон, — низкий тембр голоса Чарльза заставляет меня вздрогнуть. Я даже не слышала, как он подошёл ко мне сзади. В левой руке он держит стакан с бренди, и я замечаю на его безымянном пальце перстень с изумрудом и каким-то гербом, видимо фамильным. Он стоит слишком близко, и я делаю шаг в сторону, стараясь, чтобы это выглядело более незаметным. Всё же не хочется, чтобы потом отцу выговаривали, какая я грубиянка.

— Такие вечера не для вас, верно?

— Нет, совсем не для меня, — отвечаю я, жадно осушая бокал шампанского.

— Не хотите ли покинуть это место? Я могу отвезти вас, куда захотите, — не отрывая от меня своего хищного взгляда, мужчина подносит к губам стакан и делает глоток. Чувствую себя зверьком, которого собираются слопать на ужин.

— Спасибо, но я должна отказаться. Я приехала на своей машине и собираюсь на ней же уехать обратно.

— Неужели вы меня боитесь, Мэдисон? — он насмешливо улыбается, а я запинаюсь, не зная, что и ответить.

— Нет, конечно, с чего вы взяли?

— Может быть с того, как вы отходите от меня, как только выдаётся возможность? — он слегка прищуривается, а я чувствую, что мои щёки моментально приобретают алый оттенок. Пора бежать. Этот мужчина и правда наводит на меня страх.

— Извините, но я лучше пойду, — бормочу я, и поворачиваюсь к нему спиной. Но он успевает схватить меня за руку. Не успев, сообразить я по инерции лечу прямо на него, и Чарльз тут же прижимает меня к себе. Пытаюсь вырваться из его хватки, но ничего не получается. Он сильней сжимает моё запястье, и мне приходится сдержать болезненный крик.

— Вижу, ты любишь поиграть? — шепчет он, наклоняясь к моему виску. — Я не прочь поиграть. Но знай, что теперь мы будем видеться очень часто, так что не советую тебе слишком долго от меня бегать.

— Отпустите меня, сейчас же, пока я не позвала своего отца, — говорю я, сквозь зубы. Если бы он так крепко меня не сжимал, я бы точно его ударила. Но его хватка, словно каменная.

— Думаешь, я боюсь твоего отца? — тут он смеётся, наглый ублюдок. — Если хочешь знать, то я здесь именно с разрешения твоего отца. Наши отцы обо всём договорились. Вижу, ты ничего не знаешь, да?

— О чём ты говоришь? — непонимающе спрашиваю я.

— А ты спроси у него сама, — Чарльз кивает куда-то мне за спину и наконец отпускает меня. Я медленно оборачиваюсь и встречаюсь взглядом со своим отцом. Он похож на тень самого себя, бледный и какой-то уставший.

— Я вас оставлю, — услужливо сообщает Чарльз и удаляется.

— Папа, о чём ты договаривался тогда с Бредом? — спрашиваю я, пока отец приближается ко мне.

— Понимаешь милая, у меня небольшие проблемы с бизнесом, — отец гладит меня по щеке, но я отшатываюсь от его руки.

— Что ты ему пообещал?

Что-то в глубине души говорит, что мне не понравится его ответ. Очень не понравится. Но я должна услышать.

— Тебя, — говорит он еле слышно.

— Что? — отступаю назад, в голове что-то шумит, слезы вот-вот вырвутся наружу.

— Ты должна будешь выйти замуж за Чарльза, — уже более твёрдым и бесстрастным голосом заявляет отец.

Не могу поверить. Просто не могу. Кто этот жестокий человек передо мной? Кто может вот так просто решать свои проблемы с помощью единственного ребёнка. Нет, это не мой отец. Или всё это просто какая-то грёбаная шутка.

— Ты, должно быть, шутишь? — снова спрашиваю я, надеясь услышать положительный ответ.

— Нет, милая, — он качает головой и снова делает шаг мне навстречу, но я выставляю руку вперёд.