Дракон (ЛП)

— Откуда, чёрт возьми, мне знать? — он обвел жестом комнату, подчёркивая это резкими щелчками пальцев. — Я здесь, не так ли? Не там.

— Она твоя жена, — сладко напомнила ему Рейвен, выдавив свою лукавую улыбку. — Я думала, что у тебя будет лучший доступ к её свету, брат. Определенно лучше, чем у меня.

Ревик с усилием взял себя в руки.

Щёлкнув ещё резче себе под нос, он отвёл взгляд.

— Ты действительно собираешься использовать это против меня? — сказал он холодным голосом. — С какой возможной целью, Элан?

— Я действительно ничего не знаю, Реви'. Честное слово.

Он не оглянулся, но услышал её улыбку.

Когда она продолжила молчать, он коротко выдохнул.

— У Менлима там есть шпион, — сказал он приглушённым голосом. Он сделал примирительный жест одной рукой, склонив голову. — Не может быть, чтобы он не знал, кто это. Если ты назовешь мне его имя, я в ответ расскажу вам о нём всё, что смогу. Менлим хотел бы этого, да? Информация об этом мужчине?

— Почему ты думаешь, что ему это нужно от тебя, брат?

Ревик почувствовал, как жар усиливается в его груди, затрудняя дыхание. Он ничего не сказал, уставившись в окно, не видя деревьев за резной деревянной отделкой.

Улыбнувшись, Рейвен пожала одним плечом.

— Мне не дали имени, брат, — сказала она. — Правда.

Ревик обернулся. Он заметил, что она наблюдает за ним с любопытством в глазах. Всё ещё изучая его, она усмехнулась.

На этот раз это была не лукавая улыбка, а настоящая.

— Gaos. Ты действительно хочешь знать, кто это, — когда Ревик отвёл взгляд, она рассмеялась. — Hulen-ta. Тебе до смерти хочется это знать, не так ли? Ты бы отдал свою левую руку, чтобы знать, — это веселье прозвучало в её голосе. — Бедный Реви'. Что ты собираешься делать? Пойти за ним? Кастрировать его, брат? Когда ты сам трахнул половину недобровольных в Городе?

Он щелкнул, излучая нетерпение.

Несмотря на это, он почувствовал, как какая-то часть его света вздрогнула от её слов.

Так вот что это было? Месть?

Неужели Элли делает это так, чтобы отомстить ему?

Ощущалось не так. Ощущалось это вовсе не так.

Тошнота вплелась в его свет.

Это чувство сильно ударило его в грудь, прежде чем он вообще смог отогнать воспоминания. Он боролся с этим, отключая разум и свет, убивая каждую крупицу чувств, прежде чем эти впечатления смогли собраться у него перед глазами.

В этот момент он перестал следить за другой видящей.

Когда он, наконец, взял себя в руки, он перевёл дыхание. Он оглянулся на Рейвен, но она покачала головой, щёлкнув, как будто раздумывая и всё ещё наблюдая за его лицом. На этот раз в её словах прозвучала почти ярость.

— Боги всевышние. Насколько же лицемерны мужчины, бл*дь. Вот ты здесь, притворяешься уязвленным… Я надеюсь, что он сейчас целует её в пи*ду. Поделом тебе, если бы ему около четырёхсот лет, и он обладает обширной подготовкой в искусстве, брат.

Ревик почувствовал, как его челюсти напряглись.

— Ты закончила? — спросил он.

Она ещё не закончила.

— А чего ты ожидал? — презрение наполнило её голос. — Сколько раз, по-твоему, ты можешь уходить от неё, прежде чем она порвёт с тобой? Она — Мост, брат. Она могла бы заполучить любого, кого захочет, — наблюдая, как он хмурится, она снова рассмеялась, и в её глазах стояло неподдельное удовольствие. — Боги. Я действительно надеюсь, что он хорош. Я надеюсь, что он будет трахать её, пока она не отключится, Реви'. Надеюсь, она не сможет произнести связных слов в течение часа после того, как…

Борясь с этой сильной болью, которая хотела снова воспламенить его свет, Ревик покачал головой, делая свой голос холодным.

— Мне кажется интересным, что ты вдруг стала такой защитницей прав моей жены, — сказал он, снова уставившись в окно. — Я, кажется, припоминаю, что в прошлом у тебя был вовсе не такой «сестринский» взгляд на наш брак.

Однако она рассмеялась над ним, и в её голосе звучало изумление.

— Боги. Это сводит тебя с ума. Это действительно так.

— Ты здесь по какой-то реальной причине, Элан? — спросил он.

— Ты чувствовал их вместе, не так ли? — спросила она, всё ещё изучая его свет. — Она наслаждается им, не так ли? Судя по выражению твоего лица прямо сейчас, он ей очень нравится…

— У меня нет времени на это дерьмо, — больше не заботясь о том, как это выглядит, он протиснулся мимо неё, направляясь к единственной двери в комнате с высокими потолками.

Она последовала за ним, всё ещё наблюдая за его светом.

— Боги, — она рассмеялась. — Ты что, каждую ночь смотришь, как они трахаются? Это почти горячо, брат. Извращённо. Но горячо.

Ревик закрыл свет, ускорив шаги.

Он на ходу боролся с воспоминаниями. Он мог чувствовать это сейчас, в конструкции. Они хотели, чтобы он увидел это, запомнил. Они притягивали его свет, уговаривая его вернуться туда, соблазняя его смотреть, продолжать смотреть… чувствовать это. Они хотели, чтобы он видел это, испытывал это снова и снова. Они хотели, чтобы он сделал очевидные выводы.

Менлим. Салинс. Рейвен. Хер знает кто ещё.

Он чувствовал, как Рейвен притягивает его даже сейчас, пытаясь понять, что он знал, что видел и чувствовал, когда смотрел на Элли с тем другим мужчиной.

Он чувствовал, как конструкция морочит ему голову, пытаясь заставить его потерять контроль, отреагировать так, чтобы он не мог думать, не мог сдержать свой свет.

Он знал, что это будет больно.

Конечно, он знал.

Он знал, что будет ревновать. Он знал, готовился к этому.

Но ничто не могло подготовить его к тому, чтобы почувствовать замешательство жены по поводу того, с кем она была, её испуганное осознание того, что она хотела кого-то другого. её чувства вины.

Её бл*дское чувство вины перед ним.

Её свет был открыт… так чертовски сильно открыт. Она была действительно возбуждена.

Он почувствовал там уязвимость. Кем бы он ни был, он достучался до неё. Он достучался до неё таким способом, который Ревик не мог осознать, который угрожал ему больше, чем он мог позволить себе думать.

Боль пронзила его при этом воспоминании, искажая зрение.

Gaos. Она занималась любовью с этим сукиным сыном. Она не просто трахалась с ним. Она занималась с ним любовью… позволила ему заняться с ней любовью.

Она не могла притворяться, не так ли?

Он почувствовал там желание, интенсивность, стоящую за сексом — её желание. Она была наполовину вне себя от этого, сражаясь с этим и с ним. Там была агрессия, гнев, страх. Были и другие, более мягкие эмоции, вещи, которые заставляли её чувствовать себя хуже. Она хотела его так сильно, что это пугало её, что она чувствовала себя дерьмово из-за этого.

Как она могла притворяться?

Он пытался увидеть больше. Он пытался понять, кто он такой, что они делают. Какая-то часть его должна была это увидеть. Что бы он ни увидел, он решил, что это никогда не может быть так плохо, как то, что придумал его разум. Что-то подобное, вероятно, должно было заставить его почувствовать себя виноватым, грязным, агрессивным, но вместо этого он чувствовал только разочарование от того, что ему помешали. Он чувствовал себя предателем из-за того, что она отсекла его, не включила в происходящее. Это задело его чёртовы чувства.

Она защитила его. Не Ревика — его. Другого парня.

Она, бл*дь, защитила этого ублюдка от самого Ревика.

Он прямо спросил её, кто этот парень. Она ему не сказала. Она вытеснила его из своего света, и это чувство вины исходило от неё, как дурной запах.

Его разум боролся с отголосками, которые он получил, пытаясь проникнуть сквозь её щит.

Он старался не думать о том, кто это был, но его разум был одержим этим.

Балидор? Gaos. Это был не Балидор, не так ли?

Он почти уловил привкус Адипана, что-то знакомое, знакомое ему, но и это он тоже не мог определить. Она сказала, что её телохранитель исключается, что это по какой-то причине не сработает, так что это должен быть кто-то другой.