Страница 7 из 15
– Ну куда вы, молодой человек, спешите?! Так ведь, в спешке, серьёзные дела не делаются! – пробурчал старый еврей и почесал кончик своего длинного горбатого носа. – Работа эта действительно непростая, я ведь с оружием и вовсе никаких дел до этого не имел, но признаюсь, что она меня заинтересовала, и я все-таки попробую вам помочь. Но для начала вы должны мне пояснить, что это за особое такое винтовальное нарезное оружие и где его вообще производят. После того вы назначите свою цену за товар и дадите мне задаток в треть от общей цены всей сделки. Ну и мои услуги, они, конечно же, тоже будут стоить определённых денег. Для вас это будет, м-м-м, – меняла задумался и наконец выдал своё решение: – Для вас, как для моего уважаемого и, я, право, пожалуй, не ошибусь этому слову – уже постоянного клиента, это будет стоить десять процентов от общей суммы всей сделки, да, и треть из причитающегося я бы тоже хотел получить сразу.
– Хорошо, – согласился Егоров. – Меня условия такой сделки вполне устраивают. По самому оружию: вам достаточно знать даже его название – это штуцер. То есть винтовальное нарезное ружьё с сокращённой длиной ствола. Производят его у нас в России на Тульском казённом заводе и ещё в нескольких небольших частных мастерских, но в очень и очень малых количествах. В центральной Германии их производят в Тюрингии, в городе Зуле, а на самом юге германских земель в Баварии есть выпускающие эти штуцера мастерские в самом городе Мюнхене. В Пруссии делают тоже прекрасные штуцера в столице прусских оружейников, в городе Золингене. А в Австрийской империи, как я знаю, есть один казённый и ещё один частный заводы прямо в самой столице, в Вене. Хорошие и очень качественные штуцера производят валлонские оружейники города Льежа. Ну и ещё есть итальянские оружейники в районе Альп, в землях Ломбардии. И город, где они производят эти штуцера и всё прочее оружие, называется то ли Сареццо, то ли Сарецция, что-то такое близкое по произношению.
– Тише, тише, господин Алексей! – притормозил его Давид Соломонович. – Моя рука просто не успевает за полётом ваших мыслей. Давайте, повторите всё это ещё раз и пожалуйста, медленнее, мне нужно всё в точности и как можно подробнее изложить на бумаге. От этого будет зависеть, как долго станут продолжаться поиски этих самых ваших, как их там? Вот-вот, штуцеров. – И деловые партнёры без спешки записали всю требуемую информацию на бумаге.
– Так, по поводу цены за ружьё, – продолжил излагать Алексей. – Помня вашу разменную пропорцию золота к серебру один к пятнадцати и уже имея свой личный опыт в приобретении нескольких русских тульских штуцеров, я определяю цену одного нового нарезного ружья в сборе, со всеми его приспособами и с принадлежностями, в две золотых монеты номиналом в пятьсот пиастров каждая. Это очень хорошая цена, уверяю вас, и я тут, конечно же, весьма и весьма переплачиваю, но в то же время прекрасно понимаю, какая трудная задача стоит перед нашими партнёрами в их поиске, приобретении и в доставке. Вот, собственно, именно поэтому я и иду на такую дорогую и довольно обременительную для себя сделку. У меня здесь, – и Егоров звякнул кошелём с деньгами, – тридцать три монеты, а значит, я жду за них пятнадцать новых штуцеров, и три золотых пойдут вам в качестве оплаты за все ваши труды и риски. Что вы теперь на всё это скажете, уважаемый Давид Соломонович?
Меняла что-то написал на листочке, затем сходил за счётами, долго сидел, двигал костяшки и шевелил губами. Наконец он поднял глаза на Лёшку.
– Думаю, мы сможем поработать, ваши условия мне кажутся вполне приемлемыми. Можно было бы, конечно, и добавить в цене за закупку оружия, – и увидев, как возмущённо поднял брови Егоров, улыбнулся. – Не извольте беспокоиться, Алексей Петрович, обговоренные условия сделки мы уже не меняем. Меня в ней всё устраивает, давайте я напишу расписку о приёме от вас денег, и мы потом сможем поговорить за что-нибудь другое.
Алексей выдал десять золотых монет задатка и ещё одну авансом за труды. Меняла их все тщательно проверил, и они составили с ним необходимый документ. Можно было всё делать и без бумажной волокиты, но предлагать это старому еврею Егоров как-то не решился. Зачем было терять уважение в глазах такого опытного «коммерсанта»?
– Думаю, ближе к осени я смогу перед вами отчитаться, Алексей. Вам не нужно ни о чём переживать, – успокоил офицера Давид Соломонович. – Когда всё будет готово, вас сразу же найдут и пригласят ко мне.
– Да кто же не знает, где проживают в Бухаресте зелёные русские стрелки? – удивился он вопросу Егорова. – Не волнуйтесь, как только у меня будут хорошие вести по нашему делу, вас обязательно найдут. А теперь давайте просто побеседуем за жизнь? Что вы скажете обо всей этой войне? Ждать ли нам прихода сюда турок?
И ещё около часа провёл Егоров в лавке у бухарестского менялы.
Глава 4. Перед выходом
Три дня отдыха пролетели очень быстро, и началась ускоренная подготовка к боевому выходу. Подступало то время, которое должно было показать, насколько каждый из егерей роты и все вместе они окажутся готовы к большой войне. Всё полученное в главном интендантстве холодное оружие и пистолеты были розданы солдатам, и теперь перед Егоровым на большой ротной поверке стоял хорошо вооружённый и экипированный отряд.
Каждый из «старичков» и командиров имел при себе по два пистоля в удобных закрытых кобурах. Новичкам, которых в строю было подавляющее большинство, досталось пока только по одному. Что здесь радовало, так это то, что все пистоли, кроме нескольких специально доработанных и улучшенных Куртом, были единой системы: русские, драгунские, производства Тульского казённого завода, с их надёжным ударно-кремневым замком. Из холодного оружия всё было уже не так радужно. Хорошими облегчёнными саблями была вооружена лишь половина всего личного состава, остальные егеря довольствовались тесаками, полусаблями, тяжёлыми и неудобными палашами, а также старинными, ещё петровскими, солдатскими шпагами. Были у рядовых на вооружении даже несколько трофейных янычарских ятаганов. Тромбонами благодаря протекции барона запаслись полностью, каждая пионерская пара в четырёх плутонгах имела по одной тяжёлой штатной картечнице. Это помимо ещё тех фугасных зарядов, переносимых в специально пошитых Василием Афанасьевым ранцах. Штуцеров было общим числом восемнадцать, и распределялись они по подразделениям очень неравномерно, будучи оружием самых умелых и опытных стрелков. Во второй полуроте, которой временно командовал Осокин Тимофей, их было, помимо Тимохиного, только лишь два, да и то находились они у командиров плутонгов, прибывших по приглашению Егорова из других егерских частей.
Особо выделялась пара снайперов-оружейников во главе с возведённым в фурьерский чин Куртом Шмидтом и стоящим за ним с огромным винтовальным ружьём рыжим Василием. Лучшие в команде стрелки были, кроме него, вооружены ещё и своими штуцерами.
Алексей сам лично проверил всё вооружение, амуницию, одежду и все многочисленные приспособы у каждого унтера и рядового роты. Скидки от него не было даже господам обер-офицерам. У большей части людей нашлись мелкие недоделки и замечания, которые им теперь предстояло устранить до сигнала «вечерняя заря». На завтра был объявлен боевой выход, и командир хотел быть уверен, что никто и ничто не подведёт его роту в бою.
– Леонид, пробей сигнал «к столу», егеря убывают на обед, а потом все устраняют полученные замечания! – отдал он команду ротному барабанщику. – После ужина и сигнала к отбою все лежат на своих местах и уже видят свой первый сон. Чтобы никто не бродил по улице, лично за этим прослежу! С зарёй все как огурчики, пристраивают поклажу, рассаживаются на казачьих лошадей – и в добрый путь! Всё, Живан, разводи роту по местам квартирования, а я в штаб за последними указаниями! – отдал он распоряжение своему заместителю.
В главном квартирмейстерстве армии царила рабочая суета. Помимо корпуса генерал-майора Потёмкина, поисковые партии организовывали ещё несколько военачальников, и со всеми ними главный штаб пытался наладить взаимодействие в это непростое время весенней распутицы.