Последняя фреска

Стуча по мостовой деревянными подошвами, слуги вынесли высокочтимую ношу на Рыночную площадь и поставили у входа в ратушу. Один гвардеец, молодой, но с манерами командира, отворил дверцу. Стражники у ворот сделали аркебузами на караул, когда фон Веннинген ступил на булыжник перед «гнездом ремесленников». Презрительная кличка, данная его преосвященством городскому совету, в точности соответствовала отношению епископа к цехам и гильдиям. Разумеется, вслух он никогда не позволял себе подобных высказываний, но мнение главы епископата советники знали хорошо. Впрочем, стражники не задумывались над тонкостями политики. Сегодня фон Веннингена ждали, поэтому, когда ворота распахнулись, никто не шевельнулся. Его преосвященство вошёл, сопровождаемый четырьмя гвардейцами и глашатаем, а двое остались охранять портшез. Едва за визитёрами закрылась тяжёлая дверь, аркебузиры опустили оружие и покосились на мечников епископа. Те ответили неприязненными взглядами. Несколько минут царила тишина. Потом охранник сплюнул на мостовую и задумчиво растёр плевок прикладом.

– Хозяин-то ваш никак дело затеял? – спросил стражник, любуясь на произведение плевочного искусства.

Оба мечника, не сговариваясь, пожали плечами.

– Затеял, стало быть, – констатировал аркебузир. – Нечасто он балует нас визитами. А тут, нате – явился.

– Тебе-то что? – угрюмо осведомился смуглый меченосец. – Гульдены свои получаешь исправно. Или отцы города впрямь готовы жалованье прикарманить?

– Кто тебе такую чушь сказал? – прищурился стражник. – Наслушался базарной болтовни? Гильдии своих не обманывают. Царствие небесное не обещают, но каждый месяц в кошельке прибавляется один золотой.

Гвардееец хмыкнул в ответ:

– Зато его преосвященство грехи отпускает и от гильдий защищает. Начистишь рыло какому-нибудь горшечнику, тот бежит в цех жаловаться, да с его преосвященством не поспоришь. Его власть посильнее вашей, он самим папой утверждён.

– А платит серебром, – не унимался аркебузир.

– Ну и что? Кормит-то бесплатно! И в казарме всегда порядок, не то что у вас, охламонов… Ах ты, сатана, пошёл отсюда!

Смуглый гвардеец наподдал мальчишке, сунувшему нос в окно портшеза. Тот обиженно взвыл и умчался, сверкая босыми пятками.

– Нет, брат, – продолжил меченосец, – его преосвященство нам, что отец родной. И начальников хороших ставит. Вот наш новый капитан, Гуго… Ну, ты его только что видел…

– Это молоденький-то? – хохотнул аркебузир.

– Сам ты молоденький! Одного Гуго Шлегеля на семерых, как ты, хватит! Он в Англии воевал, ну, там, где красные цветы с белыми до сих пор дерутся. Ранили, поэтому домой вернулся. А его преосвященство капитана Шлегеля начальником над нами поставил, во как!

– Подумаешь! – не сдавался стражник. – Золото важнее. Я ещё два года послужу и куплю мельницу в Биннингене. Вступлю в цех мукомолов и женюсь. Знаешь, какие там девки! Не то что эти цапли городские…

– А какие там девки? – вдруг заинтересовался другой аркебузир.

– Ядрёные! – довольно заявил первый стражник. – Помню, в прошлом году ездил я к брату, он тамошний староста. Так вот, у кузнеца есть дочка…

И солдатский диспут о господах перетёк в тему, гораздо более перспективную.

В ту минуту, когда стражники сравнивали городских и сельских девушек, епископ Базеля Йоханн фон Веннинген вошёл в зал заседаний городской ратуши. Герольд остался с гвардейцами в коридоре, а Гуго Шлегель последовал за хозяином.

В зале присутствовали всего несколько человек, но каждый из них стоил десятка именитых горожан. Пока они, поднявшись из бархатных кресел, степенно кланялись, помахивая шляпами, колючие глаза епископа внимательно изучали знакомые лица.

Первым стоял сам бургомистр Базеля Ганс фон Флахсланден, угрюмого вида пожилой человек с козлиной бородкой. Он смотрел на епископа выжидательно, без эмоций. Бургомистр умел держать себя в руках, что всегда помогало ему при заключении торговых договоров.

Рядом трясли головными уборами двое учёных, сорокалетние отцы-основатели базельского университета: Вернер Вёльффлин, профессор медицины, глава аптекарей города, и Петер фон Андлау, профессор канонического и римского права, автор трактата Libellus de Cesarea Monarchia[3]. Их епископ хорошо знал ещё с тех времён, когда идея основать собственный университет только носилась в воздухе.

Четвёртым бросал недобрые взгляды член городского суда, член винодельного цеха и гроссмейстер цеха домовладельцев Маттиас Эберлер – богатый меняла, умело черпавший из реки золота, протекавшей через епископат. Благосостояние и связи помогли ему добиться влияния в Базеле, однако Эберлер метил выше. Этого человека епископ недолюбливал, но вынужденно терпел, когда речь шла о торговых сделках с соседними графствами.

Пятый – единственный, кто не встал при появлении его преосвященства, – был купец Андреас Окс по прозвищу Чёрный Петух. Капитан Шлегель покосился на своего патрона, но тот никак не показал, что возмущён невежливостью Окса. На губах епископа даже мелькнуло подобие улыбки, когда он увидел упрямого Андреаса.

Его преосвященство опустился в кресло и с неудовольствием отметил, что сиденья в ратуше куда удобнее, чем трон в резиденции. После фон Веннингена заняли места и все присутствующие, кроме Гуго Шлегеля.

– Итак, господа, – начал епископ, – я полагаю, вам известны причины сегодняшней встречи?

– Конечно, Андреас Окс посвятил нас в свои приключения, – ответил за всех бургомистр.

– В таком случае, – продолжил фон Веннинген, – не стоит повторяться. Однако не будет лишним напомнить, что ни одно слово не должно покинуть стен ратуши. При огласке Договор аннулируется, стало быть, все наши достижения в мгновение ока превратятся в ничто. Напоминаю также о святой инквизиции. Думаю, разъяснений не потребуется.

Отцы города и учёные мужи торопливо закивали. Каждый знал, что означает обвинение в колдовстве и связях с нечистой силой. Подвалы инквизиции пугали куда больше, чем разрушение пока ещё призрачных планов. Его преосвященство отлично понимал, что страх соединит присутствующих сильнее, чем любой документ, но главный козырь отложил напоследок.

– Теперь мне хотелось бы спросить, – снова заговорил епископ, – известно ли вам, что именно мы должны сделать?

Он оглядел побледневшие лица собеседников. Бургомистр фон Флахсланден беззвучно жевал губами. Оба профессора ёрзали в креслах, словно школяры в предвкушении чувствительного наказания. Маттиас Эберлер часто дышал, открыв рот.

– Заключить договор со смертью, – раздался в тишине спокойный голос Андреаса Окса.

Все торопливо перекрестились.

– Лишь бы не с дьяволом, – пробормотал Эберлер.

– А разве это не одно и то же? – насмешливо спросил Андреас.

– Тише, друг мой, успокойтесь, – добродушно отозвался фон Веннинген. – Не стоит забегать вперёд. Начнём с главного: чего мы хотим добиться? Ваше мнение, господин бургомистр.

Фон Флахсланден приподнял одну бровь:

– Мои помыслы и стремления хорошо известны, ваше преосвященство. Как глава города я стремлюсь к упрочению Базеля не только в Священной Римской империи, но и во всей Европе. Расширение торговых связей, благополучие горожан, укрепление власти – вот мои цели.

– Очень хорошо, – кивнул епископ. – Что скажете вы, профессор Вёльффлин?

– Лечение болезней, – торопливо отозвался лекарь. – Здоровье народа. Долгая, счастливая жизнь.

– Замечательно! – одобрил епископ. – Думаю, уважаемый господин фон Андлау поддержит коллегу, не так ли?

– Если мне будет позволено добавить несколько слов, – бархатным голосом заговорил юрист, – я хотел бы напомнить о чести и справедливости. Защищать права граждан и стоять на страже закона – вот цель всякого, кто посвятил жизнь юриспруденции.

– Не возражаю, – склонил голову его преосвященство.

Затем повернулся к Маттиасу Эберлеру:

– А вы, благочестивый знаток монетного дела?

3

«Книга об императорской власти» (лат.).