Судьба

– Кто это?

Мина радостно бросилась объяснять:

– Это Форлинкин-сан, мамочка. Мы живем у него дома! У него такой чудесный сад! И всем Джиновым зверушкам там здорово.

Девочка, ухватившись за руку Форлинкина, принялась на ней раскачиваться. Консул при этом ничуть не смутился.

Форлинкин улыбнулся и предложил госпоже Сато вторую руку. Та, попытавшись подняться с колен своими силами, поняла, что нуждается в его поддержке. Консул был достаточно высок, и ей пришлось смотреть вверх, чтобы заглянуть ему в глаза. С Либером она была одного роста.

– Госпожа Сато, Стефин Форлинкин к вашим услугам. Я консул Барраяра на Кибо-Даини. Счастлив наконец-то познакомиться с вами лично.

Лиза безуспешно попыталась стряхнуть Мину с руки Форлинкина. Девочка соскочила сама и теперь радостно носилась вокруг них двоих. Джин также, подпрыгивая на месте от возбуждения, рассказывал что-то матери, сводя все объяснения к здоровью и состоянию своего зверья, особенно Лаки.

– Значит, мои дети были на вашем попечении? – неуверенно предположила она.

– Только несколько последних дней, мэм. У вас чудесные детишки. Умненькие.

Майлзу показалось, что под маской мелькнула улыбка. Ни разу до того он не видел радости в ее темных глазах.

В этот момент вмешался Ворон и потребовал, чтобы его пациентка отправилась в постель, однако не стал оспаривать ее права побыть с детьми. Майлз наблюдал через стекло, как дети, размахивая руками, рассказывали обо всем, что произошло с ними за полтора года. Видно было, что госпожа Сато едва поспевает за хлынувшей на нее информацией.

Сзади подошел Форлинкин и тоже принялся разглядывать их.

– Я рад, что она встречает детей в полном сознании. Это снимает с моих плеч сразу несколько юридических проблем. Теперь я действительно могу позаботиться о детях.

– Прекрасно, – улыбнулся Майлз.

Роик с Вороном куда-то отправились – их ждали новые дела. Либер выглядел потерянным. Невнятно махнув на стекло, за которым было видно всех Сато, он спросил:

– А мне-то что теперь делать?

Майлз повернулся к нему, скрестив руки на груди и прислонившись к дверному косяку:

– Вы, конечно же, вольны делать что угодно. На этой планете я наделен властью арестовывать только барраярцев.

– А как же Ганс и Оки?

– Я их не арестовал, а похитил. Как выражается Роик. Чувствую, придется мне как-нибудь объяснить вам разницу между тем, что «дозволено», и тем, и что «простительно».

– И в чем же она, интересно?

Форликин удивленно поднял брови:

– В основном в успехе результата. В любом случае, доктор Либер, вы свободны покинуть нас в любой момент. Просто я бы не рекомендовал вам этого делать, если только у вас нет более приемлемого, нежели последний, плана укрыться где-нибудь. Я исхожу из предположения, что Ганс и Оки – не единственные мастера заплечных дел у ваших боссов.

– Не единственные, – с тяжелым вздохом согласился Либер.

– Вы также вольны остаться здесь. Переночевать здесь – гораздо безопаснее, чем искать платное пристанище где-нибудь еще. Нам всем нужно время, чтобы успокоиться, переварить все это. А еще советую вам серьезно подумать над целесообразностью завтрашнего перелета на орбиту – вряд ли вы проберетесь дальше космопорта.

– Верно, – горестно согласился Либер, – сейчас ничего не получится.

– А что собираетесь делать дальше вы, милорд Аудитор? – поинтересовался Форлинкин.

Майлз потер подбородок и задумчиво нахмурил брови:

– Думаю, то же, что и любой другой полководец, который уступает противнику числом. Искать союзников.

Глава шестнадцатая

Роик провел допрос незадачливых пленников без сучка и задоринки – именно так, как Майлз и ожидал. Забавно, что, даже очумевшие от пентотала, Ганс и Оки пытались оправдываться в своих поступках. Как Либер и предположил, две смерти были скорее результатом непрофессионализма, нежели злого умысла. Хотя описание того, как два бандита гоняли госпожу Теннодзи сначала по квартире, а потом по балкону, звучало достаточно жутко. А их попытка силой посадить флаер Джорджа Суваби вполне могла бы удаться, если бы он аварийно сел на сушу, а не на глубокую воду. Ганс и Оки могли бы вынуть его из каркаса безопасности и сунуть в морозилку, разыграв, на совершенно законных основаниях, спектакль по спасению смертельно раненного человека. Однако случилось так, что утопленника выудили из воды слишком поздно даже для медицины Кибо-Даини.

Однако, как бы ни квалифицировалось их преступление – предумышленное или непредумышленное убийство, – главной проблемой оставалось другое: как теперь избавиться от непрошеных гостей? Просто отпускать уже нельзя. Их вместе со снятыми показаниями нужно бы передать полиции, однако не той полиции, которую «Новый Египет» может с легкостью купить. Да и толку от такой передачи сейчас мало, подумалось Майлзу. Скованных общей виной Ганса и Оки просто-напросто принесут в жертву, а их боссы купят свободу и скроются под надежной защитой дорогих адвокатов. А Майлзу хотелось бы, по возможности, утопить всю банду «Нового Египта».

Педантичный Роик ухаживал за подопечными: водил их в туалет по одному, поил водой. На какое-то время Майлз и Ворон погрузили их – не без помощи медикаментов – в легкий сон. Однако нужно было искать серьезный выход из ситуации. Криостаз казался все привлекательнее – забирать их с собой домой он не собирался. «Барраяр не испытывает недостатка в бандитах. К тому же наши свое дело знают получше», – решил Майлз. Мысль о том, что Банда Четырех сейчас весьма напугана пропажей как сотрудников безопасности, так и Либера, не могла не согревать. Еще бы! Ганс и Оки должны были доложить о возвращении с пленником много часов назад. Да, пожалуй, пора разворошить муравейник.

Когда записи оказались в консульстве, Майлз решил, что можно подключать к работе «Белую Хризантему». Ведь именно там все и началось, – как давно, кажется, это было! К счастью, ему не составило труда набиться на прием к Рону Вингу. По пути к западным окраинам Майлз вновь и вновь проигрывал роль – чтобы не выдать себя, пока дело не закончено.

У дверей кабинета Винга их встретила улыбчивая секретарша – поднялась и поприветствовала. Из кресла в углу также кое-кто поднялся, скорее зевая, нежели улыбаясь. Удивительное существо, похожее на кошку темно-рыжего окраса, словно крошечный лев с крыльями, весьма напоминавшими крылья Вихря, однако с лицом, жутковато похожим на человечье. Небольшой полосатый головной убор с духе египетских статуй был завязан под подбородком. Существо потрусило к Роику. Тот замер в ужасе, а оно по-кошачьи потерлось о его колени – весило оно, должно быть, килограммов десять, – потом задрало морду вверх и (Роику показалось, что оно сейчас спросит: «Что ходит утром на четырех ногах, днем – на двух, а вечером – на трех?») хрипло мяукнуло.

– Прекрати, Нефертити, – пожурила ее секретарша и, подняв за шиворот, взгромоздила зверя на стол.

Кошка махнула хвостом с кисточкой и наградила женщину обиженным взглядом.

Майлз протянул руку. Зверь ее обнюхал.

– Не бойтесь, она не царапается и не кусается, – пояснила секретарша, – вот только линяет. – И добавила, улыбнувшись все еще пораженному Роику: – Это маркетинговый подарок от наших друзей и соседей, «Нового Египта».

– Я что-то не видел таких на конференции, – заметил Майлз.

– О, они разошлись в первый же день. Всем очень понравились. В них заложено больше дюжины слов. Говорят, прекрасный подарок для детей. И для домашней безопасности, – последнюю фразу она добавила как-то неуверенно.

– А где их, э-э… сделали? – поинтересовался Майлз.

– Насколько я поняла, на какой-то биоинженерной фирме на Архипелаге Джексона, – ответила она.

Кто бы сомневался.

– Их доставили сюда замороженными, и «Новый Египет» здорово сэкономил, разморозив их в своих лабораториях. Оказывается, этих животных не так-то просто содержать. Очень уж они привередливые едоки.