Страница 4 из 91
- Штрафной укол! – раздался голос рефери.
Черт, пересекла границу!
Взмыленная и утомленная я сделала пару шагов назад, молниеносно подсчитывая, что конец дорожки близок. При выходе за границу бой остановят. Никак нельзя этого допускать.
Электрическая схема продолжала подавать сигналы и зажигать лампы нужного цвета, регистрируя уколы. Противница сегодня сильна, как никогда. По спине холодком поползло неприятное чувство.
Рукоятка шпаги норовила выскользнуть из рук, потому что пальцы в перчатках уже взмокли и не слушались. Неправильно повернув руку, я незамедлительно получила укол в кисть. Спасла круглая гарда и плотная ткань перчатки.
- Не засчитано! Предупреждение! – выкрикнул рефери. Противница чуть отступила, перестав нападать так активно, но буквально через мгновение снова пошла в атаку.
Из-за сетки маски, изолированной внутри пластическом ударостойким материалом, дышать было тяжело. Пот струился по моим вискам и шее, я и сама не заметила, как вышла за границу.
- Стоп!
Чтоб тебя. Я продула.
- Не расстраивайся, - брат похлопал меня по плечу, когда все закончилось.
Он единственный, кто пришел меня поддержать. Отнесся к моему проигрышу спокойно. Я же едва сдерживала слезы. Спортивная стипендия в этом году мне не светит. И горечь поражения разливается едкой кислотой по языку и гортани, как представлю предстоящий вечер.
- Миш, я бездарь, - всхлипнула я, волоча за собой экипировку.
Братец, между прочем, мог бы помочь и забрать неподъемный баул. Но эта улыбающаяся зараза беспечно идет вразвалочку рядом, засунув руки в карманы. Конечно, его команда и в этом году забрала кубок, ему не о чем беспокоиться. Хоккеист он отличный, а группа поддержки из него отстойная.
- Ой, да угомонись. Ты отличная фехтовальщица.
- Плакала моя стипендия, - не унималась я. – И что отец скажет? Он меня убьет! Я пообещала, что принесу победу, а это что было?
- Ну не всем же в нашей семье быть чемпионами, - весело ответил Мишка, и мне захотелось ему треснуть по светлому затылку.
- Какой позор, - прошептала я. – Последний год университета, а я осталась без чемпионского титула.
- Чего ты так прицепилась к этому титулу? – не выдержал он.
- Тебе хорошо, у тебя еще есть в запасе один год, а у меня этот последний!
- И что?
- Не тупи! – разозлилась я. – На соревнованиях были спонсоры, они смотрели каждый бой. Ко мне никто ее подошел после! Никто не предложил контрактов… Это провал… Моя спортивная карьера закончилась, так и не начавшись!
Тяжко вздохнув, Миша промолчал и забрал мою сумку, чтобы забросить ее в машину. Я села на переднее сиденье и горестно отвернулась к окну.
Я обещала отцу доказать, что чего-то стою, но теперь он мне никогда не поверит. Для него это будет очередным разочарованием. А для меня очередным унижением.
- Свали с дороги, придурок! – заорал в окно вспыльчивый Мишка, когда его подрезал черный джип.
В очередной раз я с завистью посмотрела на его руки, удерживающие руль. Отец не разрешил мне рулить. А Мишке сразу же купили последнюю модель «Мерседеса» с полной комплектацией, едва ему исполнилось восемнадцать. Брат, конечно, учил меня втайне от папы водить машину, но редкую практику по полям и лесам никогда не сравнить с постоянной ездой по городу и вообще, в принципе, владением собственного авто.
Я украдкой вытерла подступившие слезы. Этот день, эти дурацкие соревнования подкосили мое эмоциональное состояние. В очередной раз накатила тоска. Надо позвонить Антону.
- Натусь, да не дрейфь ты, - младший брат внимательно посмотрел на меня. – Поедешь со мной на вечеринку к Сохиным? Развеешься, настроение поднимешь.
- Твой Сохин такой придурок, - хмыкнула я. – Ему все мозги шайбой отбило.
- Но тусовки у него всегда отменные. Поедешь?
И, хотя брат и его друзья в команде были младше меня на год, я все равно согласилась. Как погодкам нам с Мишкой всегда интересно вместе. Он часто «падает мне на хвост», когда я встречаюсь со своими друзьями, или наоборот. Только наши друзья между собой никак не сходятся. Хоккеисты и фехтовальщики совсем с разных планет. Иногда и я Мишку убить готова, удерживает, что он мой брат, и, скорее всего, может нехило отомстить.
Все наше детство прошло в драках или объятиях. Отец с матерью только диву давались с какой скоростью после драки мы можем помириться.
Около особняка черный мерс с визгом затормозил. Я нервно сглотнула, спрятав дрожащие руки в карманы ветровки.
- Готова? – брат посмотрел на меня со всей серьезностью.
Всегда поражалась как в нем могут уживаться два человека: веселый безбашенный лоботряс и серьезная твердая стена, на которую можно опереться. Резкий переход от одного к другому впечатлял.
– Все норм. Хватит трястись.
- Хорошо тебе говорить, - дернула я плечом. – Не тебя же сейчас линчевать будут.
Он промолчал в этот раз. Нрав нашего отца был известен нам обоим. Одно дело успокаивать меня там, и другое дело стоять около этого знакомого особняка и понимать, что шансов нет.
Войдя в дом, я сбросила баул в углу и хотела было тихо прошмыгнуть в свою комнату, но в главном холле внезапно загорелся свет.
- Наталья, подойди ко мне, - раздался стальной голос отца. Ему уже доложили.
Я поежилась и нервно оглянулась на Мишку, тот тоже застыл в дверном проеме.
- Ты можешь идти, - бросил Мишке отец, даже не взглянув в его сторону.
Брат так и стоял истуканом.
- Михаил.
- Отец, может не сегодня…
- Пошел вон, - резко перебил его отец. – Смеешь ослушаться?
Мишка не смел. Растерянно потоптавшись на месте пару секунд, он ушел наверх, в свою комнату.
Наш отец для своего возраста выглядел неплохо. Высокий, подтянутый. Даже седина его только украшала. Мужчина был красив, в отличие от серой мышки матери, которая сейчас спряталась в одну из своих норок.
Говорят мы с братом похожи на отца. Однако мне это никак не помогает, не облегчает жизнь в этом доме. Он всегда хотел сына, поэтому когда родилась я, зачатие второго ребенка не стали откладывать на долго. Даже толком не дал восстановиться матери, как снова затребовал от нее сына. Хоть он и приятной наружности, с болью на сердце я довольно быстро осознала факт, насколько он был уродлив изнутри. Но это была наша с ним общая тайна. Никто не знал, даже Мишка. При всех он просто строгий отец, никто не знает, как сильно он меня ненавидит.