Страница 28 из 101
- Рабочий момент.
- С каких пор «накурка» стала рабочим моментом? – не понял великан.
- Герб, вот давай не будем. Тем более, что я больше там не работаю.
- И за меньшее увольняют.
- Герб, я алкоголь не пил, наркотики не употреблял - точка. Больше разговаривать на эту тему не собираюсь.
- Морду кому набил? Всё, молчу-молчу, - великан примирительно разводит руками. – Просто, когда утром Лукерья Ильинична про тебя сказала, дескать вернулся еще до восхода, сразу неладное почуял. К выходным тебя ждали, а тут сплошное недоразумение.
Умеет Авосян жопные ситуации облечь в мягкие формы - сплошное недоразумение… лучше не придумаешь. Сама потеря навязанной извне подработки меня не тяготила: в деньгах не нуждался, а учитывая норов и манеры «хозяйки», был даже рад, что все так быстро закончилось. Но вот форма подачи: если бы сам ушел, было проще, а так вышвырнули, словно пса шелудивого на помойку. Осадок внутри плескался такой, что по самое горлышко будет.
А ведь еще надо будет встречаться с противоположной стороной, расторгать контракт и возвращать служебную форму. Остается надеяться, обойдется одним Томазо Фальконе, потому как со звездной Юлией Кортес видеться совсем не хотелось.
- Извини, Саня, билетов на концерт не будет, - обратился я к Нагурову, на что тот равнодушно пожал плечами.
- В бездну билеты, - ответил за всех Авосян, – и ты прав, не будем о работе. Живой, здоровый и это главное. Мы ведь чего к тебе пришли, Леженец к нам переезжает.
- Не переезжает, а снимает вторую комнату, - уточнил любящий во всем порядок и точность Нагуров. – Основная квартира у Дмитрия остается в городе.
- А здесь он будет бывать набегами, - добавляет в свою очередь Авосян. - Соседи у него сплошь люди серьезные и семейные – скучно. То ли дело у нас: пиво выпить, в картишки партийку-другую сгонять.
- Александра в сугробах повалять, - вспомнил я белую от снега спину Нагурова. – Парни, такими темпами к нам скоро оставшаяся группа переберется, все пятнадцать человек.
Герб засмеялся, а Саня возразил:
- Так четырнадцать же.
- Что четырнадцать?
- Нас в группе было четырнадцать человек.
Усиленно скриплю мозгами, пытаясь понять в чем здесь подвох. Был бы кто другой на его месте, решил бы что шутка, но Нагуров математику чтил и вольностей с цифрами не позволял: ни себе, ни кому-либо другому.
- А-а, понял, ты не считаешь Соню Арчер, которую перевели вместо этой, как ее бишь Марианаллии… Маринуэллии.
- Нет, - упорствует Нагуров, - нас всегда было четырнадцать. Из-за устройства генераторной и сноса части служебных помещений, пришлось сократить жилую площадь казармы. Третья группа единственная с сокращенным численным составом.
Что за глупые шутки. Я же прекрасно помню цифру пятнадцать, и на перекличках, и в разговорах с одногруппниками, и на занятиях. Бред, нас всегда было пятнадцать! Каждого могу по фамилии перечислить, кто где сидел, в какой комнате жил.
Смотрю в глаза Нагурова, пытаясь уловить хотя бы намек на иронию, но нет – Саня вполне серьезен, вопросительно уставился на меня:
- Петр, ты же шутишь?
Да какие тут шутки, бездна…
Глава 4
«Ловинс, Альсон, Авосян, - проносились в голове фамилии одногруппников, только успевай загибать пальцы. На восьмом я сбился, и пришлось начинатьвсе сначала.
«Ловинс, МакСтоун, Альсон, Мэдфорд, Авосян, Леженец, МакСтоун»…
Стоп, был же МакСтоун, второй раз считаю. Нет, так дело не пойдет, срочно нужна бумага и ручка!
Едва проводив гостей за дверь, я принялся за расчеты, перепроверять верность высказанного утверждения. Четырнадцать человек - ага как же, когда всю жизни было пятнадцать, ну не всю, разумеется, всего лишь четыре года в академии, но сути не меняет. Я не мог забыть количество сокурсников, с которыми жил под одной крышей и лица которых видел каждый день. Такое просто физически невозможно, в голове не укладывается.
«В дырявой голове», - занудным тоном человека, любящего во всем порядок, произнес внутренний голос. – «Или напомнить про девять дней в Дальстане?»
Спорить с самим с собой совсем не хотелось, особенно когда «второе я» по манере изъясняться напоминало одного небезызвестного психолога. Её и в реальной жизни было сложно в чем-либо убедить, а уж если поселялась в твоей голове – пиши пропало.
Пиши… пиши… точно, я же искал ручку. Только откуда взяться письменным принадлежностям в полупустой комнате, разве что в телефон построчно забивать. Точно, телефон!
- Ты про пятнадцать человек шутил или серьезно? – поинтересовался Герб, когда уходил.
- Шутил, - поспешил успокоить приятеля.
- Мы так и думали.
- Мы?
- Ну мы с ребятами. Ты все время твердил пятнадцать и пятнадцать, мы все в толк взять не могли, к чему это, а потом махнули рукой. Решили, что особенности юмора такие, ну сам понимаешь, другое измерение.
Не понимаю… отказываюсь понимать, у меня что, настолько хреновое чувство юмора? А если начну откровенно бредить и заговариваться, все вокруг примут проявление диагноза за очередное выступление несмешного комика?
Авосян похлопал по спине, пожелав на прощание хорошего дня, а Нагуров ничего не сказал, лишь посмотрел строго, дескать во всем надо меру знать, особенно когда дело касается цифр.
И вот теперь, оставшись в одиночестве, и уткнувшись в телефон, дрожащими пальцами забивал фамилию за фамилией.
1.Ловинс,
2.Альсон,
3.Ли,
4.Маргарет, она же Марго,
5.Мариунэллия (забито и стерто), Арчер (набрано и зафиксировано).
С девчонками вышло легко, все пять сокурсниц припомнились без особых проблем, осталось десять парней:
6.Авосян,
7.Вейзер,
8.МакСтоун,
9.Мэдфорд,
10.Леженец,
11.Луцик,
12.Нагуров,
13.Энджи, который Соми.
И наступил жесткий тупняк… Где еще два человека? Пришлось вспоминать расселение по комнатам и только тогда, хлопнув себя по лбу, под цифрой четырнадцать вписал: Воронов.
По-прежнему не хватало одного курсанта, не было ему места ни в комнатах, ни за партами в аудитории. Я и так, и эдак крутил бедную память, вытряхивал наружу содержимое черепной коробки, но вместо нужной фамилии в голове всплывали смешные и не очень эпизоды из прошлой жизни. Вот мы с Ловинс стоим на берегу озера, а в другую секунду сижу в темной столовой, наблюдаю, как Соми звякает посудой, спешно заполняя подносы. Многие вещи припомнились даже те, на которые ранее не обращал особого внимания, вроде модных стрижек Вейзера. Они у соседа менялись чаще, чем погода за окном.
Прошлое… прошлое - это конечно хорошо, но где, бездна его побери, пятнадцатый человек?! Понимаю, можно забыть меню столовой (его я кстати помнил прекрасно), погоду, которая была под новый год, даже перепутать процент набранных баллов в итоговом тесте, но людей, с которыми жил и которых было не так чтобы много? Становилось откровенно страшно: казалось, что я медленно и неуклонно схожу с ума, конкретно еду крышей и, что самое хреновое в сложившейся ситуации, процесс сей начался давно, еще на первом курсе в академии, когда обсчитался и решил вдруг, что нас пятнадцать. Память услужливо подкинула неприятные диагнозы, поставленные госпожой Валицкой, и эта ее фраза «отклонение в рамках нормы». Это норма, придумать человека, и проучиться с ним четыре года в академии? Мне нужны были ответы, немедленно, здесь и сейчас, и дать их мог только один человек.
- Из-за тебя мне пришлось менять рабочий график, переносить на завтра сеанс господина Макфри. Хочу заметить, его проблемы куда серьезнее твоих, - Анастасия Львовна выглядела недовольной, острый ноготок мерно постукивал по прозрачной стенке бокала. Такой посуды я у нее раньше не замечал: с гравировкой хищной птицы, раскинувшей крылья в полете.