Музейная пыль

— И что тогда делать? — вопросила я совершенно риторически, потому как понимала, что ни у меня, ни у профессора ответа на этот вопрос нет и быть не может.

Профессор поднял голову и внимательно посмотрел на меня. И мне отчего-то показалось, что у этого обычно такого лощёного, высокомерного и нудноватого типа вертелся сейчас на языке какой-то крайне язвительный ответ. Не слишком тонкий и оригинальный, зато совершенно человеческий. Ответ этот так и не прозвучал, но я и без того уже знала, что не такой уж профессор и аристократический сухарь. Бывал он и вполне нормальным человеком. Временами.

— Выяснили вы в «Инри» что-нибудь? — после небольшой паузы спросил профессор.

— Практически всё, что я там выяснила, вы уже прочли.

— Практически? — приподнял брови Лирс.

— Теперь я точно знаю, что Клод Брэн имеет ко всему этому отношение. Возможно даже, что он и есть организатор, — мрачно призналась я. — Но это всё так же недоказуемо.

— Клод Брэн?

Как-то странно прозвучал этот вопрос. Словно профессор это имя слышал не впервые, но раньше не предполагал, что оно каким-то образом связано с этой историей. Это меня несколько удивило: он же собирался разузнать насчёт верхушки «Инри».

— Первый вице-президент фонда «Инри», да, — на всякий случай уточнила я. — Вы его знаете?

— Нет, — задумчиво покачал головой профессор, закрывая папку и протягивая её мне. — Я интересовался владельцами, а не руководством. Но почему-то это имя мне кажется знакомым.

— Неприятный тип, — буркнула я. — Нужно мне переделать что-нибудь?

— Нет, только поправьте несколько формулировок. Да, и расчёты более подробно прокомментируйте, в комиссии будет полно идиотов.

Я не выдержала и улыбнулась. Вышло довольно криво из-за крайне мрачного в целом настроения, но всё-таки. Судя по всему, профессор тоже уже понял, что передо мной в обычном своём амплуа выступать бессмысленно и позволил себе немного расслабиться.

— В следующий вторник в это же время подходите, — добавил профессор. — И надеюсь, у вас уже будет вторая половина расчётов, чтобы начать работу над выводами.

— Подойду, — кивнула я, направляясь к выходу. — До свидания.

В голове настойчиво билась всего одна малоприятная мысль: подойду, если доживу. И я слишком увлеклась ей и остальным саможалением, настолько, что столкнулась в дверях с Оливией Беринг.

— Минуту, София, — попросил профессор, пока я приходила в себя и подбирала слова, чтобы извиниться. — Задержитесь пока. И дверь закройте, пожалуйста.

— Я тогда подожду… — начала Оливия, но закончить не успела.

— Нет, останьтесь пожалуйста тоже, — перебил профессор.

Оливия пожала плечами, прошла в кабинет и уселась на стул у окна. Я закрыла дверь и встала рядом, прислонившись к стене и отгородившись папкой с дипломом. Нет, мне было интересно, для чего меня попросили остаться тут третьей лишней. Но в то же время я чувствовала себя не в своей тарелке и очень хотела поскорее сбежать. И общее молчание совсем не помогало с этим желанием справиться, скорее уж наоборот.

Профессор молчал, преувеличенно внимательно разглядывая клавиатуру. Я наблюдала за ним боковым зрением, столь же усердно делая при этом вид, что разглядываю корешки книг в шкафу. Догадаться, что происходит, было не бог весть как трудно: некий разговор требовал рассекретить некие отношения, и вот теперь уважаемый профессор пытался решить, стоит ли это делать. Лично я помогать ему не собиралась, это было бы как минимум не вполне корректно с моей стороны, потому первой не выдержала Оливия.

— Чего ты хотел? — спросила она, закидывая ногу на ногу и подаваясь вперёд.

— Спросить, ты ли рассказывала мне о человеке по имени Клод Брэн.

— Я, — кивнула Оливия, очевидно удивлённая таким вопросом. — А к чему ты вдруг о нём вспомнил именно сейчас?

— Есть мнение, что это он организовал музейную кражу. И не только её.

— Мнение?

— Он однозначно соучастник, — не выдержав, вмешалась в диалог я. — Трудно пока сказать, организатор ли. А кто он такой?

— Да если бы знать, — недовольно скривилась Оливия. — Его в своём письме упоминал отец. Просил не доверять, не заключать сделок и всё такое, но не удосужился объяснить, почему. Может, и сам не знал. Даже скорее всего.

Я невесело усмехнулась. Чтобы такому довериться, нужно или полным идиотом уродиться, или спятить. Смею надеяться, со мной не случалось ни того, ни другого. И всё же сделку он предложил именно мне, и я приняла её условия. Почему так? В смысле, не почему приняла — тут как раз всё ясно. Но почему мне?

Глава 15

— Я не знаю, кто он такой, этот Клод Брэн, — зачем-то повторила Оливия. — Кроме того письма нигде и никогда больше не встречала этого имени.

— А можно найти его фотографию? — попросила я.

Теоретически это не должно было стать проблемой. Уважающие себя компании всегда размещают на своих страничках информацию о руководстве — как проявление открытости, попытка вызвать доверие. На многих действует, потому это и делается, и сейчас это очень кстати: наверняка у мерзавца есть запасное имя, и не одно, но вот есть ли у него запасное лицо? Это довольно сложно в современном мире, одержимом защитой от магических личин, да и едва ли вообще необходимо.

— Нет, — покачала головой Оливия, просматривая фотографии, которые нашлись в сети. — Такого я бы запомнила, если бы он хоть как-то обратил на себя моё внимание.

Если честно, я ожидала подобного. И всё же какая-то связь тут была, её не могло не быть. Не верилось мне в щедрость этого типа, в то, что он позволял Аните играться со «звездой» как вздумается, не преследуя при этом никаких собственных целей. Тут был план, вторым, третьим слоем, надёжно замаскированный, но именно план, ни единой случайности, никакого баловства. Оливия, как и я, имеет к этому отношение. Просто по какой-то причине это до сих пор не проявилось. Но неизбежно проявится.

— Я пойду, — сообщила я, ни к кому конкретно не обращаясь.

Никто меня не остановил. Кажется, нам всем нужно было подумать, покопаться в памяти и не только, чтобы понять, как действовать дальше. Для того, чтобы разрушить чужой план, нужно сперва его понять. И не только как перечень конкретных действий. Нужны истоки, участники, мотивы каждого из них. Как раз то, чего у меня не было.

Домой я ехала с мыслью порыться в сети как следует, узнать всё, что только возможно, цепляться за каждую кроху сведений, пытаясь сложить всё воедино и наконец-то осмыслить. Ничего из этого не удалось. Кое-как затолкав в себя ужин, не потому, что хотелось или нужно было, просто чтобы с мамой не спорить, я доползла до своей комнаты, рухнула в кровать и расплакалась.

Остановиться я не могла. Слишком долго сжимала внутри себя эту пружину, твердя, что эмоции бесполезны и бесплодны, что нужно думать, а не переживать, что где-то есть берег, до которого нужно доплыть и вот уже там… там будет безопасно и можно всё: плакать, смеяться, танцевать, головой об стену биться. Но сначала — доплыть, не тратя ни капли сил на то, что не может помочь в пути к этому самому берегу.

Только вот какая беда: я человек, а не машина, хотя и у машин есть предел прочности. Но у меня он точно куда меньше. Я ведь не тренированная супершпионка, не какой-то мрачный гений, которому подобные игры в удовольствие. Я всего лишь самая обычная девушка. Да, мне помогали сдержанность и определённая стойкость, неизбежно заработанные в детстве, проведённом с двумя старшими братьями. Но вот теперь силы, кажется, закончились.

Проснулась я окончательно вымотанной. Или не окончательно. По крайней мере, смогла встать, принять душ, кое-как привести себя в порядок и отправиться на работу. И сделать то же самое на следующий день. Дотянуть до конца недели, сохраняя внешнюю иллюзию собственной нормальности. Я ничего не выяснила, просто ждала неизбежного. Того, что Брэн и его команда всё-таки завладеют книгой.