Страница 98 из 99
Глава 31
— Мама — всё пропало!!! — прокричала, вбегая в гостиную, Симона Монгрен.
Габриэлла Ла Риш подняла одну бровь и поставив чашку на блюдце спросила:
— Что случилось?
— Бразильские дипломаты пакуют чемоданы! Наш посол в Бразилии получил ноту и выдворен из страны! Вместе со всем посольством! Ты понимаешь, что это значит?!!
— Хмм… — протянула Габриэлла, после чего взяла чашку, отпила из неё и спросила: — Что нам предъявляют?
— Это всё из-за мальчишки! И его драной кошки! Они говорят, что мы оскорбили Дель Агизардов! И требуют нашей крови!
— А я тебе говорила, Адочка, что действовать нужно осторожнее! И предупреждала, что Лаура не простит нам шантажа её внучки.
— Всё шло так хорошо… — прохныкала Симона. — Мы облили мальчишку грязью с ног до головы, так что ему пришлось оправдываться. А завтра или послезавтра сработала бы ловушка с его бывшей пассией и мы бы совершенно на законных основаниях отказали бы ему во въезде во Францию, и вот… Что нам теперь делать, мама?!
— Я тебе сейчас ещё одну неприятную новость сообщу. Мне присылала Зов Фредерика. И она сказала, что ещё одно упоминание её племянницы в подобном ключе и они разорвут помолвку. И завтра мы должны будем сделать опровержение.
— Что? Как? Почему?
— Потому, — хмуро ответила Габриэлла. — Твои змеюшки перестарались от усердия и вот результат.
— Ладно, опровержение — это ерунда! Дадим — пусть подавится! Но что нам делать с Лаурой?
— Платить, — так же хмуро ответила Габриэлла. — Иначе мы и правда дождёмся их армии у Версаля. Она нас теперь выжмет, как тряпочку. И будет права.
— Думаешь, она не готовится к войне?
— Симона, поверь, если бы она на самом деле собиралась на нас напасть, то мы бы уже сидели в осаде. На войне важнее всего внезапность. Все эти танцы с посольствами, это просто знак нам, что всё очень серьёзно. Но если мы его проигнорируем, то Лаура и правда может послать к нам экспедиционный корпус. За ней не заржавеет. И хуже всего то, что нам и позвать-то на защиту некого.
— А Карл-Дитрих? — с надеждой спросила Симона.
— После того как мы полили грязью его дочку? Ты смеешься? У нас одна надежда, что Лаура не знает пока о том, что он нам на помощь не придёт. И я надеюсь, что и не узнает. Всё же помолвку пока не разорвали. Давай, собирайся!
— Куда?
— Полетим к Лауре, будем извинятся и задабривать её. И постарайся ничего не испортить. Говорить буду я, а ты молчи и кивай в нужных местах.
Королева Лаура Дель Агизард стояла перед большой картиной, на которой была изображена битва при Азенкуре и улыбалась. Не смогла она удержаться. Она всегда питала слабость к старинным вещам, которых, к её большому сожалению, в Бразилии было очень мало. Не что, что в Европе. И когда перед ней распахнули запасники Лувра она не смогла удержаться. Эти французские шлюхи как будто швыряли перед ней всё, что составляет их национальное достояние. Лишь бы она их простила.
И она воспользовалась этим по полной, выжав из них ещё и торговый договор с преференциями. И только после этого отпустила.
Лаура хищно улыбнулась. Они больше никогда не посмеют так поступить с Агизардами. А это полотно она подарит Селесте, как знак победы. Девочка и правда много пережила. Лаура вздохнула. Всё же, наверное не стоило тогда выгонять Ану. Но она была просто в ярости от того, что она натворила. Связаться с некромантом! Уму непостижимо! Даже сейчас Лаура в бешенстве сжала кулаки из-за нахлынувших воспоминаний.
Но всё же, младенец был не виноват в грехах родителей. Ей стоило позаботиться о девочке самой. Ведь её дар в ней оказался очень сильным! Такого она даже и не ожидала. С первого раза она смогла сделать то, на что даже Хелене потребовалось полгода! Девочка даже и не знает насколько она на самом деле сильна. И она пока не будет говорить ей об этом. Чтобы не загордилась. Нужно просто её учить дальше. Она же в самом начале пути.
Лаура улыбнулась и развернувшись быстрым шагом вышла из зала. Её ждали дела.
Два часа спустя обе женщины устало опустились на стулья и почти синхронно вздохнули.
— Мама, может не стоило давать им такие большие торговые привилегии?
— Мы и так почти опустошили запасники Лувра! Может нам ещё и со стен нужно было картины поснимать? Чтобы нас заклеймили как тех, кто разбазарил национальное достояние?
— Ты права, этого бы нам точно не простили. И так пойдут слушки о том, что мы отдали Бразилии слишком многое.
— Вот и я о том же! Ладно, это всего на десять лет. Как-нибудь переживём.
— Меня волнует другое мама, — произнесла Симона отпивая только что налитого ей в чашку чая. — Что мы теперь будем делать с мальчишкой?
— Адочка, а что мы теперь с ним можем сделать? Ты ведь уже отменила всё, что мы там готовили?
— Отменила, — подтвердила Симона. — И надо бы змеюшкам разнос устроить. Очень уж они нас подставили.
— Согласна, — кивнув сказала Габриэлла. — Приглашай их завтра с утра. Помаринуем в приёмной, а потом поговорим. По душам.
— Это понятно! — отмахнулась Симона. — Но всё же, что нам делать с молодым медвежонком? Он и дальше будет портить нам кровь?
— Боюсь дочка, что у нас не осталось выбора. Придётся отправлять Карла в отставку, — со вздохом произнесла Габриэлла. — Хорошо хоть нам есть кем его заменить.
— Ты серьёзно, мама? Ты хочешь сменить его на Ричи? Ему же только двенадцать!
— И хорошо! От него хотя бы лет десять ещё не будет никаких проблем!
— Но Карл же не согласится!
— Согласится, — произнесла Габриэлла самым убедительным тоном. — Пусть не сразу, но он поймёт, что другого выхода у него просто нет.
— И когда? — вздохнув спросила Симона. Ей явно не нравилась эта идея.
— Завтра, после того, как устроим взбучку нашим змеюшкам, — проговорила Габриэлла.
— Ладно, мама, пусть будет по твоему, — сказала Симона, хотя ей и не нравилась эта идея.