Разведка боем

Глава 6

Гул, шедший со всех сторон, сначала нарастал, но вскоре начал словно удаляться, уступая место легкой вибрации, которая отражалась в каждой мышце тела, заставляя ее дрожать. Вибрация резко оборвалась и вроде бы ничего больше не происходило, но затем мы почувствовали, что в том месте, куда мы свалились, становится как-то жарковато. Температура воздуха быстро увеличивалась, а меня начали посещать смутные догадки о том, что это может значить. И что вулкана здесь поблизости нет никакого, ни спящего, ни проснувшегося, но это не значит, что мы не сможем сейчас прожариться до коричневой корочки, если вообще в горстку праха не превратимся.

— Так, слушаем меня. Все приготовились, чтобы очень быстро бежать отсюда, со всех ног, — я говорил тихо, но как ни странно меня услышали. Тем более, что стало заметно светлее, и было видно куда бежать. А светлее становилось из-за того, что стены постепенно приобретали красный светящийся оттенок, и именно от стен и шло то самое тепло, которое грозило нас поджарить. — Бегом, не останавливаться! — заорал я, чувствуя, как жар проникает в глотку, заставляя ее рефлекторно сжиматься.

Вдоль стены вела едва заметная дорожка, на которую я и свернул, волоча за собой Олию, которую сумел схватить за тонкое запястье, крепко держа и наверняка оставляя синяки. Положение усугублялось еще и тем, что дорожка шла в опасной близости от источника тепла, что усиливало его эффект в несколько раз. Пот заливал лицо, одежду можно было уже выжимать, и я просто не представлял, какого сейчас приходится Вольфу Каусту, облаченному в полный доспех, который он так и не снял, несмотря на все мои предупреждения.

Я бежал, не оглядываясь, надеясь, что эта дорожка все же не проходит по периметру этой огромной духовки, и нас куда-нибудь выведет, желательно в безопасное место, или хотя бы туда, где не будешь ощущать себя запертым в камере крематория, который вот-вот сработает, чтобы на выходе выдать твой прах не слишком безутешным родственникам.

Дверь возникла передо мной внезапно. В то время, когда я решил, что все, мое путешествие закончилось, да при этом так нелепо, передо мной возникла конструкция, которая не могла быть ничем иным, как дверью. Вот только у этой двери отсутствовали даже намеки на дверную ручку, замок или что-то похожее.

— Открывай ее! Быстрее! — истерически завизжавшая Эва вывела меня из своеобразного транса, в который я впал, чтобы не ощущать ожогов, который появились на незащищенной коже рук, и на лице. Сразу же возникло сильное жжение в пораженных участках, быстро сменявшееся острой плохо контролируемой болью, и сквозь пелену этой боли думать было еще сложнее, чем отстранясь от происходящего.

— Как? Как ее открыть?

— Да направленной волной шибани! Это же всего лишь какое-то техно-магическое помещение, здесь не должно быть сильной защиты!

Защита на двери была. Все же тот максимум температуры, который еще далеко не возник, мог сжечь к демоновой бабушке все, до чего смог бы дотянуться. Так что защита была — и это была сама дверь, которая после моей атаки рухнула, но как только в удивительно прохладный коридор вывалился Вольф, замыкающий наш небольшой отряд, она снова появилась на своем месте, отрезав нас от той духовки, которая уже сияла ярким красновато-белым светом.

— Быстро всем раздеться, — сквозь зубы проговорил я, готовя малое исцеление, потому что обожглись мы знатно. Ожоги второй, а у Вольфа под его доспехами, сыгравшими роль кастрюли, аж кое-где и третей степени, были на нас на всех. Боль от ожогов самая страшная, потому что она практически не глушится ничем, так что любое стеснение как-то незаметно отошло на второй план. Да мы даже не замечали обнаженных телес друг друга, когда раздевались догола, становясь в круг, чтобы мне было удобнее накладывать исцеляющие чары, которые приходилось создавать с нереальной скоростью, хотя бы на первый раз.

Заклинание пришлось накладывать еще дважды, потому что одного раза не хватило даже на то, чтобы на месте волдырей появилась нежная, розовая, молодая кожа, а все болевые ощущения ушли, уступив место легкому зуду, который вполне можно было терпеть. Но вот когда ожоги практически зажили, тогда-то и появилось чувство неловкости, потому что мы словно только что заметили, что стоим друг перед другом абсолютно голыми. Повернувшись друг к другу спинами, мы принялись быстро одеваться, путаясь в рукавах и штанинах, стараясь особо не пялится по сторонам.

Наконец перевязь заняла свое законное место, и я повернулся к своим спутникам лицом, а не филейной частью.

Обгорели мы все знатно. Короткие волосы Олии на кончиках обуглились и закрутились в тугие спиральки. Каким-то образом ей удалось спасти от жара лицо, но вот кожа на тыле кистей и пальцах явно подверглась воздействию жара. Даже на той руке, за которую я ее тянул за собой во время нашего бешенного забега. Хорошо хоть заклинание позволило обойтись без безобразных ожоговых рубцов, и дело здесь даже не в эстетике, а в том, что она не смогла бы согнуть пальцы, которые потеряли бы малейшую подвижность из-за стянувших кожу рубцов, фактически Олии грозило стать инвалидом, не способным по настоящему ложку держать.

У Конора больше пострадало лицо, и теперь участки новой кожи выглядели как белые проплешины. Кажется, есть такое заболевание — витилиго, когда некоторые участки кожи теряют способность накапливать меланин, и человек становится пятнистым. Вот и Конор выглядел сейчас так, словно он болеет этой болезнью.

Вольфу повезло меньше всех нас. Как бы я не старался, избежать грубых рубцов полностью — не удалось. К счастью, шрам образовался у него на спине, и практически не мешал движениям. Неудобства, конечно, доставлял, вот мне сейчас сложно было представить, как он будет носить доспехи, но, думаю, как-нибудь приноровится.

Меня лечила Эва. Я все никак не мог преодолеть ту планку, после которой можно было исцелять себя. А может быть я никогда этому не научусь, ведь послушай Эву, так окажется, что это вообще невозможно.