Бахир Сурайя

Камаль едва заметно повернул голову в мою сторону и выгнул бровь, безмолвно обещая пару-тройку неудобных вопросов, но потом все-таки сконцентрировал все внимание на всаднике.

Это оказался мужчина немногим младше Нисаля-аги: загорелое до черноты лицо расчертили глубокие морщины, а пустыня иссушила тело и взгляд, но не лишила ни силы, ни ума. Верблюд под ним был молодой и ухоженный, а дорогая ткань джеллабы и небрежная трата драгоценного свитка прямо-таки кричали о благосостоянии и высоком положении.

Мы определенно были в меньшинстве и никак не могли похвастаться славными предками, и я уже обреченно приготовилась выслушивать, как Камаль сдаст меня с потрохами, представляясь первым на правах слабого, — но всадник только окинул его взглядом, спешился, отчетливо сглотнув, и заговорил:

— Мое имя Ирфан Зияд, и я веду торговый караван к оазису Мааб, где нас ждет хозяин и господин, щедрый Джалиль Ганнам, прозванный Удачливым. Мы не желаем зла ни тебе, сын пустыни, ни твоему верблюду, ни твоей спутнице.

Я оценила расстановку приоритетов и едва не раскрыла рот, но, на мое счастье, Камаль успел первым:

— И я не желаю зла ни тебе, Ирфан Зияд, ни твоему каравану.

Он не представлялся и по-прежнему держал руки у оружия, и это способствовало вежливости и взаимопониманию как ничто другое: даже после столь успокаивающей тирады Камаля караван-баши* не спешил ни звать своих людей, ни даже бежать за водой к колодцу, как ему наверняка мучительно хотелось.

— Есть ли вести из оазиса Мааб? — вкрадчиво поинтересовался Ирфан, до побелевших костяшек стиснув пальцы на поводу верблюда.

Камаль покачал головой.

— Только из Ваадана.

Этого оказалось достаточно, чтобы караван-баши немедленно воспрял духом и расправил плечи.

— Если твой путь лежит через оазис Мааб, достойный сын пустыни, присоединяйся к моему каравану. Мой господин справедлив и щедр, и он вознаградит тебя за охрану своих товаров и людей.

Расстановка приоритетов по-прежнему радовала несказанно — что у Ирфана, что у Камаля, потому как кочевник вместо радостного согласия на выгодное предложение коротко бросил:

— Нет. Уже нанят. — И обозначил движение затылком в мою сторону.

Ирфан Зияд — вот уж достойный сын города — впервые за всю беседу действительно задержал на мне взгляд, не сразу справившись с недоумением. Под защитой городских стен женщин растили беспомощными и нежными — такими, чтобы они не могли уйти от мужей или ослушаться отцов. Арсанийки же воспитывались пустыней, и она не ждала от них ни мягкости, ни покорности.

Но я укуталась в шарф и отступила за спину мужчины, как истинная горожанка — из тех, что никогда не стали бы путешествовать в сопровождении одного свободного кочевника; и, кажется, сама не сдержала удивления из-за того, что Камаль отчего-то оставил право решения за мной. Однако караван-баши как раз отчаялся в достаточной степени, чтобы не обращать внимания на нестыковки.

— Не согласится ли госпожа присоединиться к каравану? Мой господин…

…подавится, прежде чем осознает, что ему придется награждать за милосердие какую-то невнятную женщину, успевшую нанять арсанийского мага раньше караван-баши.

Я стиснула зубы.

Ветер гнул пальмы и норовил забраться под плотную джеллабу, размотать шарф и утащить прочь, чтобы ничто не нарушало совершенных очертаний барханов. В пустыне я была чужой, но даже я понимала, что обещанная кочевником Бахир Сурайя бродит совсем близко. Торговый караван выбрал ужасно неудачный момент, чтобы тронуться в путь. Должно быть, его выставили из оазиса Ваадан примерно с той же долей бесцеремонности, что и меня, не позволив переждать бурю под защитой своих домов.

Но со мной был Камаль, способный творить магию с такой невероятной легкостью, словно ему тайком помогала вся гильдия магов разом. А вот у каравана, судя по тому, что даже Ирфан Зияд был вынужден прибегать к помощи свитков, только и было, что имя их господина да десяток молитв, примерно сравнимые по эффективности.

Но они шли из столицы. В караване запросто мог оказаться кто-то, знавший о пропаже любимой наложницы тайфы. Кто-то, кто был бы достаточно сообразителен, чтобы сопоставить странное поведение «госпожи» с арсанийскими корнями беглой невольницы. Одного неосторожного слова могло быть достаточно, чтобы поставить под удар всю мою самопальную дипломатическую миссию и, как следствие, самого тайфу: ему ведь и правда была нужна поддержка со стороны. Да и я наверняка окажусь надежно заперта во дворце — и хорошо еще, если именно во дворце, а не в клетке, как обычная беглая рабыня!..

Только вот если я предпочту перестраховаться и отправиться порознь, весь караван погубит песчаная буря.

В моей голове как наяву зазвучал голос Рашеда, флегматично повествующий о том, что хороший правитель всегда просчитывает все на шаг вперед и точно знает, как выбрать меньшее зло так, чтобы оно не обернулось злом большим в будущем. Иначе ведь потом придется разбираться, а так лень…

Я велела ему заткнуться.

Рашед и правда был хорошим правителем. Мудрым, предусмотрительным, расчетливым. Идеальным для города.

Но вокруг простиралась пустыня, и у нее были свои законы.

— Почту за честь, Зияд-ага, — мрачно отозвалась я, и Камаль наконец-то выпустил рукояти мечей.

Прим. авт.

Караван-баши — начальник, главный в караване.

Глава 5.2

Счастливым он, правда, все равно не выглядел — даже когда Зияд радостно посулил ему все блага мира и еще горку золота сверху.

— Пойдем быстро, — сказал он и смерил взглядом выстроившихся в цепочку людей и верблюдов. — Пусть люди и животные отдохнут сейчас. Сегодня нужно успеть дойти до ущелья Тарик Альтиджара.

Я воскресила в памяти карту и нахмурилась. Ущелье, о котором говорил Камаль, находилось в стороне от запланированного мной маршрута и удлиняло дорогу до Мааба на добрых полдня. Конечно, гораздо приятнее провести их в тени скал из песчаника, нежели на открытых солнцу барханах, но до сих пор мой проводник и словом не заикался о крюке ради весьма сомнительной прохлады. Да и в принципе так рвался к горам и своему племени, что я уже начинала гадать, какую же выгоду ему принесет тот факт, что именно он отведет меня к старейшинам… но, признаться, не слишком заморачивалась, потому что время играло и против меня тоже.

Выходит, накрыть куполом весь караван Камаль все-таки не может?

Задавать этот вопрос при караван-баши, пообещавшему моему проводнику небо в алмазах, я поостереглась и предпочла дождаться, пока кочевник не вернулся к безнадежно выстывшей лежанке и без особого энтузиазма сел, вытянув ноги. Я устроилась на другом конце одеяла и тихо предложила:

— Если дело в сложности заклятия купола, я могу поглотить твое плетение и выпустить, когда понадобится. Два аналогичных заклинания взаимно усилятся и накроют большую площадь. Тогда не понадобится опирать купол на стены ущелья, чтобы укрыть от бури весь караван.

— «Зеркало»? — уточнил Камаль и негромко хмыкнул. — Не сможешь.

До сих пор единственным плетением, которое я так и не смогла поглотить полностью, оставалось злополучное «черное забвение», стоившее мне стольких нервов и седых волос, что я немедленно насторожилась.

— Почему?

— Потому что маг-«зеркало», подобно обычному зеркалу, отражает настолько ясно и четко, насколько позволяют его природные способности, — помедлив, сообщил Камаль каким-то деревянным голосом. — Можно сколько угодно полировать бронзовое зеркало, но оно никогда не даст такого четкого отражения, как стеклянное, и ни одно из отражений не сравнится с оригиналом.

Эту сентенцию я переваривала долго.

— Хочешь сказать, что заклинание слишком сложное для меня? — с интересом уточнила я, старательно скрывая азарт: кажется, это была самая длинная и красочная фраза из всех, что мне когда-либо удавалось выманить у Камаля.

— Не сложное, — он покачал головой. — Слишком много… — он неопределенно пошевелил пальцами, и под ними мгновенно засветились задетые магические струны: от плотных и длинных, тянущихся куда-то вдаль за барханы, до совсем тонких, еле заметных — и то благодаря сумраку. Стоило кому-то из людей Зияда-аги зажечь костер, чтобы отогнать пронизывающий ночной холод, как часть струн вовсе пропала из виду, и Камаль отчего-то неподдельно обрадовался этому факту. — Вот! Они слишком мелкие и слабые. В отражении такие струны расплывутся и перестанут выполнять свою роль. Но их много, и изрядная часть купола держится именно на них. Ты отразишь только основу заклинания, а от нее одной проку мало. Она будто сеть на крупную рыбу — не годится против мальков… то есть песка.