Однажды и навсегда

— Ты же знаешь, что меня сложно чем-либо напугать. И я не думаю, что ты всерьёз способна мне навредить, — он наливает в пустую чашку кофе и садится за стол.

— А ты рисковый парень, — сажусь напротив него, — но почему бы тебе не завтракать у себя дома? Или ты не умеешь варить кофе? Может, у тебя нет кружки? Так ты не стесняйся, я могу тебе одолжить кофе и свободную кружку, если ты избавишь меня от своих утренних визитов.

— И почему ты думаешь, я должен на это согласиться? Мне нравится завтракать в твоей компании, — он берёт один из кексов и откусывает кусочек. На его верхней губе остаётся капля жидкого шоколада и это действует на меня гипнотически. Джек слизывает шоколад и как ни в чём не бывало, продолжает свой завтрак. Опускаю взгляд и отпиваю свой кофе. Это нелепо, просто нелепо. Почему-то в его обществе я могу думать лишь об одном. Превращаюсь в какого-то озабоченного подростка. Нужно вести себя, как цивилизованная и умная женщина. Но судя по всему чертёнку, сидящему на моём левом плече, нравится склонять меня в плохую сторону. Поднимаю взгляд и замечаю, как неотрывно смотрит на меня Джек. Между нами снова зарождается немой разговор и дуэль взглядами. Ни один из нас не смеет даже моргнуть. Я беру с тарелки кекс и надкусываю его, стараясь сделать это как можно соблазнительней. Провожу языком по губам, слизывая шоколадные крошки. Джек держится молодцом. С виду он похож на одну из греческих статуй, неподвижный и прекрасный. Но вот его чёрные глаза горят живым огнём и сейчас стали ещё чернее, благодаря расширенным зрачкам. Его тело напряжено, это видно по мускулам, которые стали слишком отчётливыми. Грудь Джека то опускается, то поднимается и кажется, ещё немного и из его ноздрей пойдёт дым. Наклоняюсь немного вперёд, чтобы ему был лучше виден вырез моей шёлковой майки. Это действие мигом приводит Хастлера в бешенство, срывая все удерживающие замки. Он с громким стуком ставит чашку с кофе на стол, отчего чёрная жидкость тут же выливается и в два шага приближается ко мне. Не успеваю я разгадать его помыслы, как он подхватывает меня за талию своими большими и горячими руками, усаживая на стол. Кружка с кофе вылетает из моих рук и с громким треском падает на пол, разбиваясь на тысячи осколков. Без каких-либо предисловий рот Джека обрушивается на меня. Его губы берут меня в плен, целуя жадно и безжалостно. Язык вторгается внутрь, совершая что-то невероятное. Руки Хастлера так сильно прижимают меня к себе, словно он жаждет стать частью меня. Мои ноги действуют противоположно приказам мозга и опоясывают Джека, что позволяет мне оценить масштабы его возбуждения. Я начинаю задыхаться, от этого поцелуя. Кажется, что он пытается меня наказать за что-то. Джек кусает мои губы, проникает языком так далеко, как никогда. Это больше, чем поцелуй, мы словно занимаемся сексом одним ртом. Это что-то сумасшедшее.

Джек снимает одну бретельку моего топа, оголяя грудь, сминая её, сжимая и без того твёрдый сосок. Это посылает по мне разряд тока, заставляя выгнуть спину. Я словно кошка льну к нему всё ближе, желая большего. Мне нужно чтобы каждый участок моей кожи чувствовал его. Я забираюсь руками под его майку, ощущая каждый его мускул. Опускаюсь ниже, спуская его пижамные штаны, и тогда я чувствую его. Ему не нужно никаких лишних касаний, он уже готов. Провожу рукой по всей его длине, чувствуя бархатную и горячую кожу. Джек рычит, сильнее сжимая мою грудь, и я принимаю это за разрешение продолжать. Массирую и поглаживаю его член, с каждой секундой возбуждаясь всё сильней. Хастлер отрывается от меня и одним движением освобождает стол. Тарелка с кексами и чашка Джека летят на пол. Он осторожно укладывает меня на стол и снимает с меня шортики, явно радуясь тому, что я без трусиков. Бросаю на него соблазнительный взгляд, а в следующее мгновение его голова оказывается между моих бёдер. Язык касается моих влажных складок, поглаживая меня и проникая внутрь. Иногда он прерывается, целуя мои бёдра, и это ощущается гораздо сильней, чем, что бы то ни было до этого. Я хватаюсь за край стола, выгибаясь навстречу ему. А в следующий миг он уже входит в меня снова и снова. Мой крик тонет в его страстном поцелуе. Джек двигается медленно, руками сминая мои груди, проводя по талии и наконец, впиваясь в мои бёдра. Хастлер выпрямляется и начинает действовать сильней, жёстче. Он прерывисто дышит, ускоряя темп и проникая в меня слишком глубоко. В горле пересыхает от криков и стонов. Соски ноют, а внизу всё напрягается, оповещая о наступлении оргазма. Сильней сжимаю края стола, от чего сводит руки. Джек слегка наклоняется и сжимает рукой моё горло, это становится решающей каплей. Мой мир рушится на миллион осколков.

— Кензи? — распахиваю глаза и упираюсь взглядом в Джека, который сидит напротив меня с кружкой в руках. Он смотрит на меня вопросительным взглядом, и я понимаю, что он зовёт меня уже не первый раз. А ещё я понимаю, что только что грезила наяву, отчего мои шёлковые шортики насквозь промокли. Боже мой, я схожу с ума и виной тому этот мужчина, сидящий напротив меня. У меня слишком давно не было секса, вот и лезут в голову слишком реалистичные картинки. Я вовсе не хочу секса с Джеком Хастлером. Просто гормоны разыгрались вот и всё.

Да, продолжай и дальше себя уговаривать, — нашёптывает мой дьявольский внутренний голосок, но я лишь отмахиваюсь от него.

— С тобой всё в порядке? Кажется, ты покраснела. Может у тебя аллергия на шоколад? — спрашивает Джек, скрывая насмешку под излишне вежливым тоном.

— Всё в порядке, — резко отвечаю я, одарив его самой широкой и фальшивой улыбкой. — Тебе случайно никуда не пора идти?

— А ты меня уже выгоняешь?

— Для начала я тебя даже не приглашала.

— А я думал, ты мне всегда рада, — он обольстительно улыбается, развалившись на стуле.

— Ты слишком много думаешь, дорогой и всё не по делу.

— А ты совсем разучилась веселиться, дорогая, — последнее он произносит самым приторно-ласковым тоном, на какой только способен.

— Просто я повзрослела, в отличие от некоторых особей мужского пола.

Встаю из-за стола и подхожу к мойке, лишь бы оказаться как можно дальше от него. Но Джек тут же оказывается у меня за спиной. Не знаю как у него, получается, так быстро двигаться, но мне стоит ожидать от него любого подвоха. Он обхватывает меня за талию, прижимая к своей груди. Одной рукой, Джек проводит по моей шее, от чего кожу начинает покалывать.

— Мне всегда нравилась твоя дерзость, Маккензи, — произносит он тихо, обжигая мою кожу своим горячим дыханием.

— Тогда тебе лучше уйти, пока моя дерзость не переросла в нечто большее, — отвечаю я, стараясь скрыть дрожь в голосе от такой близости с ним. Я чувствую, как его сердце бьётся, ощущаю твёрдые грудные мышцы, а в нос ударяет его запах, от которого всё моё тело готово растечься лужицей.

— Снова мне угрожаешь, дорогая? — игриво спрашивает Джек, нежными касаниями спускаясь по моему телу всё ниже и ниже, приближаясь к попе.

— Надейся никогда не увидеть меня в гневе, дорогой, — резко произношу я, перехватывая его руку и поворачиваясь к нему лицом. Джек смотрит на меня заинтересовано, лениво улыбаясь и ожидая моего нового шага. — Тебе лучше уйти, Джек, я обязательно сегодня же куплю тебе кружку, чтобы ты смог завтракать у себя.

— Я повторюсь, но ты даже представить не можешь, как меня заводит твоя дерзость.

— Если не хочешь поцеловаться со сковородой, то лучше беги, — отвечаю я, сплетая руки на груди и бросая в него самый убийственный взгляд, какой только возможен. Видимо, это действует, так как мужчина тут же делает шаг назад. Джек поднимает руки в защитном жесте, но с лица так и не сходит самодовольная улыбка. Он хватает со стола свою тарелку с кексами и идёт к двери. Но у выхода он останавливается и поворачивается ко мне. Его пристальный взгляд останавливается на мне, обезоруживая меня на миг. Почему-то сейчас мне больше всего хочется попросить его остаться. Какая-то часть меня так, и просится выйти вперёд и остановить его. Вцепиться в него мёртвой хваткой и вспомнить былые времена или оживить мои пошлые мысли. И эта часть словно маленький ребёнок в игрушечном магазине громко верещит, выпрашивая полюбившуюся игрушку. Но я как строгий родитель решаю увести эту капризу подальше из магазина. Отворачиваюсь от Джека и принимаюсь мыть посуду. Какое-то время он топчется у выхода. Я буквально слышу его тяжёлое дыхание, словно он стоит за моей спиной. Но он всё же выходит в коридор, осторожно прикрыв за собой дверь. А я как заведённая начинаю приводить и без того чистую кухню в порядок. И сейчас я как никогда сильно чувствую какое-то едкое одиночество. Я хотела, чтобы он ушёл. Ведь так? Так какого чёрта я сейчас готова рвать на себе волосы только чтобы он вернулся? Но на самом деле я хотела, чтобы он ушёл, не потому что его общество мне противно. Наоборот, просто я боюсь натворить глупостей, находясь рядом с ним. Из-за того что я не доверяю сама себе я вела себя, как настоящая стерва. Возможно, теперь то он прекратит своё преследование. Вот только хочу ли я этого?