Каштановый прииют

— У меня завтра выходной.

— Вечером около пяти можно?

— Да, постараюсь быть тут.

Попрощавшись с Хьюго, Вильям посмотрел на листок бумаги перед собой и, аккуратно свернув его и спрятав в карман, подпёр голову рукой. Хьюго сказал мало, но, казалось, он наконец дал ему опору. К чёрту убийцу, к чёрту его. Нужно разобраться именно с Дитмаром, с его состоянием. И тогда убийца сам напрыгнет на его гарпун, не осознавая этого. А ещё, похоже, он получил бесценную зацепку. Тогда, в первую и вторую встречу, подслеповатый Дитмар принял его за своего мучителя. Поэтому такая реакция, поэтому он так испугался. Значит, они как минимум одного роста и с одним цветом волос. А вот это уже гораздо интереснее.

В тишине пустого сквера, дождливого и мрачного, он стоит, тяжело дрожа. Холодно, мокро, ужасно, ноги сводит судорогой. И от дерева к дереву прямо на него движется тень. Сгусток темноты. И в нём что-то смутное, но такое мерзкое, пугающее. Как будто водоворот из частей тела, мерзость, чистая незамутнённая мерзость.

Ближе, мальчик мой.

Страх, ужас. Снова, тупой, первобытный. Он сковывает, колет, стягивает, боль, пелена перед глазами. Как? Как она пугает его?! Сколько лет, а она пугает! Он не маленький, нет! Нет! Хватит! Тело болит, выкручивает, боль выкручивает и заставляет трястись. Тьма медленно подходит, перебегая от дерева к дереву, и он не видит в ней человека, только ничего, скользкое, мерзкое, как будто щупальца.

Не бойся, малышшшш…

— Пошла вон! Я тебя не боюсь, я теперь не один на один с тобой. Я не один, не один.

Не один, он не один. Зажмуривается, повторяет как мантру, раз за разом. Звук шагов, живых, настоящих, стук палочки по плитке. Он с опаской открывает глаза и замирает. К нему идёт мистер Шенн. Странная старомодная одежда, зонт-трость, шляпа на седых волосах. Тот самый из парка.

— Я не хочу сходить с ума, — тишина в ответ. Мужчина стоит рядом с ним, смотрит в лицо, пристально, словно ждёт. — Не имею права сходить с ума, я же врач…

— Ну и не сходите, — он жмёт плечами в ответ и снимает шляпу, чтобы поправить волосы. — Не желаете прогуляться?

— Я заболею, — мужчина качает головой. Он смотрит вниз, а на босых только что ногах ботинки. Пальто, он одет, ему уже не холодно. Мужчина приглашающе машет рукой.

— Люблю такую осень, есть в ней что-то ужасно приятное. Мне так легко дышится в туман… А вам, вам нравится?

— Да. Когда одет по погоде.

— Это конечно важно.

На краю зрения мелькает тень. Он вздрагивает и оборачивается. Тень мечется среди деревьев, из неё высовываются руки и ноги, голые, с синими венами. И её видит только он. От страха начинают трястись колени, тень надвигается, всё ближе и ближе, но кто-то дёргает его за руку. Рядом не Даррен Шенн. Рядом Дитмар в тёплой варёной джинсовой куртке с кучей нашивок. В его куртке… Поправляет длинные волосы и раскрывает зонт. Они под зонтом. Стоят, молча. А тень мечется между деревьями, как будто её сдерживает купол зонта. Как будто она тоже дождь.

— Не сходите с ума, если не хотите. — Дитмар щурится. — Вы же можете, доктор. Вы же обещали… Помочь.

Он кивает в ответ и улыбается измученно, как может. И сжимает его руку поверх ручки зонта. Страха нет, он не один, он под зонтом, ничего не случится. Вокруг загораются уличные фонари, всё тонет в свете, пустоте.

С самого утра шёл мокрый снег. Кутаясь в тёплую зимнюю куртку, Вильям заставил себя в выходной оторваться от кровати и поехать в Карлайл. Сегодня он расстанется с проклятым старым домом. Такси ехало быстро, он наверняка приедет раньше времени и придётся ждать. Но это даже хорошо, успеет обсохнуть перед подписанием договора. И сразу же зайдёт в риэлторское агентство, пусть ему подыщут тут или в соседних городах квартиру. А там посмотрит, может, и на машину останется. Сидя в приёмной у нотариуса, он рассматривал унылый пейзаж начала декабря и пытался не думать о работе. Она занимала все мысли в последнее время, а это было опасно. Нужно разделять, хотя бы немного. Поэтому он надеялся уже к Рождеству всё же заселиться в свою собственную квартиру, чтобы отсечь работу от жизни, оставить врача в приюте. Сейчас, когда он всё время был в приюте, это сделать было очень сложно. А ещё Вильям надеялся, что сейчас наконец начнётся движение, наконец детектив хоть что-то раскопает. Ему не нравилось, что убийца заставляет их реагировать и не даёт нормально предугадать. По подсказкам Дитмара ясно, что следующий Карпентер. И это будет связано с его арахнофобией, не зря же было сказано про коробочку с паучком. Паучок этот оказался скучным питомцем, но, видимо, Мелисе нужен был именно такой, полностью от неё зависящий и маленький. Вильям как мог подкармливал его и поил по справочнику, который чудом нашёл в библиотеке. Как эта брошюра туда попала, не совсем понятно, но и на этом спасибо. От мыслей его отвлекла фигура за окном. На противоположной стороне улицы стоял Кристиан и курил сигарету. Рядом с ним укладывала покупки из бакалеи в пакет Аннелиза. Итак, куда они? Эти двое сели в стоящее рядом такси и поехали в центр. Общаться с ними не хотелось, да и по старой памяти казалось, что это может быть опасно. Запугивать и смотреть страшными глазами он умеет теперь, но кто знает…

Закончив со всеми делами и подав заявление на поиск квартиры, Вильям поехал обратно. Все эти подписания с поездками в банк, метания, звонки, факсы… Всё это отняло почти весь день. Но жалеть об этом смысла не было. Зато всё закончилось. На работу ему только завтра, у него целый вечер наедине с собой и блокнотом. Кто бы мог подумать, что эта штука так ему пригодится, и он настолько к ней привяжется. Нужно крепко подумать о том, что сказал Хьюго, и записать туда. На бумаге ему было удобнее думать, переставлять куски местами, выделять важное, привычка из университета. А теперь у него ещё и диктофон. Переслушать вчерашний сеанс и пораскинуть мозгами. Дитмар говорил, что его друг пытается помочь. Но пока что его знаки были настолько плохо читаемы, что это только раздражало. Даже если представить, что Дитмар действительно общается с призраком, верить в это самому было… Некомфортно. Постаравшись почти пробежать по аллеям, чтобы не промокнуть, Вильям поднялся на второй этаж и зашёл к себе.

После промозглой улицы тёплая, почти родная комната грела душу. Скинув всё парадно-выходное и поставив ботинки греться к батарее, он завалился на кровать, протянул руку к блокноту на тумбочке и замер. В некоторых моментах Вильям был перфекционистом. Поэтому лампа, блокнот, будильник и таблетки на тумбочке всегда были сложены определённым образом. Его это успокаивало. Но сейчас что-то было не так. Поднявшись с кровати, он наконец понял, что. Блокнот был смещён с одной линии с будильником. Его кто-то брал. Вильям аккуратно перелистал блокнот и поджал губы. Несколько страниц вырваны. Вырваны аккуратно так, чтобы он не сразу хватился. Итак, что было на этих листах? На одном было описание сеанса с Дитмаром, он говорил о палате и том, что ночью там ему бывало спокойно только в определённые периоды, когда никто не беспокоил. Вильям тогда обратил внимание на то, что это всегда происходит по выходным и однажды целую неделю, в этом была система. Ещё два листа с его попытками связать маленькую дверь с какой-то дверью в отделении. Убийца был здесь. Зашёл без ключа. Никого не заинтересовал, как будто он здесь часто бывает. Промашка вышла, на память Вильям не жаловался, он почти дословно помнил содержание страниц. Но тот факт, что вырвали именно эти листы, говорил о том, что они могли привести к чему-то. Отлично. Быстро взяв ручку, чтобы по памяти быстро записать основные тезисы, он скользнул взглядом по полу и замер. У двери было видно след мужской остроносой туфли. Правая нога. Второго отпечатка не было. Значит где-то ещё должны быть следы. Отложив блокнот с ручкой, Вильям вышел в коридор. И вправду, след, нечёткий, как будто человек испачкал подошву в глине и не до конца вытер, шёл по коридору к лестнице. И почему-то дальше, в противоположный конец. Подойдя к закрытой двери, за которую точно входил этот человек в туфлях, он погладил створку и уже решил постучаться.