Страница 2 из 31
— Наталья Игоревна, — устало вздохнул Алексей, ощупав старую табуретку на предметы жира и только после этого усаживаясь на нее. — Я вам не враг. Я хочу поговорить…
Его прервал дикий кошачий рев и детский писк. Топот ног, и эта бандитская группировка влетела в кухню. Притом бедный Ван Гог весь был закутан в елочную мишуру, а мой сын тащил елочный шарик, явно желая повесить его на единственное ухо кота.
— Кирилл Алексеевич! Ван Гог! — я поймала смеющегося сына и подняла на руки. Кот же шмыгнул под табуретку Грибоедова и теперь смотрел на своего мучителя из-под стула гостя, явно веря в свою защищенность.
— Ван Гог? Наташа, а ты… — мужчина, кажется, побелел, переводя взгляд с одноухого кота на меня. Он как будто призрака увидел, но поинтересоваться, что случилось, я не успела, так как мой сын решил меня добить. Ну, мало же мне проблем было…
— Мам, а это кто? Папа? — изрек Кирилл, указывая на дядю в неполном костюме Деда Мороза. Папа? Почему папа? Этот же вопрос читался и в глазах Алексея, который изумлённо смотрел на меня.
Тишину теперь не прерывал даже кот, что с удивлением смотрел на людей, ожидая их дальнейших действий. А действия требовались, еще как требовались…
Глава первая, когда мир рушится
Наташа
Помнится, еще в детстве кто-то умный мне говорил, что жизнь мудрее нас. Она никогда не сведет нас ни с кем просто так. Кто-то дается для опыта, кто-то для счастья, ну а кто-то — для тонуса…
В десять лет я этого не понимала, как не понимала в двадцать и даже в двадцать пять. Я хоть и не мизантроп, но чем старше становилась, тем больше сторонилась людей, ограничивая круг друзей и знакомых. Девиз: меньше контактов — целее нервная система и, поверьте, эта философия не раз помогала мне в жизни.
К моему превеликому счастью, профессия, что я себе выбрала, позволяла ограничить контакты с людьми до минимума, по крайней мере, личные.
Окончив академию художеств имени Репина по специальности «Графика», я быстро нашла место дизайнера в одной из крупных рекламных компаний, но через два года убежала на фриланс. Именно убежала и стала самым счастливым человеком в мире. Во-первых, стала зарабатывать в несколько раз больше, и что бы не говорила моя мама, работник администрации города, то есть бюджетник, и просто человек с еще советским воспитанием — оклад мне не нужен, на пенсию накоплю и так, ибо наличие пенсии в моей старости еще не доказано. Что еще? Ах да! Оплачиваемый больничный и отпуск! Это счастье мне и так не особо стремились оплачивать, успевая вычитывать за минутные опоздания и невыполненные — по вине руководства, кстати — в срок заказы. Ну и во-вторых, третьих и десятых, горбатиться на чужого дядю? Спасибо, не хочу!
Так что, после двух лет тесного общения с людьми, все окружающие стали меня раздражать и делились на две категории: те, кто меня бесил и те, кто бесил меньше. Была, конечно, третья категория — близкие и родные люди, но в нее попадали не все. Даже не вся родня смогла пробраться в этот короткий список, а вот со свистом его покинуть… Это было для них самой легкой задачей, притом сожаления я никогда не испытывала.
Мой муж этой возможностью не побрезговал. Его не смутил ни канун Нового года, ни присутствие наших друзей, к которым мы шли встречать, и, естественно, два года брака и вовсе были пустяком.
— Прости, я тебя больше не люблю, я развожусь с тобой… — выдал муж, даже не решаясь посмотреть мне в глаза. Просто так, посреди разговора…
Никогда не была слабой и ранимой, но мир в эту минуту пошатнулся и рухнул. «Это все не со мной» — единственная мысль, что в тот момент забилась в голове, как спасительный маяк, чтобы не закричать.
Я остановилась, как вкопанная, посреди заснеженной дорожки, пораженно смотря вслед уходящему вперед мужчине. Три года моей жизни он был для меня самым близким и дорогим человеком. Мне казалось, я его любила больше жизни, он был моим миром. Я думала, что проведу с ним всю жизнь, а теперь…
Слезы защипали глаза, и я сердито смахнула их. Да, мир, в котором жила, рухнул, и я ничего не понимала: еще месяц назад он клялся мне в любви и обещал любовь до гроба, планировал отпуск и то, как мы будем отмечать годовщину свадьбы, а теперь он меня бросает? Вот так, за три часа до Нового года?
— Ты серьезно? — спросила я, понимая, что испытываю только злость и раздражение. Если он ждал, что я буду плакать и упрашивать его остаться, он ошибся. К черту! Я знаю себе цену, и если он так хочет…
— Да, серьезно, только не надо ныть, что ты просишь попробовать все сначала и прочее… — муж недовольно остановился и повернулся в мою сторону. И почему он казался мне раньше красивым?
— А я и не собираюсь, — усмехнулась я, принимая решение и обрубая все, что было в прошлом, — Будет тебе развод, день появления в загсе — напишу, — я развернулась и пошла обратно к метро. — Счастливо встретить!
— Наташ, ты уверена? — тетушка, заведующая загсом, в отличие от матери восприняла известие о моем разводе весьма философски, но беспокойство за непутевую племянницу никто не отменял.
— Еще как, — уверенно заявила я, чувствуя, что меня снова мутит и съеденный завтрак просится наружу. Да и живот, который целый день доставал изжогой и неприятными болями. Да, нервы и обжорство до добра никого не доводят…
— Ну, как знаешь, — вздохнула тетя Сима, — опаздывает что-то твой муженек… — качая головой, известила она, посматривая на часы.
— Он уже не мой, — напомнила я и невольно поморщилась, когда она открыла ящик стола, и до меня долетел резкий запах травяного чая, что она так любила. Никогда не замечала, что он настолько противен.
— Ох, Наташа, Наташа… — мне хотели прочитать новую лекцию, но дверь открылась, и молоденькая девушка пропустила в кабинет без пяти минут холостяка.
— Добрый день, Серафима Алексеевна, — поздоровался муж, в мою сторону он даже не взглянул. Усаживаясь на стул напротив меня, даже не пытаясь на меня посмотреть или поздороваться. Прекрасно, очень мило. А я и не просила, больно надо, но вот только его парфюм… Господи, и я ему этот ужас дарила! Со вкусом у меня явные проблемы…
Я приложила руку ко рту, понимая, что меня вот-вот вывернет наизнанку, еще и кабинет поплыл.
— Наташ? С тобой все хорошо? — тетя стояла рядом и обмахивала меня пачкой документов. Даже бывший благоверный смотрел на меня обеспокоенно, вот что значит совсем печально выгляжу…
— Да душно, я выйду, подышу, я же не нужна пока… — не дожидаясь ответа, я выбежала из кабинета, едва успевая добежать до туалета, где меня вывернуло наизнанку.
Списав опять все на нервы, я вернулась в кабинет, где уже почти закончилась вся процедура развода.
— Алек… — начала тетя Сима, явно собираясь в последний раз спросить — не передумали ли мы, но я ее остановила, желая просто как можно скорее покинуть это помещение.
— Мы все решили, — напомнила я тоном, не терпящим возражения. Поцокав языком, тетя быстро что-то допечатала в компьютере и спустя десять минут протянула каждому из нас экземпляр свидетельства о разводе. Пара подписей, и мы свободны. Ура, Товарищи!
— Спасибо, Наташа, я надеюсь, ты заберешь свои вещи в ближайшие дни, — только и сказал уже чужой мне человек и вышел из кабинета.
— Ну и козел! — в сердцах выкрикнула тетушка. — Вещи забрать! Два года в браке, а ему вещи забери…
— Угу, — я хлюпнула носом от внезапно навалившиеся грусти. — Три года отношений…
Я заревела в голос, и тетя Сима бросилась меня утешать.
— Ну-ну, хорошая моя, мы тебе другого найдем — лучше, порядочнее. А этот… да твой кот и то более достойный, чем он.