По своим следам

— Не пытайся, Андрей, избавить наше процветающее предприятие от финансовых трудностей такими мелочными способами. Ты понимаешь, что мы из-за тебя на грани разорения?

— То есть икру будем мазать прямо на колбасу?

Так то Пост прав. Почти все деньги мы засунули в Борины проекты. И потенциально — мы уже миллионеры, причем долларовые. Но здесь и сейчас все гораздо скромнее. Ну, то есть, действительно не стоит расслабляться.

— Но ты заметил, Андрей, что я спокоен?

— Да, и это меня несколько тревожит.

— И не напрасно. Ты представил меня своей девушке. И знаешь, что я думаю?

— И что же?

— Я теперь могу вообще не работать.

— Вот как! Извольте объясниться.

— Я тебе, Андрюх, сочувствую. Но чтобы ей соответствовать, уж будь любезен зарабатывать. Ты же помнишь, что все прибыли у нас пополам?

— Это низко, Сергей.

— Это изящный оскал капитализьма, Андрей. Я теперь, неким образом, рантье. Буду стричь купоны, попивая Клико.

Первого мы славно посидели. Было весело, Леня фонтанировал, Серега рассказывал авиационные байки. Наташка рассказала, как увольнялась с предыдущей работы, где все решили, что она уходит в публичный дом, и просили составить протекцию. Даже Оля рассказала американский анекдот про русских, который я, к моему удивлению, раньше не слышал:

— Американец говорит русскому: “Представляю, как ты завтракаешь. Срубленый из бревен стол, на столе — бутылка водки, ржаной хлеб, селедка, лук, каша, пельмени. На подоконнике — пулемет. На стене — балалайка и буденовка. Во дворе танк припаркован, а на крылечке медведь сидит”.

А русский на это: “Ну что за чушь?! Всего одна бутылка водки?!”

Мы вернулись ко мне заполночь, и поздно проснулись. Наташа всучила мне полную сумку продуктов. Оль, этот Петров, он нормальный. Даже готовит вкусно. Но лучше подстраховаться. Мединская хихикала, и сокрушалась, что из еды у меня только крепкий алкоголь. То, что они поладили, внушало мне опасения.

Второго мы, в общем то, не вылезали из постели. Заодно смотрели сначала «Поющих под дождем», а потом и вовсе дюдики с Хемфри Богартом.

На толкучке у Горбушки, уже вполне сформировавшейся, но еще не одобряемой милицией, я познакомился с дядечкой, что занимался как раз такого рода фильмами. Обычная видеокассета стоит двадцать пять рублей. Но с меня лупили полтинник. За эксклюзивность. Зато Оля сказала что я её опять потряс, потому что она ожидала Брюса Ли с Чаком Норрисом. На худой конец Индиану Джонса. А я и тут весь из себя эстет.

Я подарил ей привезённую с Камчатки нецке. Забрёл на Петропавловском рынке в дальний угол, а там, вполне аутентичный камчадал. торгует поделками из моржовых бивней. Мне приглянулся толстенький, с глазами-щелками, монах из рыбьей кости, чуть меньше спичечного коробка размером. Я подумал, что одним ударом решится вопрос уюта в моем жилище. Но какой Новый год без подарков?

— Вот тебе подарок, Олечка. Это настоящий тотем. Тайным камчадальским ритуалом высших шаманов привязан теперь ко мне. Главный шаман так и сказал: «Потеряешь — значит потеряешь сердце».

Подбросил в руке, но она быстро подставила ладошку и прижала монаха к себе.

— Нечего, Петров, моими даосами швыряться! Захочу, сама разобью!

Смешно, но когда она рядом, меня совершенно не волнует что и как с её родителями, положением в обществе и прочие условности. Но сейчас, сидя в прокуренном кабинете, я опять размышляю, кто же ты такой, папа моей Ольги? Что ты за деятель, что с семьей долго жил за рубежом? Она рассказала, что в детстве лето проводила в Артеке. Спецом летала из за бугра. Как ей объяснили родители, чтобы русский язык был родным. Так-то чувствуется почти незаметный не наш выговор. Я по началу решил что какой то прибалтийский. Но с другой стороны, хоть она и одевается как обычная американская студентка, джинсы, свитер, куртка, — сумочка у нее Биркин. Скромненькая такая.

— Знаешь, Андрей, стоит нам про Ольгу заговорить, ты куда то пропадешь.

— Не правда ваша, хозяин. Я прихожу в себя от сообщения, что ты кровавый эксплуататор. Что ты безжалостно растоптал годы дружбы ради денег. Думаю, нужно готовить забастовку. Чтоб буржуй — хозяин знал, чьими руками все создается.

— Может еще вискаря?

— Оставь меня, кровопийца!

— А если так? — Серега протянул мне листок.

— Что это? — подозрительно спросил я. — Я не брошу своих товарищей по борьбе за жалкие подачки!

— Это, Андрюха, телефон начальника гаража Управления по Делам Дипломатического Корпуса. Они продают три автомобиля отъезжающих дипломатов. Езжай и выбери себе наконец тачку!

— И что продают?

— Вроде бы вольвы. И тойоты, Ты уж сам как-нибудь разберись.

— Они же убиты насмерть! После дипломатов, да в Москве.

— Вот не нужно нагнетать, Андрей. Автомобили из капитального ремонта. Как ты и хотел, потрепанные с виду, прекрасные внутри.

— Ну ладно, значит завтра я с утра там. Наливай. Тебе удалось смягчить мое сердце. Ибо в дружбе я алчен.

Дома, на автоответчике, были сообщения от мамы, от Лени, и от Мединской. Интересно, сколько сейчас человек пропускает звонков, пока едет от работы до дома.

— Петров, ты мужлан и жлоб. — поздоровалась Оля.

— И не поспоришь. Ты меня раскусила!

— Трудно позвонить, да?

— У тебя вроде госэкзамен на носу. Тебе должно быть не до мужланов.

— Я отличница. А вот что делать в выходные не знаю. Как ты меня будешь развлекать?

— Есть какие либо предпочтения?

— О! У тебя много вариантов?

— А то! Зимняя охота, с завершающей попойкой, баней, и грехом на сеновале?

— Кроме греха ничего интересного!

— Рынок-вернисаж в Измайлово. Художники, картины, водка, сало, толпа и легкий морозец? Интуристы даже платят за это!

— Там попадаются хоть иногда приличные работы?

— Конечно нет! Если только повесить в туалете.

— Что еще?

— База отдыха Первого автокомбината, дискотэка, выступление комбинатской рок-группы, лыжи, санки, алкоголь.

— А без алкоголя есть хоть один пункт программы? — засмеялась она.

— Ты в России детка, — я добавил в голос хрипотцы — здесь тебе не там, без алкоголя смотреть вокруг страшно. Особенно зимой.

— Все с тобой ясно! Всех мыслей, напоить девушку и затащить в койку.

— Ну не знаю. Это ты меня растлила. Я скромно жил как монах, думал о вечном. Но ты меня соблазнила, и надругалась. Вам, девушкам, от парней только одного нужно! У тебя то, какие пожелания?

— Андрюш. Я в Москве толком ничего и не видела. Так что кроме охоты все сойдет. Я читала в газете, что во МХАТе премьера.

— МХАТ тебе еще не по зубам. Там для взрослых. Идем на Щелкунчика, в Большой. Каждый приличный человек раз в год должен смотреть Щелкунчика.

— Слушай, как здорово! Я ни разу не была в Большом!

— Что? Может ты и Щелкунчика не смотрела?

— Нет, а что?

— О мой бог! С кем я связался! Но ничего, ты в надежных руках. Жди, я сейчас перезвоню.

Я набрал председателя нашего жилищного кооператива, по совместительству администратора Большого Театра. И честно сказал ему, что у меня есть девушка. Ни разу не видела Щелкунчика.

— Ни слова больше, Андрюша! Подойдешь в начале седьмого на кассы и представишься. Два билета в ложу. В правительственную таки пока не стоит, пожалуй?

— Михаил Исакович! Целиком полагаюсь на вас. И я вас увижу перед спектаклем?

— Что-нибудь важное?

— Да.

— Скажешь билетеру, тебя проводят.

Я набрал Ольгу.

— В субботу, вечером. Постарайся избежать обносков. От тебя всего можно ожидать. В Большой люди одеваются сдержанно-консервативно. Ты понимаешь, о чем я?

— Андрюшик! — промурлыкала она. Когда она ТАК говорит, со мной можно делать что угодно. — ты такой смешной когда хамишь.

— Прекрати щекотаться! Оля. Перестань со мной кокетничать, я и так пропал. Иначе я сейчас приеду и надеру тебе задницу!

Мы еще долго болтали. Наверное, это называется секс по телефону. Хотя ничего особо даже эротичного не говорили. Но есть в её голосе что то…