Путевка в Париж

– А ты учи французский, и про английский не забывай. Ты ведь у меня девочка способная.

– Ну, зачем мне этот французский? – Продолжаю возмущаться. – В интернете общение только на английском.

– Во-первых, ради тебя одной такой умницы никто не будет перекраивать весь учебный процесс, и заниматься индивидуально. И если весь класс учит французский язык, тебе придется учить его со всеми. – Мать хитро улыбнулась. Я, почувствовав легкий подвох, насторожилась.

– А что во вторых?

– А во-вторых, когда ты немного подрастешь, получишь загранпаспорт, и поедешь в Париж, то будешь там говорить на английском?

– Конечно, а на каком еще мне общаться? Ведь английский язык международный, это язык развитого туризма. А что, разве не так?

– Оно-то так. По своему ты прав. Но не забывай, что Франция довольно загадочная страна, полная исключений. И там принято говорить только на французском. Пускай даже с акцентом и грубыми ошибками. Там других языков совершенно не признают. Особенно французы не любят, просто ненавидят немецкий. Если ты заговоришь на немецком языке, то с тобой вряд ли кто пожелает общаться. Тебя даже в продуктовом магазине не будут обслуживать. Да и к английскому относятся прохладно-вежливо. Или ты хочешь отказаться от своей мечты?

– Ты не права, мама. Я не хочу отказаться от своей мечты, и постараюсь подтянуться по французскому.

– Вот и ладушки! Если тебе будет тяжело, найму репетитора.

– Пока не нужно. Я отстала от программы всего на три недели. В классе выучили только лишь алфавит, и как правильно приветствовать друг друга. Так что обязательно догоню, вот увидишь!

– Я в этом никогда не сомневаюсь. Кстати, ты уже пообедала? – Мать остановилась возле стола, и взяла дневник. Открыв, полистала его – а почему за сегодня нет отметок?

– Мам, у нас сегодня было шесть уроков. Немного задержалась после занятий, выдавали недостающие учебники. Я только со школы пришла. А отметок нет, потому что меня еще не спрашивали. – Пожала плечами.

– Тогда пошли скорее обедать. Посмотрим, что нам баба Клава приготовила! – Мать положила дневник обратно на стол, и направилась на кухню. На печке стол чугунок с борщом. И чуть поменьше, с гречневой кашей. – О, борщ да каша, пища наша! – Мама наложила мне полные тарелки, – ешь, дочка. На зарплату медика теперь особо не разгонишься. Если бы не наша бабуля, кто бы печку натопил, да каши наварил? Сидела бы сейчас на бутербродах, ждала бы, когда я вернусь с работы, и приготовила поесть. Я вздохнула, и начала есть.

– Мам, давай уедем отсюда.

– И чего это? Какая бешенная муха тебя укусила?

– Никакая муха меня не кусала. Ни простая, ни бешенная. Мне просто здесь все не нравится. Мне здесь очень скучно. Ни бассейна, ни фитнесс-центра. Ни простой танцевальной или бальной студии. Даже музыкальную школу закрыли! Никаких кружков, кроме ложкарей. Тоска зеленая! Не пойду больше в эту дурацкую школу!

– А теперь с этого места и поподробнее! Мать, хоть и торопилась, но отложила ложку в сторону.

– Мама, меня дразнят местные девчонки!

– И почему дразнят? Возможно, сама даешь повод для дразнилок?

– Я никому не даю такой радости! – Резко проговорила, чувствуя, как щеки начинают пылать от гнева. – Это все из-за дурацкой фамилии Подопригора. И никто совсем не хочет со мной дружить. Считают отъявленной гордячкой. А мне скучно с девчонками. Они только и говорят, что о мобильниках, тряпках, косметике и мальчиках. Я же сказала, что не школа, а стоячее болото. Тоска зеленая, если не хуже! От всего этого можно волком завыть!

– Да не грусти ты, малыш, всё пройдёт. Пройдёт и это. Перемелется, мука будет. Обиженно шмыгаю носом.

– Был бы папа живой, за меня заступился бы! И все было бы по-другому. Никто не дразнил бы меня!

– Был бы твой папа живой, мы бы здесь не жили. – Резко обрывает мама. – А так не обращай внимания. Наша фамилия Подопригора – это славный казацкий род. И тебе нет причин стыдиться. Так что хвали Бога, что ты не какая-то там Подушкина, Журыбеда, Щиборщ, Галушка или Вареник. А я слышала сегодня на приеме такую смешную фамилию, как Пацюк.

– Пацюк? Это поросенок такой маленький? – Представляю маленького, розового поросенка, пухленького, от которого пахнет парным молоком.

– Да нет, что ты, моя малышка! Это вовсе не поросенок, а противная крыса. – Засмеялась мама. –  А то, что дружить с тобой не хотят, так забей на это. Ты в школу ходить учиться, знания брать, а не всякой ерундой заниматься.

– Эх, была бы у меня сестренка, все было бы по-другому. Мама, отчего у меня нет ни брата, ни сестры?

– Так получилось, что мы не рискнули с папой завести второго ребенка. То я училась, то папа повышал знания. Почти до трех лет ты жила у бабушки, в этом доме. И жилья своего у нас не было. В городе квартиры очень дорогие. Потом жили у другой бабушки. Копили деньги на свою квартиру. А потом с папой случилось несчастье. Все деньги пришлось истратить на похороны. Кое-что осталось на первое время. Жаль, что так все получилось. Меня угостили, возьми, – Мама щелкает замками потёртого дипломата, достаёт из него большую шоколадку. – Смотри, с орешками! Бери, любимый бельчонок!

– Спасибо, мамочка! – Чмокаю прохладную щеку, от которой пахнет апельсинами. И хотела было разломить пополам, но мать останавливает.

– У меня мало времени! Ешь сама, вернусь поздно. Вот, возьми на мороженое. – Мама щелкает кошельком, кладёт деньги на стол. – Знаешь, где магазин, сбегаешь, купишь три порции. Одну тебе, одну мне, а одной угостим бабу Клаву. Беру деньги, и шоколадку, и кладу в ящик стола.

– Обязательно куплю. А какое мороженное тебе выбрать?

– Мне все равно. Какое купишь, такое съем. – Мама быстро доедает остывшую кашу.

– Вымоешь посуду, и сразу займись уроками. Не обращай внимания на все эти дразнилки, а гордись фамилией! Она славного казацкого рода. Грустно опускаю взгляд, подумав: «Хорошо тебе говорить, не тебя дразнят! На работе ты уважаемый человек!». Но вслух говорю:

– Хорошо, мама! Через несколько секунд хлопает калитка. Мама убежала на вызова, к пенсионерам. Принимаюсь мыть грязную посуду.

Приходит баба Клава, двоюродная сестра бабушки, или двоюродная тетка мамы. Одинокая старушка живёт через дорогу. Старушка жутко обрадовалась, когда мы поселились в пустом доме бабушки. Сейчас пришла поболтать. Мою посуду, слушая всю подноготную биографии старухи. А бабулька тем временем достаёт клубок ниток, спицы и недовязанный носок из кармана передника. Вяжет носок, упиваясь тем, что нашла слушателя, готовому слушать рассказы о себе. Только это получилось ненадолго. Перемыв, перетерев тарелки, убираю в посудную полку.

– Бабушка Клава, мне пора идти делать уроки. Может вам телевизор включить, чтобы не было скучно?

– Иди, иди, детка, учи уроки, да готовься к школе! А телевизор могу дома посмотреть. – Разочарованно ворчит баба Клава, сворачивая вязание. –  Пора идти. Нужно Маньке сенца подбросить. Скажешь маманьке, завтра с утреца зайду, чего там надобно будет помочь. Улыбаюсь, вспоминая Маньку, вредную и бодливую козу, которую побаивались все ребятишки в округе. Только меня коза почему-то не бодала, когда прошлым летом приезжала в гости. Может, потому, что не обижала, а всегда приносила кусочек черного хлеба, или что иное? Мама ушла, а тут еще этот противный дождь…. Уроки учить почему-то совсем не хотелось. Обратно достаю журналы, и начинаю листать, рассматривая красочные виды Парижа. Мысленно брожу по извилистым улочкам Монмартра, поражаюсь величию Собора Парижской Богоматери. Побывала в доме инвалидов. Видела последнее пристанище Наполеона.

Ах, Париж, Париж…. Интересно рассматривать фотографии мечты. Однако прогуляться вживую по городу было бы намного интереснее. Вздохнув, убираю журнал обратно в тайник. Жалко, что мама не разрешает взять ноутбук. Считает маленькой.  Боится, чтобы что-то не испортила. Но все равно вечером уговорю побродить по интернету, полюбоваться вечерним Парижем. И увидеть Эйфелеву башню. Мою самую сокровенную мечту. С этой мыслью возвращаюсь на кухню. Там беру шоколадку.