Лорд 4

Сходил на Эверест, забрал небольшую партию передатчиков для модифицированных рабочих экзоскелетов. Затем буквально выпросил двух инженеров у Лукина, чтобы они установили передатчики в костюмы, которые используются для обучения.

— Лорд, хочу вас ознакомить с новым изобретением, — насел на меня неугомонный инженер, заполучивший шило в одно место после перерождения. — Это не займёт много времени, клянусь, — он прижал обе ладони к левой стороне груди.

— Пулемёт сделали? — попробовал угадать я.

— Сделали. Но я хочу показать не его.

— Ладно, пошли, — вздохнул я, поняв, что не сумею от него отделаться. — Только быстро.

— Конечно-конечно…

Привёл он меня к шахте, ведущей под землю. Она была вырублена вручную рабочими, а не создана при помощи Очага. Если кажется, что это тяжелейший труд и куча времени, то зря. Экзоскелеты и буры на порядок упрощали и ускоряли работу. Камень из шахты пошёл в качестве первичного сырья для синтеза драйза и прочих ресурсов. Позже инженеры установили здесь простенький лифт работающий от драйза, а рабочие, как оказалось, пробили от шахты два горизонтальных ответвления — туннели. Один из них инженеры забрали себе в качестве полигона. Укрепили свод, стены, пробили несколько узких шахт для вентиляции и сброса давления, возникающего в ходе их экспериментов. В своём туннеле инженеры умудрялись испытывать даже гранаты, и при этом ещё ни разу не было не то что обвалов, но даже трещин! Правда, за это стоит говорить спасибо драйзу, который использовался в сплавах конструкций, применявшихся для укрепления туннеля.

— Это Антон Чирков, — представил мне молодого гномолюда с лохматой шевелюрой и рыжеватой, короткой неровной бородкой. — Автор новой разработки.

— Приветствую, Лорд, — резко поклонился тот. Было видно, что он сильно нервничает

— Приветствую, — кивнул я в ответ. — Показывай, что ты там придумал.

Тот засуетился, кинулся к одному столу, накрытому плотной тканью, под которой топорщилось что-то громоздкое.

— Антон работал одно время в конструкторской школе с Курчевским в тридцатых годах. Курчевского расстреляли в тридцать седьмом, Антону повезло — всего лишь в тюрьму попал, — сообщил мне про своего коллегу Лукин.

— Вам бы так повезло, — буркнул тот от стола. — Вот, лёгкое динамо-реактивное орудие калибра сорок пять миллиметров. В Советском Союзе от них отказались задолго до начала войны, так как они сильно не соответствовали возлагаемым надеждам и требованиям. Настолько сильно, что почти всех нас, кто разрабатывал их и проталкивал в армию, осудили как врагов народа. Кого-то поставили к стенке, другим дали сроки. А ведь сделали на заводах несколько тысяч всевозможных вариантов: носимых, возимых и даже для самолётов. И потом всё это в плавильню отправили, — тут он вздохнул. — Обидно. Пушки просто недоработанные были, и вот эта установка, — мужчина с силой хлопнул ладонью по металлическому тонкостенному стволу, — это доказывает.

Орудие выглядело как двухдюймовая труба с тонкими стенками (тонкими, по сравнению со стандартными артиллерийскими орудиями), длиной в полтора метра или около того. С большим раструбом с одного конца, соединённым с основной частью ствола запорным механизмом на петле. На сопле и ближе к дульному срезу имелись Г-образные скобы, вероятно рукоятки для переноски силами двух человек. Недалеко от середины, с небольшим смещением к раструбу, под стволом располагалась пистолетная рукоятка со спусковым крючком. Также примерно в центре трубы находилось крепление под оптический прицел. Похожую планку я видел на снайперских винтовках. Толька эта слегка поднималась над стволом и также слегка была сдвинута влево для удобства стрелка. Рядом на столе лежал собственно сам прицел. Внешним видом он отличался от обычных земных, что советских, что немецких. Имел прямоугольную форму с резиновым ребристым наглазником. Ещё на столе находилась массивная металлическая тренога, явно станок-лафет для приведения в боевое положение неведомой артиллерийской установки. Тут же стоял небольшой плоский ящик, выкрашенный в светло-серый цвет с замками-защёлками.

Антон перенёс детали орудия на стрелковую позицию, где ловко его собрал. Из ящика достал снаряд, которых там лежало пять штук. По внешнему виду они слегка отличались от обычных, применяемых к стандартным пушкам. Гильзы у них как таковой не имелось. Вместо неё к снаряду пристёгивались несколько зарядов на основе драйза. Основной — самый крупный, почти в половину моей руки, и два-три дополнительных, длиной по семь сантиметров.

— Здесь простая болванка с песком, имитирующим вес основного заряда, — показал мне снаряд Чирков. — Пока что смогли сделать два типа: противопехотную осколочно-фугасную гранату и кумулятивный снаряд против бронетехники противника. Кстати, — в его голосе появились хвастливые нотки, — наш бронепрожигной снаряд вместе со стволом без нарезов действует крайне эффективно. Уже сейчас он способен поражать цель с толщиной брони триста миллиметров! Всё благодаря особой смеси из драйза и тому, что снаряд не закручивается нарезами ствола.

— А дистанция? — поинтересовался я у инженера.

— Наиболее эффективная в пределах двухсот или двухсот пятидесяти метров. К сожалению, в условиях высокогорья нам приходится прикладывать большие усилия для создания стандартных условий, в которых предстоит работать расчётам установки, — ответил тот. — Если увеличить калибр до, например, восьмидесяти пяти или девяноста миллиметров, то сможем получить дистанцию боя метров на семьсот.

— Не так и далеко, — покачал я головой.

— Очень даже далеко, — с жаром ответил тот, не согласившись со мной. — Это со стандартным зарядом. С увеличенным же сорокопятка-ДРО поражает цели на четыреста шагов. Правда, сильно загрязняется ствол и после уже десяти выстрелов его нужно чистить, а это долгая процедура.

— Сколько? — задал я очередной вопрос.