Солдат

Сабля ушла вниз, врезалась в камень, а моя ладонь впечатала разрывающий импульс в грудь. Дороманец рухнул, как мешок с песком. Потерял концентрацию и упал вниз. Это и стало его приговором. Я прыгнул на него, выхватил нож и нанёс серию ударов, пока он окончательно не затих.

— Что-то ты долго с ним возился, — раздался голос наставника, что вышел из тени. — Да и копье отпустил. А ведь оно делает тебя сильнее.

— Во-первых, — сказал я, поднимаясь и вытирая нож об одежду убитого, — оно не всегда делает меня сильнее. Во-вторых, в узком пространстве копьем особо не помашешь.

— Признай, что просто хотел убить его красиво. Это до добра не доведет.

— Какая красота? — возмутился я. — Эффективность на первом месте!

— Давай икру собирай, эффективный ты наш. Пока ещё дороманцы не набежали.

Наступила самая неприятная часть плана. Неприятная в том смысле, что от изначальных пяти кувшинов осталось куда меньше. Поэтому я и страдал, наблюдая, как ценный товар пропадает. Для специй у нас были свои мешки припасены. Точнее, у Сергиуса, который изначально хотел именно эту специю собрать.

Хотел он, а собирал я. Руками. Сгребая драгоценность с земли и камней. Вместе с этой землей, пылью и прочим мусором. Ничего страшного, от этого она хуже не станет. Как зарядится в темную ночь, так и помоем от лишнего. Дороманец утопили икру в густом растворе, да и сами кувшины оказались крепкими. Плюс их тела защитили. Не так уж и страшно. Набрал два полных баула — где-то половину от изначального количества.

Телами занялся Сергиус. Сноровисто их проверил, собрал ценное и сложил в отдельный мешок. Наставник раскрылся с новой стороны — оказывается, он питал непреодолимую тягу к мародерству.

Фортан Крепкий, наместник крепости, сидел на троне, подперев щёку рукой, и смотрел на двух виновников его плохого настроения.

— Господин, — произнес склонившийся мужчина, стоявший справа, он же капитан летучих дороманских отрядов, Сизиф Быстроногий, — этот чужак повинен в уничтожении двух отрядов и похищении ценного груза специй! Это нельзя так оставлять! Он должен быть наказан по всей строгости, а специи возвращены!

— Вранье, — прошипел жирдяй рядом.

В зале ему никто не позволил парить на камне. Как и взять с собой свои изделия. Перси Большому пришлось слезать и идти ногами, что само по себе было способно испортить ему настроение на неделю вперед. А уж обвинения в том, чего он не совершал, и срыв позднего ужина приводили толстяка в бешенство.

Фортан приподнял руку, и этого хватило, чтобы Перси заткнулся. Он бы с радостью сожрал всех здесь присутствующих, но был не настолько силен, чтобы себе это позволить. Да и рабское клеймо, прощальный подарок его родины, никуда не делось.

— Мои люди прибыли на место сражения, когда убивший их отступил. Там они обнаружили два уничтоженных отряда. Взрывами! А вы и сами знаете, кто принёс это проклятое таинство в наши горы! Я молчал, когда оружие было обращено против захватчиков! Но когда убивают дороманцев! Это недопустимо!

— Что скажешь в своё оправдание? — спросил Фортан.

Идея поставить на первую линию обороны рабов принадлежала ему, и в первые дни она себя оправдала. Если закрыть глаза на то, что рядовые дороманцы роптали и возмущались, заявляя, что и сами справятся со слабаками-захватчиками. Фортан не сомневался, что справятся. Но зачем губить свой народ, если можно использовать рабов?

К тому же некоторые из предложенных решений показались очень перспективами. Такие, как усеять проход к горам взрывающимися камнями. Не все урсувайцы от этого погибнут, но это их точно замедлит и нанесет урон. При этом камни просто лежат и еды или жалованья не просят.

Гениальная идея, за которую жирный Перси требовал всего ничего — кормить его. Урсувайцами.

— Это был не я, — прорычал Перси.

— А кто? Твои камни мог использовать кто-то другой? — поинтересовался Форман, который в этот момент прикидывал, что делать с толстяком, который за короткий срок успел настроить против себя большинство дороманцев.

— Нет, — ответил Перси. — Это невозможно.

В его злобных глазах промелькнуло понимание. Если он скажет, что это возможно, то вся затея потеряет смысл. А раз так, то и соглашение будет аннулировано.

— Тогда это был ты. Или твои камни сами переместились и устроили засаду? — с издевкой спросил Сизиф.

Форман обдумал идею срубить толстяку голову и не усугублять конфликт. Люди успокоятся, как и незаменимый, любимый солдатами Сизиф. Но нельзя. Слишком много было отдано за раба. Тот ещё не отработал вложения.

— Ты пойдешь на то место и разберешься, как это произошло. Сизиф тебя проконтролирует. Если подтвердится, что это был он, — посмотрел Фортан на капитана. — Разрешаю прикончить его. Но доказательства должны быть вескими!

Капитана этот приказ не обрадовал, но и оспорить его он не имел права.

Перси же про себя догадался, что кто-то использовал его камни. И этого кого-то требовалось найти и медленно зажарить на огне, чтобы знал своё место!