Опасные соседи

Она снова резко поворачивается и в упор смотрит на него. Марко зажмуривается, затем снова открывает глаза.

– Он забирал меня из школы.

– Когда?

Марко пожимает плечами.

– Пару раз. В конце учебного года.

– И ты не сказал мне?

– Он велел мне не говорить тебе.

– Черт побери, Марко! – Она лупит кулаками по земле. – Что произошло? Куда он тебя отвозил?

– Никуда. Просто гулял со мной.

– А еще?

– Что еще?

– Что он сказал? Чем он сейчас занимается?

– Ничего такого. Просто он в отпуске. Со своей женой.

– И где он сейчас?

– Все еще здесь. Он здесь на все лето. В доме.

– В доме?

– Да.

– Боже, Марко! Почему ты не сказал мне раньше?

– Потому что я знал, что ты распсихуешься.

– Я не распсихуюсь. Посмотри на меня. Я совершенно спокойна. Я всего лишь сижу здесь на жесткой, мокрой земле под эстакадой, и нам негде спать, а в это время твой отец всего в миле отсюда и купается в роскоши. С какой стати мне психовать?

– Извини, – сердито произносит он. – Ты сама говорила, что больше не желаешь его видеть.

– Это было, когда я не спала под эстакадой.

– Значит, ты хочешь увидеть его снова?

– Я не хочу его видеть. Но я должна что-то придумать. И он единственный вариант. По крайней мере, он может дать денег, чтобы я могла вернуть свою скрипку.

– О да, потому что тогда мы разбогатеем, верно?

Люси невольно сжимает кулаки. Ее сын имеет привычку облекать неприятные вещи в слова, а затем хлестать ее ими по лицу.

– Сейчас середина июля. Все школы в Англии и Германии закрываются на каникулы. Здесь будет вдвое больше туристов. Мы быстро заработаем денег, чтобы добраться до Англии.

– Почему ты не хочешь попросить отца оплатить нам дорогу? Тогда мы просто взяли бы и поехали. Я очень хочу в Лондон. Я хочу уехать отсюда. Просто попроси его дать нам денег. Почему ты не можешь это сделать?

– Потому что я не хочу, чтобы он знал, что мы уезжаем. Никто не должен об этом знать. Даже бабушка. Ты понял?

– Понял, – кивает Марко.

Он угрюмо насупился и опустил голову, и она видит спутанные волосы на его затылке. Они спутались за неделю, когда они остались без крова. Ее сердце пронзает жалость к сыну. Она легонько сжимает пальцами его худую шею.

– Потерпи, мой прекрасный мальчик, – говорит она, – мне очень жаль. Завтра мы увидим твоего отца, и тогда все образуется, клянусь.

– Да, – огрызается он, – но наша жизнь больше не будет нормальной. Ведь так?

Так, думает она про себя. Скорее всего, не будет.

6

Первой появилась Берди. Берди Данлоп-Эверс.

Моя мать где-то когда-то познакомилась с ней. На какой-то тусовке. Берди играла на скрипке в поп-группе под названием Original Version и ее имя, как мне кажется, было на слуху у любителей музыки. Один сингл едва не занял первую строчку, и группа дважды попала в хит-парад Top of the Pops.

Не скажу, что меня интересовали такие вещи. Я никогда не был любителем поп-музыки, а обожествление знаменитостей меня раздражает.

Она сидела на нашей кухне и пила чай из одной из наших коричневых кружек. Я даже вздрогнул, когда увидел ее там. Женщина с длинными редкими волосами до пояса, в мужских брюках с ремнем, полосатой рубашке и подтяжках, в длинном сером пальто и зеленых перчатках с обрезанными пальцами. На фоне нашего дома она смотрелась инородным телом, подумал я. Люди, которые приходили в наш дом, обычно носили сшитые на заказ костюмы и атласные платья, они источали ароматы дорогих духов и лосьона после бритья от Кристиана Диора.

Когда я вошел, Берди взглянула на меня, и я увидел маленькие голубые глазки с тонкими карандашными линиями бровей над ними, твердую линию рта, плохо сочетавшуюся с мелкими зубами, довольно слабый подбородок, который, как будто прогнулся под унылостью ее лица. Я подумал, что гостья могла бы улыбнуться, но она этого не сделала.

– Генри, – сказала моя мама, – это Берди! Та самая, о которой я тебе рассказывала, из поп-группы.

– Привет, – поприветствовал я.

– Привет, – ответила Берди. Я не смог сразу разобраться в ней.

Интонация у нее была, как у моей школьной директрисы, но выглядела она как обычная бродяжка.

– Группа Берди хочет снять в нашем доме поп-видео! – сообщила моя мама.

Признаюсь честно, в этот момент мне пришлось слегка симулировать безразличие. Я сделал каменное лицо и, ничего не сказав, молча подошел к столу и потянулся к тарелке с булочками и печеньем – моему ежедневному перекусу после школы. Я взял два печенья и налил себе стакан молока. И лишь после этого поинтересовался:

– Когда?

– На следующей неделе, – сказала Берди. – Мы уже выбрали место, но их вроде как залили соседи сверху или что-то в этом роде. В общем, подлянка. Пришлось все отменить.

– И поэтому я сказала: «Приходите, посмотрите на наш дом и скажете, что вы думаете», – продолжила моя мама.

– И вот я здесь.

– И вот она здесь.

Я небрежно кивнул. Я хотел спросить, когда они придут, и могу ли я не ходить в школу в этот день, чтобы чем-то помочь, но тогда я не сделал этого, да и впоследствии никогда не проявлял энтузиазма к чему бы то ни было. Поэтому я, как обычно, методично окунул печенье в молоко и молча его съел.

– По-моему, здесь самое то, – сказала Берди, обводя жестом кухню. – Даже лучше, чем в том, другом месте. Просто идеально. Думаю, надо будет подписать пару бумажек. – Она закатила глаза. – Ну вы понимаете, случаются отказы и все прочее. На тот случай, если мы спалим ваш дом. Или одна из ваших лосиных голов свалится на кого-то из нас и убьет насмерть. Типа того.

– Да, да, – сказала моя мама так, как будто всю свою жизнь только и делала, что подписывала отказы от претензий за несчастные случаи со смертельным исходом. – В этом есть смысл. И, очевидно, мне нужно сначала обсудить это с мужем. Но я знаю, он будет счастлив. Ему нравится ваша музыка.

Я подозревал, что это неправда. Моему отцу нравились песни болельщиков регби и скабрезные оперы. Но ему нравились суета и внимание окружающих, и он любил свой дом, и поэтому любой, кому нравилось его жилище, всегда был здесь желанным гостем.

Через несколько минут Берди ушла. Я заметил крошечную кучку чешуек сухой кожи на столе возле ее кружки, и мне стало немного противно.

Съемка клипа продолжалась два дня и оказалась гораздо скучнее, чем я думал. Техники бесконечно долго возились с осветительной аппаратурой, а нечесаные участники группы раз за разом повторяли отдельные действия. Все они были одинаково одеты во что-то коричневое, и мне казалось, что от них должно противно пахнуть, но от них не пахло, потому что дама с кронштейном для одежды привезла их костюмы в прозрачных пластиковых пакетах. К концу дня песня крутилась в моей голове, как застрявшая между оконных стекол муха. Это была ужасная песня, но она заняла первое место в хит-параде и возглавляла его в течение девяти жутко долгих недель. Видеоклип с ней можно было увидеть на экране любого телевизора, мимо которого вы проходили, и наш дом увидели миллионы телезрителей.

Это был добротно сделанный клип. Ничего не скажу. И я с легким волнением рассказывал всем, что он снимался у нас дома. Но через несколько недель острые ощущения сгладились, потому что через много лет после того, как съемочная группа уехала, после того, как этот сингл выпал из хит-парадов, после того, как из них выпал их следующий сингл, Берди Данлоп-Эверс, с ее глазами-бусинками и ее крошечными зубками все еще оставалась в нашем доме.

7

Либби работает в компании, занимающейся дизайном дорогих кухонь. Она возглавляет отдел продаж, расположенный в выставочном зале в центре Сент-Олбанса, рядом с собором. Под ее началом два менеджера по продажам и два их помощника, а ее начальники – помощник директора по продажам, старший директор по продажам и управляющий директор. Она на полпути карьерной лестницы, той лестницы, которая в течение последних пяти лет была смыслом ее существования. Либби мысленно строит мостик к той жизни, которая начнется, когда ей исполнится тридцать. Когда ей стукнет тридцать, она будет директором по продажам, но если она пролетит, то ради карьерного роста пойдет работать в другое место. Затем она выйдет замуж за мужчину, которого попытается найти как в интернете, так и в реальной жизни. Мужчину с морщинками от улыбок в уголках рта и с собакой и/или кошкой, мужчину с интересной фамилией, которую он сможет прилепить к фамилии Джонс, мужчину, который зарабатывает столько же, сколько и она, или больше, мужчину, который любит обниматься больше, чем заниматься сексом. У него будет красивая обувь, красивая кожа, никаких татуировок, зато будет прекрасная мама и красивые ноги. Мужчину высокого, под метр восемьдесят или выше. Мужчину, у которого нет багажа в виде бывшей супруги и детей, но есть хорошая машина и едва заметный намек на брюшко, хотя плоский, подтянутый живот все же предпочтительнее.