Страница 7 из 21
Договорить не дал доклад наблюдателя, следившего за тёмным небом:
– Красная ракета…
Где-то далеко, там, где скрывал полумрак район обороны кремлёвского батальона, горела в тёмном небе красная точка. Тут же рядом вспыхнула вторая, а следом и третья.
Прозвучала команда, передаваемая из уст в уста:
– Приготовиться… цепью вперёд…
Нужно было ударить чуть позже, чем кремлёвцы, которым местность позволяла приблизиться к врагу незаметно. Панфиловцам предстояло преодолеть открытый участок и преградить фашистам путь отхода на запад, к позициям их дивизии. Ударили дерзко, стремительно. В несколько десятков минут всё было кончено.
Вокруг догоравших костров лежали кучи трупов в крысиных шинелях, обтрёпанных и облепленных величайшей европейской ценностью – вшами, облюбовавшими этих родственных им особей, далёких от того, чтобы именоваться не только людьми, да, пожалуй, и многими из видов животных тоже.
Когда бой закончился, майор Алексеев нашёл Овчарова и попросил передать благодарность комбату и всем кремлёвцам, а потом сказал:
– Вот учись и запоминай, будущий лейтенант, что такое взаимодействие. В бою всегда нужно чувствовать локоть соседа. В этом залог победы.
Победа была полной, но даже передышки никто дать не мог, потому что не давал передышки наседавший враг. Все знали, что едва развиднеется, снова полезут на позиции танки, снова двинутся в атаку особи в крысиного цвета шинелях, резко выделяющихся на снегу, в отличие от белых добротных полушубков, в которые были своевременно одеты наши бойцы и командиры.
В полушубке и в атаку подниматься легче, и в рукопашной свободнее работать штыком и прикладом.
Сержант Овчаров вернулся в батальон и доложил комбату о том, что задание выполнил, майора проводили до штаба полка и поучаствовали в атаке панфиловцев.
– Славные ребята. Дерутся храбро! – заключил он.
– Недаром гвардейцами стали, – сказал комбат и тут прибавил: – Готовьтесь со своими ребятами в разведку. Командир полка просил срочно взять языка. Раз уж выпало нам стоять здесь насмерть, нужно знать, что там у немцев. Кто ещё к ним на подмогу пожаловал. Конкретные задачи получите, как стемнеет. Обстановка меняется быстро, мало ли что фашист ещё выкинет. – И, похлопав по плечу сержанта, прибавил: – Главное, что прорыв ликвидировали. Отвели большую беду… И почти без потерь дело сделали.
Не везде удавалось кремлёвцам создать плотную позиционную обороны. Сил для этого не хватало. Создавали опорные пункты, взводные и ротные, они составляли районы обороны батальонов. Преимущественно старались перекрывать наиболее удобные направления действий врага, дороги, танкоопасные участки местности. Зима выдалась снежной. Действовать вне дорог, на местности, изрезанной небольшими речушками и ручьями, оврагами и балками, богатой лесными массивами, сложно.
В этих условиях разведка приобретала особое значение. Ведь своевременно разгаданный замысел врага мог помочь подготовиться к атаке на том или ином направлении.
До исхода дня бои шли в прежнем режиме. Как стемнело, комбат уточнил разведчикам задачи и пожелал успеха.
Ушли в ночь кремлёвцы, все молодцы как на подбор. В батальонах разведподразделения по штату не предусмотрены. Это в полку есть взвод пешей разведки. Но комбат создал небольшой резерв, в который собрал ребят, наиболее подготовленных к действиям в тылу врага. Командовать этим своим резервом и назначил сержанта Овчарова.
Сейчас важно было знать, что готовят немцы на завтра, да и на все последующие дни. Знать, чтобы сосредоточить усилия батальона там, где наиболее вероятны основные направления действий врага.
Разведчики вернулись под утро. И сразу к комбату. Первым в землянку зашёл сержант Овчаров, доложил, что собрали важные сведения.
– А ну, заводи всех в землянку, – велел комбат. – Замёрзли небось, да скажите ординарцу моему, чтоб чайку согрел…
Когда курсанты расселись на патронных ящиках, капитан распорядился:
– Докладывайте…
– Вот здесь, – указал на карте Овчаров, – сосредоточивается усиленный пехотный батальон. Танков пока не видно, но десятка полтора мотоциклов мы заметили на опушке леса. – Он снова показал. – Видимо, нащупали промежуток в нашей обороне.
– Да, на этом направлении действительно у нас сил маловато, – согласился капитан. – Ну, ну, дальше… Слушаю.
– Мы взяли унтер-офицера. Тот сообщил, что пехотный батальон получил задачу на рассвете атаковать в направлении развилки дорог и далее повернуть на город Клин.
– Где пленный?
– Убит в стычке с немецкими автоматчиками, когда мы возвращались назад.
– Ещё раз покажите на карте направление их атаки…
Капитан снял трубку полевого телефона и доложил командиру полка полковнику Младенцеву о том, что узнали разведчики. Во время разговора задал несколько уточняющих вопросов сержанту Овчарову.
Видимо, командир полка спросил о том, какое принято решение. Комбат доложил, что принял решение устроить засаду в балке, через которую проходила дорога, прежде чем вырваться на простор. Пропустить разведку на мотоциклах и разгромить батальон перекрёстным огнём двух рот, замаскированных по обе стороны балки. Мотоциклистов разгромить силами третьей роты.
Командир полка одобрил решение и приказал оставить третью роту на позициях, пообещав уничтожить мотоциклистов силами полкового резерва.
– Ну что, разведка, молодцы, благодарю вас. Будете отмечены. Ну а сейчас за дело.
Разработать замысел, отдать предварительные распоряжения, а затем и приказ, конечно, дело важное, но ещё важнее в точности выполнить задуманное.
Две роты батальона затемно выдвинулись на указанные рубежи. На позициях осталась одна рота в готовности отразить возможные атаки врага.
Заняли позиции кремлёвцы, а вскоре показались мотоциклисты. Они не спешили, часто останавливались, прислушивались, присматривались, но ничего подозрительного не заметили, а потому, подав сигнал ракетами, двинулись вперёд. Но вот появились главные силы. Они выдвигались во взводных колоннах.
По общей команде роты кремлёвцев забросали их гранатами и открыли огонь из автоматов и пулемётов. Батальон был полностью уничтожен. А в тылу уже была слышна перестрелка. Там попали в засаду мотоциклисты.
Истёк ещё один трудный день на рубеже западнее Истринского водохранилища. Снова врагу не удалось продвинуться ни на шаг, несмотря на все ожесточённые попытки, несмотря на численное превосходство, несмотря на танки, которые снова и снова перебрасывались под Москву, даже из Африки, причём перебрасывались в такой спешке, что их даже не успевали перекрасить, и они удивляли своей жёлтой окраской под цвет пустыни.
Истёк день, но и вечер и ночь оставались столь же напряжёнными. Это ж не первые недели войны, когда враг позволял себе с немецкой педантичностью воевать с полноценным ночным отдыхом и даже с перерывами на обед.
Наступил тяжёлый для кремлёвского полка день 24 ноября, канун роковой ночи и рокового дня 25 ноября 1941 года.
Полк по-прежнему сдерживал врага на рубеже населённых пунктов Мостки – Зеленино – Матвейково. До Москвы оставалось чуть более шестидесяти километров по прямой и на десяток дальше по шоссе.
Всё так же справа вёл активную оборону кавалерийский корпус генерала Доватора, а слева 8-я гвардейская стрелковая дивизия, теперь хоть уже и не под командованием погибшего 18 ноября генерала Панфилова, но с его именем, ибо 23 ноября 1941 года дивизия стала Панфиловской.
Уже был разгадан стратегический план германского командования по окружению Москвы, во исполнение которого 15 ноября 3-я танковая группа атаковала полосу обороны 30-й армии южнее Калинина в направлении Клин – Солнечногорск, а 16 ноября 4-я танковая группа двинулась всеми ещё достаточно мощными силами на войска 16-й армии с задачей выйти на Крюково. Стало ясно, что это наступление имеет целью добиться глубокого обхода Москвы с севера с целью соединения в Ногинске с наступающими войсками, наступающими из района непокорённой Тулы.