Пчелиный волк

Варгас медленно стрелял из большущих револьверов по мишеням. Сразу с двух рук. После каждого выстрела он вынимал из барабана пустую гильзу и заряжал в каждый по новому патрону. Иногда Варгас заряжал по два патрона, иногда по четыре, иногда по шесть.

Я стоял за его спиной и наблюдал.

Стрелял Варгас долго, наверное, час. И сосредоточенно. Не обращая внимания на шумных десантников, рвавших мишени из своих крупнокалиберных штурмовых винтовок.

Настрелявшись, Варгас положил револьверы на стол, устроился в кресле и потребовал себе графин кактусового сока с мякотью и со льдом.

Я подождал, пока Варгас выпьет два стакана, и подошел засвидетельствовать респект.

– Почему вы стреляете из двух револьверов? – спросил я у Варгаса.

– Как? – удивился Варгас. – У человека две руки, и он должен стрелять из двух револьверов. Левая рука – шесть пуль, правая рука – шесть пуль. Двенадцать пуль.

Варгас отлично говорил по-русски, с мягким чавкающим акцентом. Именно с чавкающим, а не с птичьим, которым наши писатели так щедро награждают коренных жителей Южной Америки. Слова иногда путал.

– Двенадцать пуль – двенадцать мешков, – улыбнулся Варгас. – Хорошо.

Я подумал, что это его в КГБ так научили по-нашенски булькать, у них, кажется, были специальные гипнотические программы. Час сидишь с электродами на башке, а потом: парле ву франсе? Шпрехен зи дойч сплошной, короче, чудо техники.

Варгас закинул ноги на плетеный стул, полюбовался своими сапогами из кожи белого буйвола, закурил короткую мексиканскую сигару.

Позже я узнал, что Варгас почти всегда курил мексиканские, хотя при желании мог бы курить и кубинские. Но на сигарах Варгас экономил. Это потому, что каждый год он менял пончо, и это пончо обходилось Варгасу в кругленькую сумму. В очень кругленькую. Пончо вышивали слепые вышивальщицы в одном из высокогорных районов Кордильер, и всего в год таких пончо изготавливалось три штуки. Одно традиционно дарили президенту США, другое наследнику верховного инки, третье присылали Варгасу.

Варгас носил пончо ровно год, потом пересылал в один из детских домов, там его продавали и с вырученной суммы оплачивали коммунальные услуги.

Тогда, в первую нашу встречу, Варгас тоже был в пончо. И в дурацком котелке, последний раз я видел такой на Чарли Чаплине по телевизору. Варгас выпустил дым, вздохнул и сказал:

– Настоящий боец стреляет только револьверами.

– Почему? – спросил я. – Это же неудобное оружие. Трудно перезаряжать, невысокая скорострельность…

– Отнюдь, – возразил Варгас. – Револьвер, особо револьвер, сделанный руками, превосходит машинган [13]. Даже по скорости пуль.

– А вы пробовали «теслу»?

Варгас рассмеялся.

– «Тесла» стреляет так быстро, что не успеваешь понять, куда именно она стреляет, – ответил Варгас. – А обычный пистолет… Для ребятишек.

Десантники, чистившие неподалеку свое оружие, презрительно расхохотались. Варгас остался невозмутим. Только громко сказал:

– Только индюшата могут думать по-другому.

Старший десантник Гришин спрыгнул со стола и веским шагом направился к нам.

Варгас даже не пошевелился. Курил, полузакрыв глаза, выпускал дым.

– Дедуля, – Гришин положил руку на плечо Варгасу, – что ты тут прокукарекал?

Он был выше Варгаса больше чем на голову и в плечах гораздо шире. Я уж не говорю о том, что рядом с этим молодчиком Варгас казался просто стариком. Он стариком и был, я ничуть не сомневался, что ему уже далеко за пятьдесят. А может, даже и больше. Старый конь, но по нему не скажешь.

– Так что ты тут прокрякал? – спросил Гришин.

– Только дурачки верят, что есть что-то скорее револьвера, – повторил Варгас.

Предводитель спецназовцев Гришин расхохотался.

– Дедуля, – сказал он, – даже самый распоследний «калаш» стреляет в три раза быстрее твоей пукалки. Так что ты осторожнее словами разбрасывайся, чревато бывает.

Варгас улыбнулся.

– Предлагаю состязание, – сказал он.

– Давай! – немедленно согласился Гришин. – Стреляем по мишеням с пятидесяти метров…

– Нет, – покачал сигарой Варгас. – Не думаю. Здоровые люди, по мишеням… Это вот с ним по мишеням. С ребятишком.

И Варгас указал на меня. Гришин посиреневел от ярости, волосы на его ушах зашевелились, как дреды Медузы Горгоны. У всех наших десантников нервная система не выдерживает никакой критики, она ниже плинтуса, что неудивительно. Я видел, как они тренируются: с утра до вечера кирпичи себе об голову ломают, и вокруг музыка играет – бравые марши. А вечером они идут в кинозал, смотрят мультики про Бэмби и рыдают хором. Больные люди, им надо бесплатно выдавать молоко с орехами и медом.

– Это ребятишки так занимаются, – повторил Варгас. – Несмышленые…

Я испугался. Что сейчас нервный Гришин просто пришибет Варгаса кулаком. Возьмет кулак, возьмет Варгаса, стукнет по темени – и Варгас пробьется сквозь бетон до уровня своего мощного ледокольного носа. Но предводитель спецназовцев нашел мужество сдержать свой вселенский гнев, хрустнул кулаками – хруст-хруст, аж мураши по спине.

– Что же вы предлагаете? – спросил Гришин.

– Предлагаю сатисфакцию, – улыбнулся Варгас. – В нашем регионе…

Варгас указал пальцем в пол – видимо, там как раз на другом конце мира и находилась она, эта загадочная страна Никарагуа.

– В нашем регионе принято выясняться на ножах… Но у нас спор об огнестрелках… Предлагаю стреляться.

«Предлагаю стреляться», сказал Варгас, и в моем мозгу сразу же возникла картина.

Утро, зима, редкий снежок, между деревьями переминаются запряженные в черные кареты кони. На снегу собольи шубы и цилиндры, два чела с бакенбардами и в белых рубашках стоят напротив друг друга. В руках пистолеты. Бах. Мозги несчастливца разлетаются красивым веером по милым сердцу каждого русского человека березам.

Красиво.

– Надеваем жилетки, – продолжал Варгас. – Заряжаем оружие каучуковыми пулями.

Десантник расхохотался.

– Дедушка, не смешите лошадей! – сказал он. – Куда вам со мной стреляться? Это же в самом деле не по мишеням палить! При всей вашей славе…

Варгас добро улыбнулся. Так добро, что мне даже немножко холодно стало.

– Вы не поняли, молодежь, – сказал Варгас. – Я думаю сатисфакцию не с вами персонально. Я вызываю всех вас. Одновременно.

Спецназовец Гришин едва успел поймать свою челюсть.

– Сколько человек? – продолжал Варгас. – Девять? Жаль. Лучше, конечно, двенадцать, но пойдет и девять.

– Вы что? – Дес повертел пальцем у виска. – Рехнулись? Один против девятерых?

– Повторяю, – Варгас налил себе еще кактусового сока. – Повторяю. Сколько – не важно. Лучше, чтобы вас было двенадцать. Но девять тоже добро.

Десантники подошли ближе.

– Слыхали? – ошарашенно спросил Гришин. – Он собирается стреляться со всеми нами…

– Меня прислали сюда, чтобы я научил всех стрелять. – Варгас потягивал сок со льдом. – Будет первым уроком.

Бойцы переглянулись.

– Не страшитесь, ребята, – сказал Варгас. – В голову не буду стрелять.

Это стало последней каплей. Десантники дружно отправились в оружейку выбирать оружие и переодеваться в броню и маски.

Варгас натянул на себя жилетку и снова устроился в кресле. Снова курил и прохлаждался, хрустя кубиками льда.

– Вы не боитесь? – спросил я. – Все-таки их очень много. И кто-нибудь обязательно попадет.

– Не попадут, – заверил Варгас. – Будь уверен.

После чего Варгас отставил стакан и принялся заряжать револьверы патронами с резиновыми пулями. Делал он это неторопливо и с любовью.

Минут через пять явились десантники. Выглядели они довольно устрашающе. Пуленепробиваемые жилеты армейского образца, мощные шлемы. Оружие. Вооружились всем, что имелось в наличии. Пистолетами-пулеметами, штурмовыми винтовками, ручными пулеметами, а один прихватил даже помповое ружье.

Варгас усмехнулся.

– Где стреляться будем? – спросил из-под каски Гришин. – Здесь?

13

Машинган – machine-gun (англ.) – пулемет.