Нервы

– Любитель, и вдруг знает об этом изотопе? – резко спросил он.

– Его отец работал на станциях, – ответил Йоргенсон. Он снова нахмурился и опять пожал плечами. – Послушайте, с тех пор, как он объявился, я несколько раз проверял его расчеты. Если бы мне показалось, что есть хотя бы один шанс из миллиарда, что мы получим изотоп R, ни за какие деньги вы не заставили бы меня взяться за это. Это уже не первый раз, когда мы сталкиваемся с ним.

В этом Йоргенсон был совершенно прав. Однажды Палмер уже упустил возможность осуществить очень выгодный процесс только потому, что какой-то профессор просто в порядке предположения взял да вывел цепочку реакций, которая могла в итоге привести к этому наводящему ужас изотопу.

Маленькие заводы, которые делали слабые попытки составить конкуренцию заводам Компании, без каких-либо сложностей осуществили эту реакцию и теперь использовали ее в качестве основы своего бизнеса.

Он снова посмотрел на таблицу с показателями производительности, потом бросил взгляд на завод. Если бы дело было только в потере прибыли, он настаивал бы на отсрочке до тех пор, пока все цифры и вычисления не перепроверят по двадцать раз. Но теперь на одной чаше весов были неясные, возможно, неоправданные и глупые опасения человека, который не был даже профессионалом, а на другой – судьба всех станций, а возможно, и всего цивилизованного мира на ближайшее десятилетие.

– Хорошо, – в конце концов сказал он. – Начинайте.

Но, не успел Йоргенсон дойти до двери, как Палмер уже взялся за телефонную трубку.

– Соедините меня с Феррелом, – сказал он оператору.

Конечно, не было никаких оснований просить его задержаться на ночную смену, и Палмер понимал это, но все равно позвонил. В его поведении не было никакой логики, только инстинктивный порыв, но Палмер привык следовать своим инстинктам. Особенно, когда они настолько обострялись.

В конце концов, людям будет спокойнее работать, если они будут знать, что доктор рядом. Они привыкли полностью доверяться ему. А как раз сейчас нужно было сделать все возможное, чтобы вселить в них уверенность.

ФЕРРЕЛ ТОЛЬКО-ТОЛЬКО успел закончить ужин и направился к своему офису, когда прозвучал свисток, отмечающий конец смены. В кафе начиналась обычная для пяти часов суматоха, только сейчас там было еще беспокойнее и многолюднее, так как к обычным посетителям добавились те, кто должен был остаться на ночную смену. Среди них нетрудно было узнать семейных рабочих: они оживленно обсуждали, сколько они получат за сверхурочные, в то время как холостяки ворчали и ругались из-за расстроенных планов и сорвавшихся свиданий. Казалось, что тревоги и усталость прошедшего дня совсем не сказались на них, однако это совсем не значило, что так оно и было на самом деле.

Через боковую дверь Феррел вошел в офис. Блейк сидел на краю своего стола и просматривал немногочисленные служебные записки, полученные за день.

Он мрачно покачал головой и прищелкнул языком:

– Вы стареете, док. Пить кофе в такое время! И вы забыли об этом приказе о дезинфекции в душевых кабинах. Если так пойдет и дальше, там наверху решат, что в лазарете нужен кто-нибудь посвежее и помоложе.

Затем он встал и улыбнулся: – Давайте, док, взбодритесь. Нам ведь еще надо отметить нашу годовщину.

– Извините, Блейк. Сегодня никак не получится, – он совсем забыл о том, что Блейк пригласил его на праздник, но сейчас было уже слишком поздно отказываться от обещания, которое он дал Палмеру, – Завод сегодня будет работать сверхурочно, и меня попросили остаться в ночную смену. Там какой-то срочный заказ на Третьем и Четвертом.

Блейк помрачнел: – Разве Дженкинс не может управиться здесь один? Энн рассчитывала на вас с Эммой.

– Такая уж у меня работа. И, если уж на то пошло, Дженкинс тоже остается со мной.

– Энн будет разочарована. Хорошо хоть ей не придется долго объяснять, она знает, что значит работать врачом. Если вы освободитесь пораньше, зайдите с Эммой ненадолго к нам. Ничего, если это будет и после полуночи. Ну, ладно, не расстраивайтесь.

– Спокойной ночи.

Благодушно улыбаясь, Феррел смотрел Блейку вслед, пока тот не ушел. Когда-нибудь и его Дик закончит медицинский колледж и начнет работать под началом Блейка. С таким начальником хорошо начинать путь наверх. Сначала на него будет давить мысль о своей миссии, долге перед человечеством, он будет во всем неуверен. Но потом, так или иначе, все пойдет по накатанной колее: сначала – до уровня Блейка, а затем – выше и, может быть, он доберется даже до таких же высот, как и сам Феррел, где все старые как мир проблемы уже разрешены таким же старым как мир способом, а рутинное течение жизни лишь изредка нарушается каким-нибудь неудачным днем, вроде этого.

Конечно, он жил не такой уж и скучной жизнью, хотя в ней не было убийств, похищений или таких невероятных происшествий, как в том фильме, что он недавно видел по телевизору. Там хромированные конвертеры, сплошь опутанные трубами, в которых заманчиво светился неон, каждые два дня по неизвестной причине взлетали на воздух, и в кадре мелькали охваченные голубыми языками пламени рабочие, но их тут же лечили, и они вновь бросались в самое пекло, чтобы снова голыми руками воевать с огнем.

На минуту он задумался о том, что, возможно, такие фильмы отчасти порождают живущий в сердце рядового человека страх перед атомной промышленностью, а может быть, просто отражают его. Наверное, всего по чуть-чуть, решил он и плюхнулся в кресло.

Он слышал, как в операционной Дженкинс быстрыми нервными движениями расставляет все по своим местам. Нельзя было допустить, чтобы юноша увидел, как Феррел здесь предается ничегонеделанию, когда всем ясно, что судьба всего мира, возможно, зависит от быстроты его реакции, его готовности. Каждый молодой врач преисполнен иллюзий, и если позволить им рухнуть в одночасье, в первую очередь пострадает работа. Новичков нужно постепенно возвращать с неба на землю. Нервозность Дженкинса забавляла и умиляла его, и в то же время, глядя на тонкое лицо молодого человека, его расправленные плечи и плоский живот, он не мог не завидовать ему. Возможно, Блейк был прав: а что, если он действительно стареет?

Дженкинс придирчиво осмотрел свой костюм, быстрым движением расправил складку на белой куртке и заглянул в кабинет Феррела.

– Доктор Феррел, я все приготовил в операционной. Там хоть сейчас можно работать. Здесь остались только Додд и один рабочий. Это – минимум, который необходим по закону, но не считаете ли вы, что этого недостаточно? Может, нам стоит взять еще кого-нибудь?

– Додд и одна может заменить целый штат сотрудников, – сказал Феррел. – А вы думаете, что сегодня ночью у нас будет больше работы?

– Нет, сэр. Это не совсем так. Однако вы знаете, чем сегодня будут заниматься на заводе?

– Нет, – Феррел и не спрашивал Палмера об этом. Давным-давно он понял, что атомная промышленность развивается слишком быстро, и оставил всякие попытки угнаться за ней. – Что-нибудь новенькое для армии?

– Хуже! Они приступают к производству первой промышленной партии изотопа 713, да еще сразу в двух конвертерах – Третьем и Четвертом.

– Ну и что? Мне кажется, я что-то о нем слышал. Это не связано с борьбой с хлопковым долгоносиком, нет?

Феррел смутно представлял себе весь этот процесс: сначала по кольцу вокруг зараженной вредителем территории в землю заделывают радиоактивную пыль, чтобы предотвратить распространение насекомых. Потом начинают обрабатывать площадь по направлению к центру. Если принять все необходимые меры предосторожности, то все насекомые на этой территории погибают, а общая занимаемая ими площадь сокращается вдвое.

На лице Дженкинса отразилось разочарование, удивление и легкое превосходство.

– Доктор Феррел, в последнем выпуске еженедельника Компании была статья как раз на эту тему. Вы, возможно, знаете, что до последнего времени применялся изотоп 544, а его главный недостаток – то, что период его полураспада составляет больше четырех месяцев. Поэтому землю, обработанную в этом году, можно использовать только через год, так что обработка велась достаточно медленно, маленькими участками. У И-713 период полураспада меньше недели, а уровень радиации достигает безопасного примерно за четыре месяца. С этим изотопом можно будет зимой изолировать целые полосы земли длиной в сотни миль, а к весне на них уже можно будет сеять. Полевые испытания опытной партии прошли чрезвычайно успешно, и только что наш завод получил срочный государственный заказ на изготовление огромной партии этого изотопа.