Джим Уэйд

Рыжий и Заточка молчали, удивляясь и восхищаясь мастерством Грома Джима. А тот нянчился с машиной, помня об опасности, которая все еще таилась в двигателях.

В вокруг были горы – горы, которые протянулись на край света, далеко за горизонт! Пики, поднимались много выше самолета. А потом – стена, огромная, хмурая, нависающим валом, встала впереди, прорезанная только одной расщелиной, узкой, как лезвие ножа. Уэйд полетел прямиком туда.

Он не мог подняться над барьером, не с едва работающими двигателями. В более разреженном воздухе моторы могли бы заглохнуть. А это означало бы катастрофу, быструю и внезапную.

Он направился к расселине. Ред и Дирк откинулись назад, казалось, полностью расслабившись. Давным-давно они научились этому, чтобы свести к минимуму нервное напряжение, вызванное неминуемой опасностью. Расслабься…

По мере их приближения ущелье, казалось, становилось все шире. Это был уже не ножевой разрез в ледяной стене. Расселина была достаточно широка, чтобы через нее мог пролететь самолет.

Но не легко – нет! Расселина была естественным каналом для буйных, проливных ветров. Снежные тучи вздымались и кружились в порывистых потоках. А ущелье извивалось как змея и уходило все дальше и дальше. Это была нелегкая дорога… Невозможная для пеших людей, ужасно трудная для пилота самолета.

– Долина далеко, – тихо сказал Уэйд. – Там жарко.

Это, конечно, объясняло наличие ветра. Холодный воздух устремился вниз по перевалу, чтобы заменить постоянно поднимающийся вверх горячий воздух из долины. Зазубренные стены угрожающе подступали со всех сторон.

«Словно сплав по порогам», – мрачно подумал Уэйд. Он слегка задрал нос самолета, потом выровнял машину и на максимальной скорости пронесся по расселине.

Опасно было лететь на такой скорости, но, если лететь медленно, можно было утратить контроль над управлением «Громового жука». Теперь могучая сила машины пульсировала в кончиках его пальцев, сила, которая могла означать успех или разгром, в зависимости от молниеносной реакции Уэйда. Если он хоть на миг замешкается с управлением, прикидывая расстояние, они разобьются.

Какое-то время они летели в тени расселины. Не было слышно ни звука, кроме гудящего рева моторов. Кончики крыльев, казалось, задевали стены ущелья. Потом «Громовой жук» взмыл вверх, накренившись на бок под порывами ветра, и в стекло ударил снег. Пальцы Уэйда больше не сжимали штурвал. Они лежали поверх его и пальцы в любой миг были готовы сжаться. И они сжались, когда самолет швырнуло вниз, на дно расселины, лежавшей далеко внизу.

Неожиданно машина ухнула вниз, воздушная яма швырнув самолет вперед. Не было никакой опасности, что крылья прогнутся. Уэйд слишком хорошо знал свое дело, чтобы бояться этого. Но моторы заглохнут.

Самолет выровнялся и полетел дальше, пока Гром Джим боролся со штурвалом. В уголках его рта появился едва заметный намек на улыбку. Его глаза на невыразительном загорелом лице горели от возбуждения.

Гулкий рев мотора разнесся по ущелью.

– Впереди лавина! – внезапно закричал Заточка.

Уэйд уже увидел новую опасность. Отзвуки и эхо расшатали ледник. Лед сыпался, как сверкающие алмазы, с навеса недалеко впереди. А потом вниз хлынул поток валунов – они дугой летели вниз. Если один из них попадет в самолет…

Теперь улыбка на лице Уэйда стала еще шире. Он играл со смертью, как часто делал раньше. Ибо другого пути не было. Он не мог ни остановиться, ни повернуть назад. Он должен мчаться на максимальной скорости, пытаясь опередить лавину.

Вся стена ущелья раскачивалась. Ледник, казалось, взрывался, разбрасывая колоссальные осколки. Моторы самолета взревели, когда Уэйд краем глаза увидел огромную стену вспенивающихся, грохочущих камней, несущихся на него. Ветер поднял «Громового жука», в то время как штурвал, как сумасшедший, извивался в руках Уэйда.

Железные пальцы Грома напряглись, удерживая самолет на безопасном курсе. Лед гремел и лязгал по крыльям. Неожиданно опасность миновала. Впереди было чистое небо. Гулкое эхо лавины осталось позади.

Громовой жук вылетел из ущелья. Поток горячего воздуха – швырнул самолет вверх. Некоторое время Уэйд боролся с управлением, затем машина выровнялась.

Жук ворвался в долину, окаймленную со всех сторон высокими валами гор. В самом центре, с замиранием сердца вспомнил Уэйд, находился обнесенный стеной город, белый и великолепный, как драгоценный камень. Минос!

Вдоль овальной долины бежала река Арго, огибая западную стену города. Были видны вспаханные поля, крошечные хижины и фермы, а также несколько дорог.

На юге река ныряла в расселину и терялась, как знал Уэйд, в пещере. На севере выходила из узкого ущелья, за которым лежала меньшая долина жрецов. Он повернул «Громовой жук» в сторону малой долины.

Странное возвращение домой. Мальчик Джим Уэйд вырос в той долине. Это был его дом в течение многих лет, пока профессор Гэлбрейт не явился сюда из внешнего мира. И с тех пор это место, казалось, совсем не изменилось. С горечью Уэйд вспомнил дни, которые провел, купаясь в реке Арго и наблюдая за долиной со стены Миноса… Это было похоже на возвращение в прошлое.

– Кстати, – сказал он, – вы, ребята, не знаете критского языка, но говорите по-гречески.

Марат Заточка кивнул.

– Я довольно хорошо знаю язык контрабандистов.

– Да и я в этом разбираюсь немного, – прибавил Рыжий.

– Вы говорите про современный греческий, – сказал им Уэйд. – Жители долины говорят на архаичном варианте этого языка. Но вы справитесь. Кардот, верховный жрец, говорит по-английски. Он изучило его, когда мы с Миггсом попали в долину.

Миггс. Тим Миггс, пилот-кокни, разбившийся вместе с Уэйдом в затерянной долине. Джим Уэйд живо вспомнил этого надменного маленького человека с высохшим ореховым от загара лицом и глазами-бусинками, как у воробья. Тим Миггс, чья могила находилась на берегу реки Арго… Улыбка Громового Джима была печальной.

«Громовой жук» мчался на север, вверх по долине. Не было никаких признаков опасности. Они миновали перевал, следуя вдоль реки, и оказались в небольшой долине.

Перед ними поднялся – Минотавр!

Это была статуя настолько огромная, что на мгновение казалось, что больше ничего в мире не существует. Белый и чужеродный роду людскому, он возвышался на фоне унылых черных скал, внушительный, как Мемнон на Ниле, архаичный, как Колосс Родосский, сильный и грозный, как Сфинкс. Но он был много старше их. Это был человек-бык – Минотавр, зверь-бог древнего критского народа. Когда-то его именем правили в Средиземноморье. Много веков назад, еще до того, как греки-завоеватели напали на загадочный минойский народ, знак человека-быка внушал ужас всему цивилизованному миру.

У бога были голова быка и тело человека, чудовищно гротескное, украшенное блестящими металлическими украшениями. На широких плечах возвышалась голова из черного камня. Статуя была сорока футов в высоту. Сила образа была ошеломляющей. Оторвать взгляд от колосса было невозможно. Хотя Уэйд и видел его раньше, он снова ощутил то суеверное благоговение, которое испытывал много лет назад.

Между коленями сидящей фигуры были ворота – двойная бронзовая дверь. Пьедестал, на котором сидел Минотавр, был явно полым.

Уэйд указал.

– Это вход в Лабиринт. Он под землей.”

Уэйд развернул самолет по длинной дуге. Река Арго вырвалась из пещеры в начале долины и мчалась вниз, чтобы пройти через перевал в большую долину за ним. Внизу не было видно ни одного возделанного поля. Это был парк, и в его центре стоял Минотавр.

Вокруг статуи было множество храмов с плоскими крышами из бледного мрамора. Уэйд позволил «Громовому жуку» опуститься, его глаза настороженно следили, высматривая опасность. Но он ничего не увидел. Несколько крошечных фигурок стояли неподвижно, глядя вверх. Очевидно, священники-жрецы. Вот и все. Людей Квестера не было видно. Неужели им не удалось добраться до затерянной долины? Неужели они не смогли преодолеть горный барьер?