Страница 5 из 114
Когда Стриину сообщили о том, что его наставник погиб, у него начались какие-то странные припадки. Он не плакал и не рвал на себе волосы, он просто входил в некое подобие транса: смотрел, не моргая в одну точку и не реагировал почти ни на какие звуки или действиями. И все то время, пока он стоял словно кукла, перед глазами проносились моменты его обучения, как мастер Грэш в первые учил его драться, как он учил его лазать, словно кошка, его первый подарок, очень качественный кинжал в ножнах украшенных серебром, его истории и невероятные рассказы о странах, в которых Стриин никогда не бывал. За три полных дня, прошедших с момента показательной казни в замке Шлион, Стриин ни раз и ни два впадал в такое состояние, и каждый раз перед глазами вставал образ его мастера. Усугубить этот припадок помог тогдашний директор театра Шальнэр Ошлинг. Он вызвал в свой кабинет Стриина, высказал ему соболезнования и протянул в его руки небольшой листок, сложенный пополам и запечатанный черной сургучной печатью. Внутри был почерк мастера, подпись мастера и даже его стиль речи, все это говорило о том, что писал эти строки никто иной, как мастер Грэш. В своем коротком письме он извинялся перед Стриином, за прошлые обиды, за его въедливость и дотошность, просил особо не расстраиваться из-за смерти старого плута, видимо мастер предчувствовал, что живым ему оттуда уже не уйти, но все равно взялся выполнить это задание. И самым последним, что написал мастер, это передача его маленького домика по адресу улица колокольная пять во владения его ученика, Стриина Ольтэро.
Стриин прочитал то письмо сто и один раз и никак не мог понять смысл тех букв, что были написаны размашистым почерком его учителя. Даже когда ему передали все документы на дом и попросили поставить подпись, Стриину пришлось повторить, что нужно сделать, целых три раза, потому что только на четвёртый он деревянной рукой, смог поставить кривую, но все же свою, подпись, а после, на негнущихся ногах выйти из кабинета, при этом не отрывая взгляда от письма. Стриин много раз бывал в гостях у своего мастера, они часто пили чай, что-то обсуждали, иногда играли в карты или шашки, но в этот раз уютный, и чего уж тут говорить, родной дом, был словно чужой, даже запахи стояли в нем другие, да что там запахи, атмосфера была иной. Мало-помалу Стриин поборол свои провалы куда-то в себя, помаленьку начал обустраиваться в доме, начал разбирать вещи покойного мастера, отметив про себя, что мастер был очень продуктивным поэтом. Четыре толстые тетради нашел он тогда в его столе, и все они были исписаны до самого конца.
Мотнув головой, чтобы отогнать от себя остатки воспоминаний о былых временах, Стриин снял сапоги, которые уже не мешало почистить, повесил на вешалку куртку и прошел по коридору. Сам по себе домик был не таким уж большим, но обставлен он был довольно богато, не у всех зажиточных купцов имелось то, что позволил себе мастер Грэш. Начать стоило с того, что во всех комнатах пол был дощатый, из хорошей сосны, стены были гладкими, а потолок нигде не продувал и не протекал. Теперь немного о комнатах. При входе в дом, первое, что видели гости это просторный светлый коридор, большое окно и две двери по обе стороны. Левая вела на кухню, обставленную на зависть любой хозяйки: очаг, большой стол, куча разных шкафчиков и ящичков, где уйма разных ингредиентов, приправ и посуды. Правая же вела в кладовую, где кроме стеллажей, заполненных разными мешками, бутылками, ящиками и коробочками, не только с ясными припасами, но и алхимическими, ничего не было. Пройдя по коридору десять шагов по левую руку сразу откроется просторная гостиная, которую всегда освещает большой камин из белого камня. В центре стоит круглый столик сделанный на заказ, вокруг него четыре глубоких кресла с круглыми подлокотниками. Вдоль стен между шкафов и полок, висят различные картины и пейзажи неизвестных авторов, купленные мастером Грэшом на рынке за сущие гроши, хотя сами по себе работы были неплохие. С права же была почти всегда закрытая на ключ дверь, которая вела в святую обитель обоих хозяев этого дома, в рабочий кабинет. В нем, помимо кровати, стола, шикарного кресла, купленного уже новым хозяином, трех ящиков, тумбочки и просторного шкафа, было все то, чем жили актеры. Документы и подорожные, деньги и украшения, которые порой шли в уплату контракта, оружие и алхимические склянки, костюмы и доспехи, в общем все то, что нельзя было показывать простым обывателям или соседям, периодически заходившим в гости. К слову говоря, спальня была единственной комнатой без окон, даже в кладовой имелось два маленьких окошечка под потолком.
Пройдя в гостиную Стриин с облегчением выдохнул, в камине еще горел огонь, хотя в комнате стало заметно холоднее. Подбросив пару свежих полешек в камин, Стриин рухнул в ближайшее кресло и вытянул ноги. Все утро он был на ногах, вначале разминка, потом ползал и скакал по веткам, оттачивая с Астрид верхолазные умения и координацию, потом бег между деревьев, что в тумане было особо сложно, и наконец дуэль. Стриин был привычен и к большим нагрузкам, когда был возрастом как Астрид он мог тренироваться сутками, но сейчас в свои тридцать пять лет он имел не один и не два перелома, кучу вывихов и бесчисленное множество порезов и рваных ран, поэтому тело после долгих нагрузок тут и там начинало болеть и ныть. Чтобы немного отвести душу, расслабиться и перестать чувствовать себя стариком, Стриин встал на гудящие ноги и пошел на кухню. Оттуда он вернулся через пять минут, с двумя тарелками, в одной были нарезанные фрукты, в другой мясо и сыр, и бокалом ярко-красного вина пятилетней выдержки именуемого “Красный рубин”. Поставив все это на столик, Стриин подошел к полкам, где покоились книги и выбрав оттуда свой любимый роман “Убийца из дома напротив”, вернулся в теплое кресло, чтобы наконец отдохнуть.
Успокаивающий звук потрескивающих дров в камине, сладкое и немного густоватое вино, вкуснейшая закуска и отличная книга привили к полному позору актёра, которого знакомые и просто коллеги по цеху считали достойным вступить в ряды охотников. Стриин настолько расслабился и отстранился от мира, что не услышал стук в дверь. Лишь когда на дверь во второй раз обрушили град ударов, словно точно зная, что хозяин дома, хотя окна в гостиной были зашторены, Стриин встрепенулся. Отложив книгу и вскочив с кресла, словно кошка на мягких лапках, хозяин оказался возле входной двери, на которую уже в третий раз сыпался град чьих-то мощных ударов, буквально в три прыжка. Взяв кинжал в руку так, чтобы его не было видно из-за угла, Стриин открыл дверь. К большому облегчению актера, на пороге стоял всего лишь его коллега по сцене, парень двадцати семи лет, с морковными волосами, и веснушками по всему лицу.
- День добрый, Стриин, – поздоровался Тилон, а после скосился на правую руку хозяина дома. – Надеюсь, этот нож не для меня?
Стриин тут же убрал руку от рукояти, а про себя отметил, что у парня цепкий взгляд и острый ум, он не видел, что у него в руке, но догадался.
- Конечно нет, – Стриин ухмыльнулся и убрав руку от тумбочки облокотился на косяк двери. – Что привело тебя ко мне в дом?
- У меня письмо, – посыльный запустил руку в цилиндрическую сумку, висевшую у него за спиной, а после протянул белоснежный конверт, скрепленный серой сургучной печатью, на которой отчетливо было видно две маски, слева грустная, справа веселая. – Госпожа директор лично просила передать тебе в руки.
Приняв послание от самой главной женщины театра, Стриин незамедлительно надломил печать, раскрыл конверт и пробежался глазами по короткому письму. “Приглашаем вас на генеральную репетицию, которая состоится сегодня после полудня. Директор театра: Елена́ра Ансейт Грин” и в углу красивая подпись.