Страница 7 из 15
Не шевеля губами, Эрик Лякомб изрек, как заправский чревовещатель:
– Бессо больше нет.
Тень упала на Кристиана, загородив от солнца. Он оглянулся, вскинув «фамас». Там никого не было – ни в закоулке, ни сверху, между домами, которые можно было длинноного перешагнуть, с крыши на крышу.
Лякомб тоже пропал.
раньше
По возвращении на базу Кристиан и Бессо посетили с отчетом командира секциона, после чего Кристиана отпустили чистить оружие. Пока он добрался до столовой, весь режимент знал о ликвидации террориста.
На родине обед легионеров длился полчаса: нужно было успеть на уборку и построение. Сузофицеры придумывали занятия для бойцов – не только изнуряющие тренировки и отработка тактики, но и бесконечная глажка, уроки французской грамматики или курсы автовождения. В миссии можно было расслабиться.
Легионеры поделились по национальностям. Кристиан подсел за франкоговорящий столик. Лионец Карим Лофти, легионер первого класса – то есть отслуживший год – жонглировал титановым когтем, зажатым между пальцами. Халид Шабаки, сосед Кристиана по комнате, ел спагетти. Кристиан и Халид вместе подавали заявки, их выбрали из сотни претендентов, проведя через медосмотры и многодневные марш-броски. Халиду на момент поступления было семнадцать, он приносил письменное согласие родителей.
– Ты, говорят, опять отличился.
– По мелочи, – буркнул Кристиан.
Карим царапнул когтем воздух:
– На что похожи человеческие мозги?
– Раскрои себе череп и посмотри.
– У него нет мозгов, – осклабился Халид.
Кристиан ловил на себе завистливые взгляды сослуживцев. Те из них, кто участвовал в освобождении президентского дворца, вновь жаждали настоящего боя. Новички же мечтали испытать свои навыки на практике.
– Покажи ему, – сказал Халид.
Нанизав коготь на средний палец, Карим передал Кристиану мобильник. На экране царил полумрак, луч фонаря шарил по грудам хлама. Снимали ночью, в какой-то подворотне.
– Что это?
– Окраины Тимбукту, – Карим пояснил, что взял вчера La Permission – увольнительную.
– И ты потратил ее, слоняясь по трущобам?
В стране действовали три враждующих группировки исламистов, племена туарегов еще лелеяли сепаратистские грезы. Ошиваться окраинами было не самой умной затеей.
– Тихо, – встрял Халид. – Сейчас.
– Какого черта, малышка? – это Карим вопрошал из телефона. – Что за хрень?
Луч выхватил кирпичную стену и… хрень. Булыжники, сложенные пирамидой, торчащая вертикально рогатина со скругленными полумесяцем концами. У подножья пирамиды покоилась отсеченная крокодилья башка. В свете фонаря башка скалила зубы. Кристиан остановил ролик, чтобы получше рассмотреть конструкцию.
На рынках Мали продавались черепа обезьян, уродливые в пергаментной шкуре мумифицированные головешки. Их предлагалось использовать в магических ритуалах.
Сознание Кристиана подкинуло картинку: обнаженная Валери поджигает черные свечи и манит его в начерченный на полу круг…
– Так что ты там делал? – спросил Кристиан.
– Пытался потрахаться, – ответил за товарища Халид.
– Я познакомился в баре с красоткой, – сказал Карим.
– С красоткой за тридцать баксов, – вставил Халид.
– Мы искали уединенное место…
Кристиан запустил ролик. Луч, поерзав по странному алтарю, метнулся в сторону.
– Малышка? – улица была пуста, слышались утробный гул и тяжелое дыхание Карима.
– Сбежала, как ошпаренная, – прокомментировал Карим видео.
– Вот здесь! – воскликнул Халид.
На мониторе Карим, лишившийся женской ласки, резко увел фонарь вправо. Луч озарил узкий проход меж домами. Там, в тупике, стоял ребенок. Камера не запечатлела подробностей, только абрис, словно кто-то потрудился в фотошопе, изъяв из картинки кусок в форме щуплого мальчика. Большеголовая тень замерла, поглощая свет. По тому, как луч дернулся, Кристиан понял, что Карим нервничает. Он и сам почему-то занервничал, глядя на экран.
– Эй! – ветер заглушал голос оператора. – Не бойся, я военный.
Грохот – будто одно из ветхих зданий обвалилось – заставил Карима подпрыгнуть. Замельтешило, Карим крутнулся, выискивая источник шума. В объектив вновь попал алтарь. Крокодилья голова исчезла, оставив темную кляксу. На последних секундах ролика луч вернулся в проход, но мальчик растворился во мраке.
– Круто? – ухмылялся Халид. Карим тоже улыбался, но в улыбке скользила фальшь. Ему не было весело там, в зловонной клоаке Тимбукту. Если бы темнота скрывала мятежника, он запросто воткнул бы нож в спину легкомысленного отпускника.
– А вдруг это был призрак? – распалялся Халид.
Прежде чем отдать телефон владельцу, Кристиан переместил бегунок к центру и несколько секунд рассматривал замершую тень. Луч выуживал из тьмы трещины на стене, но почему-то не рассеивал черную пелену вокруг скособоченного мальчика.
сейчас
«Призраки», – думал Кристиан, шагая по брошенному поселку. Валери, любовь, оставшаяся в прошлом, верила в загробное бытие. Каждый третий фильм, просмотренный вместе, учил, что призраки не появляются днем.
Но именно среди бела дня, под неистовым солнцем, Кристиан допустил существование привидений. А вдруг и Лякомб был гостем с того света?
«Потому что нас всех убили, вот он – ад, не котлы и вилы, а змеящиеся улицы, баобабы, пальмы».
Бессо больше нет. Лякомба, Карима, Халида больше нет. Разве это не объяснило бы, почему сдохла рация?
Кристиан свернул в очередной проход. Хибары были обмазаны раствором, состоящим из муки, рисовой мякины, соломы и затвердевшего сока акации. Стены напоминали шкуру ящеров. По дороге сюда легионеры объезжали глиняный карьер. А может могильник, полный гниющих трупов. Здесь все было не тем, чем притворялось. И крошечная – если смотреть снаружи – деревушка оказывалась дьявольским лабиринтом без конца и края.
– Одно движение, – сказал голос из темных недр мазанки, – и я отстрелю твою башку.
раньше
Перед сном Кристиан размышлял о тенях, таких своенравных в этой части света. На соседней койке Халид уткнулся в ноутбук, из наушников доносился похотливый стон. Халид сунул пятерню под одеяло, и Кристиан намеревался сказать, чтоб он дрочил в туалете, но язык не повиновался, веки отяжелели.
Ему приснился тренировочный лагерь. «Белое кепи» – назывался сорока восьмичасовой марш-бросок. Кристиан бежал, обливаясь потом, и слышал позади размеренную поступь, мягкие шлепки подошв. И так пугал его во сне этот незримый компаньон, что Кристиан мечтал об учебной тревоге, которая вырвала бы противным сигналом из лап кошмара, потому что земля засасывала ступни бегуна, и Кристиан знал: повернувшись, он обнаружит за спиной не человека, а гробовую тень.
сейчас
Но это был человек. Халид Шабаки вышел из дверного проема и будто вынес за собой клейкие частички тьмы: они налипли на впалых щеках и в глазницах. Утром Халид весил килограммов на пятнадцать больше.
– Стой смирно.
Он целился в Кристиана из винтовки. Он был испуган до чертиков.
– Эй! – Кристиан поднял руку примирительно. – Это же я.
– Откуда я знаю, что ты – это ты? Я считал, что Бессо – это Бессо. Карим – это Карим.
Логика Халида ускользала от Кристиана, как ускользали от прямого взгляда тени, копошащиеся в проулках.
– Остынь, чувак. Где все?
– Возможно, мертвы.
– Мы бы услышали выстрелы, так?
– Идиот, – Халид поморщился. – Ты ни черта не понял.
– Так объясни. И перестать тыкать в меня стволом!
Халид перевел взор в проход между домами.
– Ты видел детей?
– Детей?
– Сраных детей! – завопил Халид. – Ты оглох? Ты видел черных детей, как на видео Карима?
Короткостриженые волосы Кристиана вздыбились под каской. Словом «черные» его сосед окрестил вовсе не цвет кожи. Он подразумевал суть.