Страница 73 из 120
- Милорд, – гонец ворвался в шатер Френсиса около полуночи. Каннский сидел на своем старом стуле, и задумчиво вглядывался в недельную смету.
- Милорд, правый фланг пал.
Френсис холодно посмотрел на гонца, храня молчание.
- Милорд, мы практически окружены. Лотайр занял правый фланг и постепенно пытается обхватить наше построение.
Френсис поднялся, и, чуть подумав пнул жалобно скрипнувший стул. В целом же он словно бы оставался спокойным:
-И где же мои солдаты с правого фланга? Они все погибли смертью храбрецов? – уже зная ответ издевательски спросил Френсис.
- Правый фланг и резерв отступили на север перед нападением. Они просто оставили позицию, которую занял Лотайр.
Френсис поднял упавший стул, бережно отряхнул, проверил, не сильно ли тот поврежден и аккуратно сев ответил:
- Прикажи командующему левым флангом не начинать бой. Авангард пусть вывесит белые флаги. Нас предали, но это не повод отчаиваться. Я должен сегодня же встретится с Лотайром. Война окончена. Мы проиграли. Нет, не мы. Я проиграл. Кроме того, проверить где находится сейчас Алишер Морроу. У меня есть четкое ощущение, что к всему предательству причастен наш дорогой наследник и Гирион.
Гонец растеряно смотрел на Френсиса. Несясь в шатер, он боялся вспышки холодной ярости, но Френсис, для человека, который за один вечер потерял то, что строил почти пять лет выглядел пугающе деловито и собрано.
- Что же, коли я не смогу позавтракать в Сольке, то по крайней мере поужинаю в столице, – с ненавистью произнес Фресис. Его лицо исказилось от злобы. Более всего Френсис ненавидел проигрывать, и, то что его предали хоть и не вызвало у Каннского отчаяния, но наоборот словно бы вернуло часть сил. Гонец с удивлением почувствовал мрачную решимость человека, сидевшего на скрипучем грязном стуле, которая не проявлялась многие годы.
Хоть старого пса и не научить новым трюкам, но легко разозлить во время дрессировки. Френсис Каннский снова стал собой, и в этот раз его мысль стала ясна. «Я отомщу за свой позор. Я перевешаю их всех, своих "дружков"…. До единого, от Гириона до Раагу. Включая всех Морроу. Особо всех Морроу».
И эта мысль заставила его улыбнуться.
***
Грифф с изумлением смотрел, как восемь тысяч человек, вместе занимает позицию к северу от лагеря Френсиса.
- Вот теперь у нас есть сила, – ухмыльнулся Клаур, стоявший рядом с юношей. Все братья по клятве были здесь, так же, как и Крер с Оливией. –шлюшьему сыну Орлану Морроу не несдобровать.
- Гириону нужно зажечь этих людей. Все же в отличие от Кальруды, где он влюбил в себя весь цвет армии здесь, на поле битвы с Лотайром Арети совершенно себя не проявил, – Крер попытался улыбнуться. Его вся затея с уходом с позиций расстроила, хоть он и пытался бодриться. Старый солдат не верил в благо предательства в любой ситуации. Оттого Крер сильно волновался и нервничал, выкручивая себе руки.
- Файон может возглавить армию сам. – заметил Амит
- Нет. Не может, – ответил Грифф. – он лично сказал Гириону, что не хочет командовать. Теперь все зависит от вечернего выступления Гириона перед солдатами. К тому же, Файон черногравиец. Его не любят обычные солдаты.
Гирион вместе с Файоном весь вечер и обсуждали выступление перед солдатами. Файон нервно спросил:
- Есть несколько проблем, «командир». Армия будет становиться меньше, когда мы двинемся к столице. Тот, кто дезертировал однажды с удивлением осознает, что это весьма нестрашный и очевидно полезный выход из ситуации.
-Я знаю. Я попробую сегодня решить эту проблемы. Мне не нужно восемь тысяч. Хватит и половины. – двинул Гирион.
- Вторая куда более мерзкая. Те, кого мы увели, чувствуют вину за предательство, некую боль, как в отсеченной руке, которую ты все еще по привычке ощущаешь. Они предали своих товарищей. Ты должен унять эту боль, – Файон говорил негромко и крайне собранно.
- Альберт, перестань перекладывать ответственность на меня. Я не живой бог, и даже не Последователь. – на этих словах Гирион иронично скрутил губы в трубочку, думая про Архонус. –выступи первым. Тебя они любят больше, чем я.
- Даже после вчерашнего побоища? Мне до сих пор стыдно, – неловко пряча глаза, ответил претендент на Черногравию.
-А чего тебе стыдится? – пожал плечами Гирион. – ты же пришел и отбросил Черных. Молодец, в целом. Пришел бы раньше, вообще стал бы победителем.
Файон несколько секунд помолчал, затем честно ответил:
-Я теперь не думаю, что создан для войны. После того как я ее увидел, мне бы хотелось связать свою жизнь с другим. Единственное, что меня удерживает на выбранном пути – память о моем роде. Если для восстановления моей династии мне придется выступить перед людьми, которые из-за меня стали дезертирами, так тому и быть. Я скажу им правду. Хоть это и всегда плохая затея.
Сколоченный помост, на котором Файон и Грифф собирались произносить речь скорее походил на постройку под виселицей. Это нервировало Файона, однако Гирион был удивительно спокоен. Весь день, Файон и офицеры пытались успокоить войско, но солдаты часто отказывались подчиняться. Все понимали, что произошло предательство, и дисциплина стала очередной жертвой данного вероломства. Файон вышел на помост с дрожащими губами, черные глаза всегда делали его изгоем среди обычных солдат и теперь ненависть достигла апогея. Как только он ступил на помост, раздался раздраженный свист.