Страница 37 из 69
Глава 13
Громодар решительно зашагал дальше, вновь изобразив угрюмую молчаливость. Но не научился еще старый мастер скрытности политика, хотя недоверчиво поглядывал на топающих рядом «новых-старых», долгое молчание не выдержал. Ну а когда заговорил, то обстоятельно поведал о нюансах восстановившейся магии гномов.
До нашествия демонов, рунная магия была для подгорного народа, как воздух. Они творили её мимоходом, даже когда не концентрировали внимания. На нее не требовалась ни особая мудрость, ни интеллект. Лишь знание и навык. Соответственно каждая колонна, каменный блок, каждый уголок — был покрыт рунами создающие узоры крепи, силы, твердости, звонкости, фильтра, проводимости… Гномы даже когда оружие ковали, ударами рисовали руны, добавляя специальные свойства даже для каждого этапа ковки.
А когда демоны перекрыли их магию своей печатью, а Волкан пропал, все рунные надписи враз стали видеться гномами лишь как простые или сложные комбинации фигур, разной красивости. Непонятными, как для незнающих азиатский ковер.
А ведь и тот узорами рассказывает от чего бережет, или кого проклинает, а то и целую родовую легенду выдает сплетениями абстрактных (вроде бы) картинок. Лишь иногда в памяти гномов всплывали обрывки значений, как у Громодара, когда он сотворил руну серебра на моем ноже. Так и у гномов осталась лишь память, оторванная от знания.
Рунные записи из полудрагоценных камней и металлов, разграбили другие народы, сразу после воцарения демонов. В основном люди и хоббиты. Первые были вездесущи, многочисленны, и легко приспосабливались к любым режимам. А хоббитам лишь по росту подходили все брошенные изделия и дома, уничтоженных бородачей. Сначала лишь прятались, потом начали подворовывать.
Гномов тогда было слишком мало чтобы противостоять грабежу, а тех кто пытался — быстро уничтожали. Позже, гномы сами на протяжении веков, аккуратно отламывали оставшиеся «простокаменные» изразцы, блоки и плиты. Складировали их в центральной пещере, где стоит поселок, чтобы на виду были. Со временем и гномов стало больше, и грабители проще. Не рисковали уже местные мужики с простым оружием и доспехами, красть из-под носа злых гномов. Они и голыми кулаками хорошо могли накостылять.
В этом стихийном складе лежат рунные фрагменты, без начала и конца, да смешанные с другими, да повернутые как попало, да лишенные скреп… И сейчас, «хранилище плит» возле Лозадель, превратилось в совершенно жуткую «рунную аномалию», к которой и подойти то страшно.
Механизм превращения хранилища в аномалию вполне понятен — для активации, рунам требовалась мана, так что с возвращением магии, все «живые» руны, начали её восстанавливать. И как попало включаться.
— Свечение, левитация, спонтанные перескакивания плит с места на место, жуткие звуки, — это только та малость, которую рискуют рассмотреть издали.
— Значит этот баран, жертва аномалии?
— Нет, что ты! — Громодар отмахнулся аж обеими руками, — это всего лишь кусок какой-то относительно безобидной рунной фразы, что попала в овечье стойло. Простой узор, который некогда приладили над дверью бараньей кошары. Мол, в этом углу живет «элитный баран производитель». А оно вон как оказалось.
Светолюба-овечница (вот как гномы своих животноводов называют!) руны тоже вспомнила. Прочла кусок фразы что сработал на барашке. Там включился кусок рунного слова «вели» — без начала и конца. Да отдельные руны, что могут быть чем угодно. А «вели» может быть изначально и «увеличение», и «величие», и «повеление», и просто команда «вели!», что без замков и рунных «охранов» даже на баране сработало. Надо еще там посмотреть как знаки сориентированы, из чего основа, да как расположены скрепы.
— Светолюба снимет и спрячет, пока руна разряжена, — закончил речь старейшина.
Я почувствовал жгучее желание запустить пальцы в волосы и выдернуть клок:
— Громодар, а ведь значит и наверху в Лозадель сейчас, у всех кто когда-то уволок себе из пещер «красивый гномий узорчик» будут похожие проблемы? Как думаешь, кого назначат виновным если что случится?
Старейшина отвел глаза и заскрипел зубами. А краснобородый незнакомый гном, шагавший рядом, напротив довольно осклабился и со вкусом сказал:
— Какой же вы тут барда-ак развели!
Сто процентов — сволочь из любителей половить рыбку в мутной водице. Сколько таких в истории было. Ни за что не отвечая, ходить да указывать на недостатки, а под тему критики свергать совестливых хозяйственников, чтобы быстрее наворовать, да сбежать пока люди не опомнились. Может, конечно, я и не прав, но интуиция вещает.
Наконец мы вошли в последнюю тоннельную арку. Громодар кивнул на тусклое зарево, что словно северное сияние колышется в стороне от поселка. Оттуда доносятся звуки, похожие на смесь шелеста волн, с хаотичными колокольными ударами. А нет… скорее стук и лязг словно передергивают затворы каменных винтовок. Нет, все вместе… Тьфу, ты пропасть, слух сломаешь от этого разнообразия! Но если звуки летящие из аномалии заставляют вслушиваться, то сам до не узнавания изменившийся поселок, намертво приковывает взгляд.
Примитивные квадратные дома-коробки, которые раньше напоминали времянки жертв землетрясения, оказывается были основаниями жилых конструкций. К стенам пристроились по четыре треугольных комнаты, превращающих домики в нечто вроде розы ветров. Крыши домов превращены в ступенчатые пирамиды, что тянутся вверх, однако ближе к потолку, пирамиды обращаются в колонну, образуя сужение, похожее на талию, после чего каждое здание вновь разворачивается восьмиугольной комнатой с узкими окнами-бойницами, приделанной уже к самому потолку пещеры.
Внутри поселка до верха пещеры дотянулись еще не все здания, но освещение стало еще ярче, поскольку плесень перекочевала на стены домов. Похоже ее совсем одомашнили, и расположили на камнях зданий геометрическими фигурами.