Сенши Кагори

— Ты применил к нему Молот Ведьм? — сухо спросил Роман.

Он открыл, наконец, глаза. И пристально посмотрел на собеседника. Юсупов же ничего не ответил. Но по его виду было совершенно понятно, что он несколько подавлен.

— Ясно, — негромко произнес Чарторыйский. — Поэтому, значит, ты столько ждал…

— Да, мне пришлось применить Молот, — мрачно сказал Юсупов, смотря в пол. — Потому что еще чуть-чуть…

— Я уже понял, — прервал его Роман. — Плохо, Юра. Это плохо. Хорошо хоть, что ты тогда не рванул сюда.

— Тогда я и не смог бы, — мрачно ответил Юрий. — Но мое истощение было даже на руку. Все подумали, что я спасал сына. Поэтому отец не стал… Слишком резко действовать.

— А ты его совсем не спасал, — иронично заметил Чарторыйский. — Вот об этом я и говорил, Юра. Ты пошел на поводу тела. Тебе хотелось оставить себе женщину. Причина и следствие. А всего лишь нужно было ее отодвинуть. Она бы осталась в клане, твой сын бы спокойно прошел инициацию.

— Я хотел, чтобы мой сын следовал за мной! — резко ответил Юсупов. — Вполне нормальное желание, не находишь? И даже если откинуть чувства, Андрей был бы очень полезным союзником, с такими-то способностями.

— И ты захотел одним махом перенастроить его, — опять иронично произнес Роман. — Зная, что после этого того Андрея, которого ты знал, все равно бы не стало. Ну, и кто из нас циник после этого, Юра?

— Хватит об этом, — сухо произнес Юсупов. — Это мой провал, я прекрасно это понимаю. Теперь Сенго уехала, у Андрея… С такими ранами тонкого тела долго не живут. Я глупец, сволочь и подонок. Как обычно. Черта подведена, выводы сделаны.

— Хм, ты же понимаешь, что твоя бывшая жена этого так просто не оставит? — поинтересовался Роман. — Пострадал ее сын. Такое не забывают.

— Во-первых, ей сейчас будет не до поисков правды, — холодно и мрачно ответил Юрий. — Ее сын не жилец. Халлокан…

— Юра, — покачал головой Чарторыйский. — Ты применял на своем сыне Халлокан?

— Мой сын погиб в Тотуме, — твердо ответил Юсупов. — Надо ли тебе объяснять, что Молот Ведьм убивает дух? Так вот. Сенго будет не до выяснений. Сейчас. А потом тем более. И оставим это. Больше я об этом не хочу говорить.

Чарторыйский несколько мгновений смотрел на Юсупова. Потом вздохнул. И сделал призывающий жест.

Из темного угла к кругу стульев подошла фигура в длинном балахоне. Это была женщина, причем даже балахон не мог скрыть довольно роскошные очертания ее фигуры. Лицо женщины было скрыто в тени капюшона, руки она держала на животе, спрятав их в широкие рукава.

— Начинаем, — отрывисто скомандовал Чарторыйский.

Женщина молча вышла на середину. Мужчины в это время сели поудобнее и закрыли глаза. А женщина начала петь. Точнее, она затянула «О». Голос у нее был красивый, глубокий.

Эта странная песня на одной ноте звучала все громче и громче. И в какой-то момент освещение в помещении стало менее ярким. Лампы стали реально тусклее светить… А потом и вовсе погасли. А свет вечернего солнца, который лился сверху, через окна в куполе, не мог, почему-то, рассеять все более сгущающуюся темноту в зале.

А эта странная песня все лилась. И звучала она теперь непрерывно, и словно пел не один человек, а целый хор. И вот, когда уже не стало видно в темноте абсолютно ничего, мужчины обмякли. И тут же песня стихла. Резко, словно выключили. Но темнота никуда не ушла.

— Nisi acciperet, — раздался в темноте негромкий и хриплый женский голос.

(Nisi acciperet — прими и сохрани, латынь)

20 августа 2020 года, вечер. Храм Инари Ширай, Япония

Кагори Мию, стоя в тени, наблюдала за тем, как сидящие на энгаве главного здания две молодые девушки разговаривают, точнее, пытаются разговаривать с таким же молодым парнем. По пути девушки парня кормили.

Все они были в традиционной одежде, Юкио в сером кимоно, Шихо в белой юкате, Эйко в синей. И, конечно, этот ужин был инициативой не девушек. Их привлекла Мию. Но, похоже, в процессе Шихо и Эйка увлеклись. И это не стало открытием для Кагори Мию. Так и должно было случиться. А внучек пора уже вплотную привлекать к делам клана.

Клан Кагори специализировался именно на исцелении тонкого тела. Нет, и обычное исцеление они тоже могли делать, но не в этом храме. Здесь находились пациенты, которые обычно физических травм не имели. В Японии было ровно два таких клана. Кагори из Кобэ и Ёси с Хоккайдо. И оба этих клана были в свое время очень своеобразные. По европейской классификации, Кагори и Ёси причислили бы к ведьминским ковенам. И эти кланы таковыми и были. Но с японским оттенком, конечно. Кагори, например, долгое время были этакими аякаши, только добрыми. Разумеется, клан Фудзивара, который сидел тогда в Киото, в конце концов решил навести порядок и прибрать странных аякаши-людей, умеющих исцелять, к рукам. В те времена такие вопросы решались быстро и жестко. Ведьм Кагори попросту выловили воины Фудзивара. А потом они стали вассалами ветки клана Фудзивара — Датэ. Теперь основная ветка Фудзивара сидят в Окаяме, а Датэ и Кагори вот уже несколько столетий успешно сосуществуют. Потому что, в отличие от других похожих ведьминских кланов, Кагори не просто присягнули на верность, а реально стали верными вассалами. Потому что Датэ очень старались, чтобы красивые ведьмы чувствовали себя защищенными. Результатом такого сотрудничества стало то, что клан Датэ, некогда лишь боковая ветвь от одного из бастардов, теперь один из самых сильных кланов Ямато.

Кагори Мию видела, что, и Шихо, и Эйка — это прямо-таки классические оммёдзи, чтобы они себе там не думали. Уже сейчас, еще не направленные должным образом, то есть не инициированные, они уже работали с тонким телом Юкио. Собственно, для этого они и были направлены к парню. Прану от юных красивых девушек парень принимает гораздо охотнее, чем от кого бы то ни было. И недаром среди хёджинов ходит байка, что надо очень хорошо подумать, прежде чем делить пищу с ведьмой. Если тебя кормит ведьма, а ты позволяешь себя кормить, то ты принимаешь ее энергию. То есть, разрешаешь ведьме работать с твоей праной и тонким телом.