Горничная

Надо же, она даже не постеснялась позвонить, она даже не подумала, как выглядят ее слова со стороны! Смеет судить обо мне, когда совершенно не знает, через что мне пришлось пройти в этой жизни. Я ведь ее ждал, все эти годы ждал, что объявится, что напишет, а эта тварь даже на похороны деда не приехала! Именно тогда вся вера в нее и пропала — я вычеркнул этого человека из жизни, она для меня больше не существовала ни в каком контексте, но вот сегодня залезла-таки в мой итак полуразрушенный мир.

Выйдя из душа, сел на кровать, растер полотенцем волосы и завис, смотря на телефон, который так и таскал с собой целое утро. Нет, я не ждал от нее звонка, но айфон казался мне бомбой замедленного действия, потому что совершенно не знал, что будет дальше, кто соизволит еще испортить мне настроение.

Потянулся к телефону и увидел, что от Аленки висит сообщение, которое мгновенно открыл и впервые за эти часы улыбнулся. Она такая искренняя в своих эмоциях, что мне пришлось собраться с силами, прежде чем ответить на ее: «Доброго утра и удачного дня, скучаююююю!»

Радовался как пацан тому, что хоть кто-то обо мне думает. Вот так.

«Спасибо, взаимно!»

«Выспалась?»

«Если не отвечаю, то очень сильно занят».

«Тоже скучаю, но, надеюсь, скоро увидимся».

Писал быстро, но зачем-то вместо одного сообщения отправил целых четыре коротких. Они мне казались сухими и безэмоциональными, но как бы я ни был рад весточке от девушки, все равно внутри до сих пор все болело. Да, я мужик, можно даже сказать, что мужик с большой буквы, но все мы имеем право на то, чтобы вскрыть свои раны, показать надрывы. Меня слишком часто и много предавали, знаете, то еще удовольствие. И это не просто какая-то подружка погуляла со мной и свалила к другому, это была, черт побери, мать, которая решила обо мне забыть на долгие годы, это была жена, которую я любил всем сердцем, и которая в это самое сердце затолкала ржавый гвоздь измены.

Но Аленка, она словно не замечает моих эмоций, она продолжает рассказывать в сообщениях о том, что поселили ее в небольшой комнате с пологой крышей, что там удивительно мягкая кровать, а от ее слов меня бросает в дрожь, потому что это комната моя, и спит девушка на моей кровати…

Прикрыл на мгновение глаза и все же улыбнулся. О да, я хочу посмотреть на Алену, а значит, мне нужно как можно скорее сделать так, чтобы воронка, которая вокруг меня закрутилась, унесла с собой всех моих обидчиков.

«Моя комната — твоя комната», — написал быстро, на минутку представляя, как сейчас притихла девушка, как осматривается по сторонам. Я ее засмущал, раз она почти сразу ответила мне отрывисто, словно боялась быть замеченной и пойманной с поличным.

«Звони сам, как сможешь».

Да, в нашем случае это лучший вариант, потому что принимать звонки от госпожи Николаевой я не смогу никак. Сегодняшний день будет долгим, сложным и невероятно жутким. Вот эта пара минут меня немного подзарядила, дала глоток свежего воздуха, ведь скоро вновь придется окунаться в помои.

Первым же делом набрал сообщение Хельге. Звонить ей не собирался, но раз есть разговор, который может мне быть интересным, то готов встретиться с ней, как и говорил вчера, на нейтральной территории.

«Через сорок минут в парке Луначарского у колеса обозрения».

Вот так вот, никаких кафе и ресторанов, на которые она может рассчитывать, не будет. Быстро собрался и засунул пиликающий телефон в карман. Хельга пыталась до меня дозвониться еще минут пять, но, видимо, поняла, что если не приедет к назначенному времени, больше с ней разговаривать никто не будет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Спустившись на первый этаж дома, кивнул головой в сторону выхода. Все, готов к борьбе, готов прожить этот день так, как преподнесет его мне судьба, только с некоторыми поправочками — я должен все успеть, я обязан сделать все, что должен, и быть на коне. Тем временем мы уселись в машины, и я сообщил, где собрался встретится с женой.

Глеб только кивнул и согласовал маршрут с Галей, которая сегодня точно так же, как и вчера, сопровождала меня. Я не знал, зачем нужно это женщине, но видел — она не отступит, пока не доведет дело до конца. У нее больше полномочий, что не может не радовать, но и Николаев не пальцем сделан, этот товарищ будет играть не по правилам — однозначно.

К назначенному времени мы подъехали к парку, где сегодняшним холодным днем было не так уж и многолюдно. Хельга стояла у невысокого ржавого забора рядом с чертовым колесом и озиралась по сторонам. Я же выходить не торопился, любовался картиной, которая мне открылась. Жалкая, измученная и явно не успевшая даже должным образом накраситься, Оля выглядела убого. И ради чего все это? Чего ей не хватало?

Вышел из машины, кутаясь в пальто, которое сегодня совершенно не согревало, и широким шагом пошел к бывшей жене, которая, как только заметила меня, бросилась навстречу.

— Без телячьих нежностей, — остановил ее, когда увидел, что Хельга по старой привычке готова заключить меня в свои объятья. Сейчас они мне ни к чему, они были нужны раньше, но подобного знака внимания со стороны бывшей было крайне мало, да и не позволяла она на людях даже приобнимать себя.

Дерганным движением руки Оля убрала выбившиеся из хвоста волосы за ухо и, облизав губы, начала быстро рассказывать.

— Николаев готовит на тебя покушение, — ее голос сиплый, словно она пила всю ночь и до сих пор не может прийти в себя, — я подслушала вчера…

Я поднял голову вверх, рассматривая мокрые облезлые ветви деревьев, которые уже успели потерять свою желтую и яркую листву.

Кивком головы дал понять, что принял к сведению слова Хельги, но когда развернулся, она вцепилась пальцами в предплечье и принялась обливаться слезами.

— Уезжай, Борис! Прошу тебя! Он уничтожит все, что тебе дорого! Все! — ее ноги подкосились, и Оля просто повисла на мне, доставляя дискомфорт.

— Я сам решу, что мне делать. Спасибо за информацию, — отцепил ее пальцы, причинная боль, потому что иначе ее невозможно было от себя оторвать, и твердым шагом вернулся к машине, где и обрадовал всех «приятной» новостью:

— Меня попытаются убрать, — достал телефон из кармана, думая над тем, когда лучше позвонить бабушке и Алене.

— Тоже мне новость, — фыркнула Галя, — такие, как Николаев, иначе и не умеют.

Она говорила со злостью, сжимая руки в кулаки, и не только мне стало ясно, что тут замешаны личные мотивы, которыми с нами женщина ни за что не поделится.

Когда машина медленно выехала со стоянки, я все же сделал два звонка, которые не стал откладывать на потом. Еще не понятно, что будет через час или два.

Бабушка была очень рада, что к ней приехали гости, и завуалировано и очень тихо сообщила, что Аленушка покорила ее сердце. Я, кстати, совершенно не был удивлен, но молчал, понимая тонкий намек, который попыталась оставить мне бабуля.

— Видно будет, — только и сказал ей, прежде чем пожелать отличного времяпрепровождения.

С Аленой тоже разговор вышел коротким, да и я больше интересовался, как устроилась девушка, все ли у нее хорошо. Только после того, как убедился в том, что у нее и настроение отличное, и есть чем заняться, пожелал ей отличного дня.

Тем временем дорога до офиса как-то резко подошла к финишу, и вот уже было видно здание, где виднелось столпотворение, иначе назвать толпу людей, которые желали попасть внутрь офисного центра, назвать не мог.

— Заедем с другой стороны, — пробубнил Глеб, делая крюк и останавливая машину с другой стороны здания. Здесь людей не было совсем, поэтому мы беспрепятственно смогли пройти на территорию, а после короткого звонка в черную металлическую дверь, нам быстро открыли.

— Что происходит? — спросил я постового, который и перекрыл вход.

— Это по вашу душу, — пояснил мужчина в форме охраны, — какой-то фонд по защите леса…