Попутчица

Только поэтому и терпел, потому что этот бритоголовый мужик слов на ветер не бросает.

— Все хорошо, — успокаивал врач, когда я навис над ним, как скала. — Мамочка чувствует себя хорошо!

Я пытался понять, что он только что сказал, но не смог.

— Какая мамочка? — нахмурился. — У нас сотрясение!

— А разве это не может из девушки сделать мамочку? — улыбнулся он.

— Мамочка? — снова переспросил я, пытаясь понять, как это могло произойти. Хотя, чего пытаться-то, как будто не знаю, откуда берется дети! Но мы ведь….

— Вижу, что мыслительный процесс запущен, — усмехнулся врач и крикнул на весь коридор: — Светлана, успокоительное приготовь! — а потом посмотрел еще раз на меня и вздохнул: — Двойную дозу! Для молодого отца!

Вовка захохотал, уткнувшись лицом в колени, а я смотрел то на него, то на спешащую ко мне всю ту же медсестру, только вместо кофе она несла прозрачный стаканчик с водой.

— Ой, — улыбнулась девушка. — Поздравляю!

А сама этот стакан мне сует, чтоб выпил. Ну я его в три глотка и осушил, совсем не понимая, чего это люди смеются, снисходительно так смотрят и куда-то меня ведут.

— Точно? — мои вопросы заставляют врача лишь закатывать глаза, что-то бубнить под нос и твердо отвечать:

— Точнее не бывает! Срок маленький!

— Мы болели! — вспоминаю и быстро начинаю перечислять препараты, которые принимала Есения.

И, господи боже, осознаю, что уже давно перешел на «мы»: у нас сотрясение, мы болели, мы… беременны… За разговорами и моими «густыми» мыслями, которые похожи на вязкий и тягучий мед, заходим в палату, где моя красавица лежит на кровати, накрытая тонким одеялом, и безмятежно спит.

— Не нервничать, — строго напутствовал врач. — И вам тоже!

— Угу, — кивнул, прошел к небольшому креслу и рухнул в него, потому что ноги как-то подкосились и вообще, кажется, успокоительное стало действовать.

— А кто? — хватаюсь еще за одну мысль и поясняю, когда врач проверяет состояние Есении и удовлетворительно хмыкает: — Кто? Мальчик или девочка?

— Пока сказать сложно, но что-то мне подсказывает — будет сын! — он улыбнулся и вышел, прикрывая дверь.

А я, как последний дурак повторял то вслух, то про себя:

— Сын! — и гордость такая наполнила, что захотелось выскочить в коридор и заорать во все горло: «У меня будет сын!», но взгляд вновь вернулся к Сени, к ее перевязанной голове, пересохшим губам и бледному, почти белому лицу, и сердце сжалось несколько раз подряд в болезненном спазма. Даже это место кулаком потер и пару раз стукнул, словно от таких нехитрых действий мой мотор заработает бесперебойно. Сейчас самое главное поставить ее на ноги, потом пройдем полное обследование, чтобы быть уверенными — нашему малышу ничего не угрожает. И улыбка сама собой расползлась по лицу.

Снова подскочил на ноги, поправил идеально лежащее одеяло, коснулся губами щеки, поцеловал руку и тихо, так чтобы могли услышать только мы с ней, произнес:

— Спасибо, любимая, спасибо!

И все, силы на этом кончились. Снова сел в кресло, вытянул ноги и понял, что адреналин, на котором держался все это время, кончился. Глаза сами собой постепенно закрылись. Вова, который заглянул в палату и быстро оценить обстановку, тихо сказал:

— Покараулю тут.

Вот правильно он решил, нечего здесь всем отираться. Со своей будущей женой я хочу побыть один на один, даже если все это время мы будем просто спать!

Не знаю, сколько времени мне удалось подремать, но проснулся от того, что рядом кто-то кряхтит. И сразу в голове взорвалась мысль — Сеня!

Вскочить резко на ноги было большой ошибкой. Кресло не комфортабельное и ноги моментально свело болью, да так, что упал на колени и похоже напугал не только свою девушку, но и пациентов из соседней палаты. По ногам пробежали мелкие неприятные иголочки, да такие, что не чувствовал ничего, но упорно на коленях дополз до кровати и услышал тихое и жалкое:



— Пить…

И голос у нее такой слабый, и глаза напуганные и явно не понимающие ничего. Эх, Сеня, маленькая моя девочка! Ничего, сейчас тебя напою и поблагодарю того человека, который додумался принести стакан с водой.

Стакан в руке почему-то чуть заметно дрожал, но я осторожно поднес его к губам, одновременно крайне осторожно чуть приподнимая голову Есении, которая жадно делает несколько глотков воды, а потом распахивает глаза:

— Жив! Ты жив!

И все, у нее началась самая настоящая истерика. Ничего на ум не пришло другого, как обнять, положить голову на ее ноги и тихо проговорить:

— Дорогая, нам нельзя волноваться!

Девушка всхлипнула и, чуть заикаясь, спросила:

— Потому что голова болеть будет?

— Нет, потому что мы ждем малыша…

Глаза ее расширились по мере осознания происходящего, рука непроизвольно легла на живот, а рот открылся от удивления.

— А? — только сказала, ошарашено переводя взгляд с меня на себя.

— А я стану отцам! Я так рад!

— Правда? — она спросила насторожено.

Вот скажи, что не правда, задушит ведь собственными слабыми руками.

— Правда! Только ты теперь просто обязана выйти за меня замуж!

— Теперь-то да, — задумчиво кивнула она. — А как ребята?

Именно после этого вопроса открылась дверь и в палату просунулась голова сначала Вовки, потом Марка.

— А мы живее всех живых! — улыбались они, переводя взгляд на меня. — Уже можно?

Кивнул в знак согласия, а эти клоуны вошли всей большой компанией, да еще и с огромным букетом роз.

— Мы, это… — переглянулись. — Поздравляем с наследником!

И я расхохотался, потому что они ну очень комично смотрелись — такие немного перепуганные, потерянные, но до жути ответственные. Вроде взрослые мужики, а перед беременной вон как растерялись!

— Спасибо, — отвечаем с Сеней синхронно и выдыхаем.

Кажется, этот день встанет в список лучших дней в моей жизни!

Глава 21

Есения

Невозможно передать словами, в каком приподнятом состоянии я находилась последующие дни. Меня оставили под наблюдением в клинике, следили за общим состоянием, брали анализы и убеждали — скоро все будет отлично. Я это и сама понимала, потому что хоть меня ото всех невзгод и плохих новостей Влад оберегал, но когда пропадал вне стен клиники, Роман — его хороший друг и тот, кто во много помог, тихонечко рассказывал последние новости.

Конечно, делали мы это все скрытно, так, чтобы мой воодушевленный новым статусом мужчина не волновался, а то он неожиданно решил превратиться в наседку и даже на словах попытался запереть меня дома. Ага, как же, если никаких противопоказаний не будет, мы полетим на море, которое мне обещали. Или в горы! Значения не имеет, но ставить на мне крест рано!

Так я успела узнать, что дело двинулось с мертвой точки намного быстрее благодаря моей предприимчивой и всезнающей маме, которая после того, как не смогла со мной поговорить, пошла к моему бывшему мужу.

Так как Галина Константиновна за эти недели примелькалась в офисе, потому что постоянно ходила к зятю и узнавала, где ее дочь, то женщину пустили без проблем не только в здание, но и в конференц-зал. Она просто поздоровалась с секретарем, сказала, что дорогу найдет сама и уверенной походкой пошла разбираться с тем, кто обманул ее надежды. Правда до двери дошла, но ее не открыла. Через щель был слышен разговор Виктора, в котором он рекомендовал устранить брата и бывшую жену.

Сколько терпения было у матери — сказать сложно, я бы ворвалась в кабинет и выдрала Виктору волосы. А она просто достала телефон, включила камеру и, подкравшись ближе, стала записывать видео, на котором мелькала фигура самого мужчины, ну и отчетливо были слышны распоряжения.

Только после того, как запись была сохранена и перенаправлена на почту, мужу и подруге, женщина вошла в кабинет и с невозмутимым видом поинтересовалась, как обстоят дела с возвращением жены. Там же и узнала, что Витя и я уже несколько дней как в разводе. Виктор попросил бывшую тещу больше никогда не появляться у него на пути.