Страница 69 из 88
****
… Вой сирен пожарных машин, крики, стенанья, щелчки от камер сотовых телефонов зевак, гомон мужиков, растаскивающих вещи из соседних домов — все утихло. Перестало существовать. В одну минуту не стало ни хмурого неба, ни промерзшей, скомканной земли, ни пронизывающего, пропитанного гарью ветра. Был только он. Его глаза, ясные, чистые, будто и не было для него этой адской боли. И улыбка, словно он только что выиграл в лотерею. Шанс, выпавший один на миллион.
Катя, пыталась его прикрыть своей тоненькой курткой. А он шепчет, хрипит практически: "Не плачь, любимая, не надо. Все будет хорошо. Я знаю."
— Костя... Пожалуйста, потерпи. Скорая уже на переезде, пять минут, и они подъедут.
А он все свое, будто торопится сказать, пока в сознании: "Катюш, перестань. Не об этом сейчас. Ты же все понимаешь, милая. Главное - знай, что я вас очень сильно люблю. Всегда. Каждую секунду. Ты запомнишь? Ты расскажешь? Не плачь, слышишь. Не горюй. Живи, ты обязана жить. А я... Стану снегом... И еще, Катя. Прошу тебя. Очень прошу. Она совсем одна. Всегда одна. Не оставляй ее, прошу. Обещай мне… "
***
… Ирина утерла слезы, протянула вновь наполненную чашку с чаем дрожащей от волнения Кате.
— Пообещала вот, что не брошу свекровь. Не знаю, зачем. Потом, конечно, осознала, что невыполнимо… Но там он завещал, понимаете… Я ему ведь в этот день сказала, что беременна. Отметили, я — лимонадом, он — бокалом шампанского. Черт меня дёрнул к реке идти. Он умер в больнице, не спасли. Меня тоже увезли на скорой, обкололи чем попало. Когда очнулась, два дня уж прошло. Потом тоже не отпустили, пытались сохранить беременность. И я, мне кажется, была не в себе. А когда выписали, поехала в нашу съемную квартиру. Там закончилась оплата, я решила вещи перевезти к бабушке, она в соседнем поселке жила. Приехала к закрытой двери. Бабушка, оказывается, как больше месяца уже умерла, а мне никто и не сообщил даже. Завещание она составила на меня, поэтому тетка, как только об этом узнала, решила, что я им больше никто. С удовольствием выставила меня за дверь. Ключи, хорошо хоть, от бабушкиной квартиры были у соседки. Вещи я там оставила, но жить, конечно, в таком жилье невозможно. Ремонт нужен хороший, капитальный. Все, что могли, ее дочери вывезли и даже, кажется, что осталось из мебели, погромили. Сходила на кладбище, побывала на могиле мужа, в первый раз. Помня о его завете, пошла потом к свекрови. Только она уехала, никому ничего не сказав. Куда, никто не знал ни из соседей, ни на работе в школе. Квартира продана. Потом уже я, через друзей в паспортном отделе, выяснила о ее новой прописке, но только, видимо, от очередного нервного стресса снова попала в больницу. Как выписали, решила свекровь найти. Не знаю зачем. Помириться? Попросить прощения? Только толку, она меня еще больше теперь ненавидит. И жить, конечно, я с ней не смогу. Узнала вот, что у нее развилась опухоль. И осталось ей, кажется, осталось недолго. Мы в первый вечер поругались, потом ее этот приступ, она две недели практически без сознания. Я выхаживаю ее, мою, горшки таскаю. Все хозяйство на себя взяла. Думала, что очнется, так одумается. Нет. Бесполезно. Я ей поперек горла. А ехать, получается, сейчас некуда. Жилье, хоть и есть, так там жить невозможно. На работу сейчас не устроиться мне. На старой работе контракт как раз перед этими событиями закончился. Я и не заключала новый, чтобы отдохнуть с Костей. На море мы хотели… И получается, что если я сейчас уеду, то брошу свекровь на произвол судьбы. Вот и вся история, Ирина. Не знаю, как мне быть, не знаю…
— М-да, уж девонька. Попала ты в переплет. Радует, что силы нашла жить дальше. Что готова не только за ребёнка бороться, но и за мир со свекровью. Хотя, мне кажется, это бесполезно. Тебе о себе думать надо. О своем здоровье, о ребенке. А ей, Люде, как ты говоришь, наверное, недолго осталось. Я Петьку хорошо знаю, он жалостливый. Просто так туда бы не бегал. Давай так. Поживи у меня. Работе обучу, я без помощника не успеваю. Заказов много, особенно к праздникам.
— Я бы рада, но смогу ли? Чем вы занимаетесь?
— Всем, — как-то задорно, по-хулигански, улыбнулась Ирина. — Но в основном — натуральная косметика. Сухие шампуни, мыло, скрабы, крема натуральные, гидрофильные масляные плиточки и прочее. Всего сразу и не перечислишь. А еще чаи, сувениры, травяные сборы — ассортимент большой. Клиентов очень много, все постоянные, но и новые, конечно, добавляются. Все заказы по почте отсылаю. Упаковочки красивые, фирменные. Мне вот как раз твои дизайнерские навыки и пригодятся. Да и мне, пока все заготавливаю, в компьютере возиться некогда, а там работы не меньше. Платить буду, как положено. Сорок тысяч в месяц могу свободно. Но, с учётом, что жить будешь у меня, десятку вычту за продукты и жилье. Так что зарплата в итоге не хуже городской будет. Оформлю официально, чтобы все пособия могла получить. Но учти, Катерина, работы много. Безделья не потерплю. Ну и, если можешь по хозяйству чем помочь, не откажусь. Но без фанатизма. Срок у тебя большой, так что будем беречь. А со свекровью, если надумаешь помириться, ради бога. Но работу не бросай, не известно, как дальше повернет судьба. Она та еще злодейка. Оставайся, не думай, что стеснишь меня. Я одна, рада буду живому человеку. Сын раз в полгода появляется, ему некогда. А по поводу свекрови, что я могу сказать? Муж просил, это понятно, но прогибаться под самодуркой я бы не стала. А ты уж сама смотри, как выдюжишь…