Страница 30 из 88
«Не было бы счастья, да несчастье помогло.» Никогда она этого не понимала. Ведь в жизни все наоборот. Только появится крохотная надежда, радость, покой, как тут же налетят беды, сорвут одеяло уюта, разорвут душу в клочья, расцарапают грудь до крови.
Квартиру им дали. Двушку в новом районе.
Голые стены, санузел с огромной чугунной раковиной и маленькой ванной, помыться в которой можно лишь сидя. Когда перевезли свою мебель, то квартира казалась все еще пустой. И неуютной. Особо и делать Людмиле в ней ничего не хотелось — вместе с ними в новое жилье въехала и свекровь.
Стиснув зубы, смотрела волком на ненавистную сноху, а когда рядом был сын — улыбалась. Издевки стали теперь изощрённее, слова обиднее. То под подушкой, то в ящике с нижним бельем Люда находила кульки с солью, пучки ниток и трав, изувеченные, шитые из тряпок, куклы. Как-то все же нашла в себе силы и пожаловалась мужу. Сказал: "Терпи. Мать я на улицу не выкину".
Все свободное время, смежая с домашними делами, старалась уделять маленькому сыну. С раннего возраста учила с ним стихи, читала сказки из тоненьких книжиц, пела песни. В спину неслось:
" Твой выродок таким же дебильным вырастет. Как и ты. Лучше бы полы вымыла… "
Люда отмалчивалась. Глотала невыплаканные слезы и находила в себе силы, чтобы продолжать заниматься ребёнком, не подавая виду, как ей больно и тяжело.
Костик рос, радуя глаз. Хотя и болел слишком часто, но был смышлен, развит не по возрасту. К году уже уверенно бегал по дому, а в два — хорошо разговаривал. Теперь Игорь часто ходил с ним гулять и хвалился своим постреленком соседям. В отца пошёл!
К осени случилось два долгожданных события. Скончалась свекровь, и дали место в детском саду, рядом с их новостройками. Приходилось вставать засветло, чтобы успеть собрать дремлющего и хнычущего Костика, по бездорожью донести его на руках до сада, а потом бежать к остановке. Автобус приходил к школе как раз за пятнадцать минут до начала занятий.
Классного руководства пока молодой учительнице не дали, но это было к лучшему. Хватало работы со старшеклассниками. Министерство образования вводило новые стандарты, одних методичек приходилось расписывать по несколько дней. На ребенка оставалось намного меньше времени, но он не переживал. Садился за большим раскладным столом напротив матери и увлеченно раскрашивал картинки или старые газеты. Когда в семь вечера заведенный будильник издавал свою звонкую трель, нужно было непременно убрать все тетради. Наспех сварить ужин. И поставить что-то готовиться на завтра, на обед для мужа. Оставался час до его прихода, и не хватало времени на то, чтобы придумать что-то получше, чем макароны или суп с фрикадельками, или борщ. Игорь грубил и каждый раз оставался недовольным. Ему хотелось чего-то особенного. С большим куском мяса, с необычным соусом или овощами, с сервировкой на тарелках, как в ресторане.
Люде иногда хотелось крикнуть сгоряча, что никогда она не бывала ни в одном ресторане и понятия не имеет, как должно быть разложено на тарелке. А тем более неоткуда ей взять кусок мяса под соусом. Все, что она соскребала с суповых косточек, клала в тарелку мужу, не оставляя мяса ни себе, ни сыну. Но Игорь этого, казалось, совершенно не замечал.
Иногда она вдруг решалась ему высказаться, вставить ответное слово. А потом горько об этом жалела. Свою злобу муж срывал уже не на ней, а на ребенке. За любую провинность мог его отругать или же, как котенка, схватить за шиворот и швырнуть со всей силы об стену. И не важно, что ребенок потом истекал кровью или терял сознание. Игорь просто вставал, выходил из комнаты и по нескольку дней не разговаривал. А Люда, обнимая бледное дрожащее тело Костика, мечтала лишь об одном. Чтобы мужа случайно придавило машиной на работе.
