Страница 15 из 77
— А как у Алексея дела? — спросил я, немного удивлённый, что вопрос так быстро решился. Думал, придётся бодаться за Милену, а тут мы даже спорить не начинали.
— Лиля сейчас в больнице, решает вопрос с переводом Алексея в нашу столичную клинику. С ним всё хорошо, идёт на поправку. Вы очень вовремя его нашли. Нам бы ещё пару часов понадобилось, чтобы навестить Титовых и узнать, куда они дели Алексея.
— Это хорошо. Надо будет позаниматься с ним и Кириллом, чтобы подтянуть уровень кинетической брони. Чтобы и в огне не горели и на севере не замёрзли.
— Да, Алексей говорил, что только из-за твоего совета и выжил. Вспомнил, как ты рассказывал, что броня может защитить от холода.
— Так это же общеизвестный факт, — удивился я. — У нас каждый наёмник знает, как не замёрзнуть и на солнышке не перегреться.
— В критической ситуации иногда забываешь всё очевидное…
На ужин мы успели спуститься как раз вовремя. К нам присоединились Кирилл, Таша и Алёна, поэтому вечер прошёл оживлённо. Они сначала обрадовались, что мне дали несколько дней выходных, потому погрустнели, когда узнали, что я утром обещал быть во дворце, а вечером нас пригласили на важный приём. Видя их грустные лица, пообещал, что проведу с ними весь день в субботу, и, если Алексея не перевезут в Москву, мы обязательного его навестим все вместе.
Встреча с маркизом Сальви состоялась в большом трёхэтажном доме, в центре города. Фасад здания выходил на набережную канала Грибоедова и был выкрашен в розовый цвет. Как выяснилось позже, дом принадлежал старому другу семьи Сальви, который с радостью предоставил его высоким гостям. Встречал нас лично Луиджи, выглядевший так, словно на поезд опоздал. Он даже знакомство с Тасей отложил, приложив палец к губам и спешно провёл нас на второй этаж дома, где слышалась игра фортепьяно. Кто-то красиво исполнял классическую мелодию, немного грустную, на мой взгляд, но чарующую. Тася удивлённо посмотрела на меня, покачала головой, словно высоко оценивая играющего.
— Дебюсси, — шепнула она и приложила палец к моим губам, чтобы не задавал глупых вопросов, кто это такой, и что он здесь делает.
На самом деле, я слышал имя этого композитора, но без подсказки бы не узнал. А Луиджи буквально млел от мелодии и выглядел самым счастливым человеком на свете. Не знаю, почему мы прятались в коридоре, но мелодия играла ещё минуты три, после чего стихла. Луиджи подтолкнул нас к просторной гостиной, в углу которой стояло большое чёрное фортепьяно. За ним сидела хрупкая девушка лет двадцати в красивом платье. Она с интересом листала большую книгу в мягкой обложке, вглядываясь в ровные строчки нот и совершенно не замечая нас. Луиджи пришлось пару раз кашлянуть, привлекая её внимание. Девушка немного резко обернулась, удивлённо посмотрела на нас, словно мы застали её врасплох, щёки у ней слегка порозовели, и она очень мило смутилась.
Луиджи что-то восхищённо сказал на итальянском, всплеснул руками.
— Это было восхитительно! — добавил он уже на английском. Выдержав небольшую паузу, он сделал жест в нашу сторону. — Позвольте представить Вам друзей семьи Сальви, мистера и миссис Матчиных.
— Рада знакомству, — слегка кивнула девушка.
— Можно просто Кузьма, — сказал я. — Тася, моя супруга.
— Виттория Кристина Савойская, — представил девушку Луиджи.
— Рады знакомству, — сказал я. — Вы очень хорошо играли, даже чувствую себя неловко, что помешали.
— Нет, нет, вы не помешали, — она снова слегка смутилась. — Просто фортепьяно хорошо настроено, и я не удержалась. Я училась в консерватории почти четыре года, но не смогла закончить, мы переехали на Сардинию. Луиджи много о Вас рассказывал. На самом деле это удивительно, стать мастером в двадцать один год. Я не против, если Вы будете называть меня Витторией.
Виттория оказалась девушкой общительной, жизнерадостной и заразительно смеющейся. Невысокая, немного ниже меня ростом, красивая, с выразительными зелёными глазами. Волосы тёмно-каштановые, собранные в изящную причёску, а ещё кисти рук у неё изящные. Колец она не носила, а из украшений я приметил только брошку. Луиджи шепнул мне по секрету, что Виттория была всего на пару месяцев моложе меня.
Мы почти час болтали на разные темы, делились впечатлениями о Риме и Санкт-Петербурге. Виттория приглашала нас в гости на Сардинию, обещала увлекательную конную экскурсию по острову, прогулки на яхте и красивые тихие пляжи. Ужин тоже удался, так как готовил его повар, приехавший прямиком из Рима. Луиджи постарался, не пожалел денег. Чуть позже ему удалось уговорить Витторию ещё немного поиграть на фортепьяно. У меня после общения с кузиной короля остались только самые положительные эмоции. Узнав, что они с Луиджи в воскресенье отправляются в Москву, я поддался настроению и пригласил их на ответный ужин, получив утвердительный ответ. Когда же мы вернулись в отель, я допоздна не мог уснуть. Тася надо мной весело подшучивала, говоря, что меня, оказывается, очень легко соблазнить, а так как Виттория была девушкой обаятельной, то это хорошо, что она пошла вместе со мной. Сказала, что теперь боится отпускать меня одного.
Утром в воскресенье, когда мы с Тасей и Алёной ехали в сторону Екатерининского дворца, я вспомнил, что так и не попал в гости к Шуйским. Надеюсь, они поймут, что я в эти дни был очень занят, и не затаят обиду. Но мне действительно было не до приёма. Я с Катей толком поговорить не успел, только позвонил утром, поделился планами на ближайшую неделю и попросил найти подходящее время, чтобы встретиться. Катя сказала, что найдёт меня в понедельник в МИБИ и предложит пару вариантов. По сути, я просто свалил на её шею Милену, но она сказала, чтобы я не переживал и обещала всё устроить в лучшем виде. Надеюсь, девушки найдут общий язык, так как они совершенно разные по характеру. Но если драться будут, то я поставлю на Катю, она всё-таки эксперт второго уровня.
Утром во дворце было оживлённо и шумно. Я едва успел предстать перед начальником охраны, как меня направили к машинам, на которой должна была поехать императорская семья. Там я снова пересёкся с парочкой мастеров, смотревших на меня с одинаковым презрением, словно я им пакость какую подстроил. Странно это, когда мужчины за сорок лет ведут себя так, даже не объяснив, что их не устраивает. Я на них сразу махнул рукой, решив потерпеть день и уже к вечеру отделаться от всего этого безобразия. Вернусь в институт, плотно займусь тренировками, а то застоялся немного.
— Привет, — к нашей машине подошёл Трофим Трофимович. — Везёт тебе, ты смог отдохнуть.
— Да и вы тут не напрягаетесь, — улыбнулся я, пожимая ему руку.
— Как сказать, — сказал он тихо, показал взглядом на ту самую парочку мастер. — Видишь этих двух? Знаешь, почему у них такие лица грустные?
— Просвети.
— Орден хотят.
— Какой? — не понял я.
— Твой. За самоотверженное спасение жизни императорской семьи.
— Так ещё не вручили ничего, — сказал я, бросив ещё один взгляд на мастеров. Они тоже косились на нас, догадываясь, что мы говорим о них.
— Долго ли, когда подвиг есть, — глубокомысленно заметил Трофим. Затем посмотрел серьёзно. — Мне придётся задержаться, чтобы чиновников в столицу сопроводить. Мы послезавтра уезжаем. Но ты смотри, к этим двоим спиной не поворачивайся.
— Им меня и со спины не взять, — так же тихо ответил я. — Но за предупреждение спасибо.
Трофим кивнул, ещё раз пожал мне руку и ушёл в сторону дворца. Через десять минут оттуда появилась семья императора, в сопровождении трёх фрейлин. Погрузка вещей в большую машину уже закончилась и можно было сразу ехать. Как бы ни хотели трижды упомянутые мастера поехать в машине с наследником, начальник охраны их туда не пустил. Я занял место на переднем сиденье рядом с водителем, и кортеж тронулся.
До вокзала добрались без происшествий, тем более дорогу оцепили, а внутрь здания закрыли вход для посторонних, кроме представителей прессы. Погрузка тоже ничем особым не запомнилась. Немного обидно, что Питер провожал нас солнечным днём, в то время как вчера небо хмурилось. Северную столицу я покидал с некоторым облегчением и тревогой, которую никак не удавалось объяснить. Словно мы уезжаем из солнечного города в дождливую и холодную неизвестность, и от этого на душе становится пакостно. Когда так происходит, я становлюсь сердитым и неосознанно рычу на всех. А когда моё хмурое настроение никто не разделяет, становится ещё более противно. Пройдя по платформе и хмуро осмотрев поезд, я поднялся в наш вагон.