Craving for you

Крайне нервничала, пока шла с пакетом в руках. Всё обдумывала, что скажу Тёрнеру, вспоминала, как репетировала разговор у себя в голове. Зашла за угол, увидела его, и моментально все мысли исчезли. Майкл сидел на бордюре, ноги — на дороге. Между пальцами сигарета. Выглядело достаточно странно. Машин не боится, что ли? Я осторожно подошла, Майкл повернулся ко мне, как только увидел мою тень: солнце светило ярко сегодня, что удивительно для этого унылого городка.

Я вдохнула сигаретный дым и в тот же миг скривилась. Это был такой мощный триггер! Майкл совершенно безучастно оглядел меня, и в груди кольнуло. Я вспомнила слова бывшего:

«Хуже всего — безразличие».

И я позже поняла почему. Безразличие — это отсутствие эмоций. Ненависть, раздражение — это ведь всё проявление участия, это эмоциональная вовлеченность, не говоря уж о любви, симпатии и прочем. Безразличие — это холод.

От мысли, что я Майклу теперь совсем неинтересна, расстроилась. На мгновение я даже позлилась на себя: то хочу от него избавиться, специально параллели провожу с бывшим, лишь бы сердце перестало мне «сигналить», взращиваю в себе негативные эмоции к Тёрнеру, то вот ревную, переживаю, что он обо мне думает. Не всё ли равно должно быть? Должно быть. Получается у меня просто отвратительно.

— Привет, —сказала я, переступая с ноги на ногу. — Я решила Бобби шоколадки занести за помощь в алгебре. Ему бы педагогом работать. Так хорошо объяснил, —протараторила я, чтобы Майкл не успел меня прервать и я не потеряла мысль.

Он кивнул.

— Заходи, Бобби телевизор смотрит, — и отвернулся. В голове у меня всё происходило по более хорошему сценарию. Без понятия, что делать.

— Ты не боишься, что машина поедет? — наконец нашла я, что сказать.

— Тут ездят раз в сто лет. Не беспокойся. — Тёрнер хмыкнул, сделав затяжку. Я чувствовала, что он не слишком настроен на болтовню. Взяла и села на корточки в метре от Майкла. Он всё-таки посмотрел на меня и усмехнулся.

Настал момент, который я несколько раз репетировала в голове вчера и сегодня. Жутко волновалась, что не смогу высказать задуманное.

— В общем… Майкл. — Не смотрела на него, так было легче. — Знаю, что общение у нас с тобой не очень… Но всё же хочу тебя поблагодарить за помощь. Прежде всего за то, что ты не разболтал про мою паническую атаку.

Майкл молчал, и я была благодарна ему за это — так с мысли не собьюсь. Тут же вспомнилось, как Люк рассказал Кэнди о нашем с ним разговоре, но я посчитала, что он это не со зла, думал, скорее всего, что Кэнди, как моя подруга, это и так знает.

— И поддержал меня тогда, хотя момент был… нерасполагающий. Для меня это важно. —Попыталась таким образом намекнуть на помощь Тёрнера после того, как я его отшила. Хотя мог моментально обидеться и уйти. — Спасибо, что защищал от Адель и тогда от Бурого тоже… — я запиналась. Как же это было сложно проговаривать! — И что до дома подвёз, когда… В общем, держи. — Я поставила рядом с ним пакет, при этом всё ещё не поворачиваясь. Сохранялось невероятно сильное желание сейчас где-нибудь скрыться.

Впервые осознала, что Майкл сделал мне столько добра за один месяц, сколько и близко не сделал бывший за всё время общения.

— Что это? — Он рассмеялся.

Я всё-таки рискнула повернуться к нему. Было приятно, что Майкл повеселел — а то меня чуть дрожь не пробрала от неловкости.

— Мандарины. Я не знала, что ты любишь. Мандарины вроде все любят. И шоколадки там тоже. Вообще, они для Бобби, но если вдруг хочешь, то и тебе хватит.

Тёрнер правой рукой раскрыл пакет. Я использовала этот момент, чтобы спокойно за ним понаблюдать. Майкл совершенно не двигал левой рукой. На нём была тёмно-зелёная футболка, которая подходила к глазам, и я невольно залюбовалась ими.

— Ну что же. Благодарности приняты. Только если ты мне мандаринку почистишь. — Тёрнер уже теплее посмотрел на меня. — Одной рукой как-то не айс. Левая пока нерабочая.

Я кивнула и взяла из пакета мандарин, начала очищать, ногти у меня длинные, поэтому легко подцепила.

— Так значит, ты поэтому пришла? «Спасибо» сказать? — заинтересованно спросил Майкл, и мне от этого немного легче стало.

— Ну… да. Тебя проведать, — еле-еле призналась я и перевела на него взгляд.

Майкл приподнял уголки губ.

— Выходит, я всё-таки тебе интересен, — довольным голосом произнёс он. — Уже хорошо. Или тебе из-за плеча меня жалко стало?

Я почистила мандарин только наполовину и остановилась. Вспомнила вопрос, который долго крутился у меня в голове.

— В последнее время… тебе было плохо, потому что я тебе отказала? — быстро произнесла я, смотря вперёд. Скорее всего, Тёрнер подумал, что мне неинтересен из-за отказа.

— А ты думаешь, что весь мой мир вокруг тебя вертится? Спешу огорчить. Есть и другое, — он прозвучал холодно. В то же время его слова послужили отрезвляющей мыслью. Это бывший разводил меня на жалость, у Майкла же есть свои поводы грустить.

К слову, о грусти…

— То есть тебе и до этого плохо было? Поэтому ты тогда плакал, когда мы встретились? — На этот раз я на Майкла посмотрела. Его лицо тут же приобрело злое выражение.

— Давай договоримся: я не лезу к тебе под юбку, вот и ты не лезь ко мне в душу. Окей?

Достаточно грубо. Но понятно, что его задело.

— И не плакал я. Тебе показалось. — Он поспешно отвернулся от меня и сделал очередную затяжку.

Я знала, что видела. Однако догадывалась, почему он не пожелал в этом признаваться. Мы просидели минуту в тишине, я крутила неочищенный мандарин в руке.

— Почему тебе нравится курить? — неожиданно спросила я. Было странно, мне так хотелось с ним разговаривать, но вот теперь, когда возможность появилась, то всё забыла, что хотела узнать.

— С чего ты решила, что мне нравится? — Тёрнер взглянул на меня, нахмурившись, и потушил сигарету. — Привычка. Курю периодами. Пока не было мотивации бросить. И вообще, давай мандарин.

Я дочистила и протянула ему. Он пальцами одной руки пытался разделить дольки. Получилось, пускай и не быстро. Запах мандарина меня немного расслабил и на чуть-чуть перебил сигаретный.

— Не знаю, как потом буду оправдаться перед мамой, что от меня сигаретами несёт, — усмехнулась я, только сейчас подумав об этом.

— Можешь в душ сходить. Я всё равно тут сижу.

— Ага, а одежда что? Постираю и моментально высушу? Больше от неё пахнет. — Я расхохоталась, но больше от смущения — Майкл слишком долго не сводил взгляда.

— Скажи, что попробовала, но тебе не понравилось. — Он посмеялся вместе со мной.

— А ты почему попробовал?

Майкл помрачнел и склонил голову.

— Меня заставили. По приколу. В маленьких городках вырастают жестокие дети. А подростки ещё более жестокие, чем взрослые. Я в этом убедился.

— Над тобой издевались? — догадалась я. — Прости, ты сказал в душу не лезть.

— Тогда придётся мне залезть к тебе под юбку, чтобы квиты были. — Тёрнер приподнял уголки губ, но было видно, что ему невесело от этой темы.

— Я в джинсах, — пыталась пошутить, чтобы хоть как-то разрядить угрюмую атмосферу.

— Кстати, заявление о своей нетрадиционной ориентации очень даже стандартный ход, чтобы парни не лезли. Ты меня так испугалась, что ли?

Я посмотрела Майклу в глаза и сдвинула брови.

— Нет. А чего ты так прикопался к этому? Даже если лесби, то что? — Решила гнуть свою линию и не признаваться во лжи. Хотя лгунья из меня отвратительная. Я ложь терпеть не могу, а особенно когда сама вру: противно становится.

Майкл захохотал, не знаю почему. Я взяла ещё одну мандаринку, чтобы почистить.

— Ну, тогда у меня нет других теорий. Ты вроде не фригидная, судя по тому нашему поцелую. Что не так-то? Не понравилось что-то? У тебя секс с парнем был?

Мне казалось, что от такого прямолинейного вопроса я покраснела до ушей. И вообще, что Тёрнер там во время нашего поцелуя мог заметить? Профи тоже мне нашёлся.

— Вижу, что нет. Так, а с девушкой? Что, тоже нет? — Майкл говорил и ел мандарин. Пристально смотрел на меня. Что, ответ пытался увидеть?