Страница 126 из 141
Вроде успокоилась. Решила, что будь оно, как надо, а не как мне хочется. Вытащила из ящика рабочего стола стопку исписанных бумаг — терапевтических писем, от которых я не избавилась, а надо было. Бросила взгляд на смартфон, который молчал, оглушая меня своей убийственной тишиной.
Пускай даже эти отношения уже не склеить. Но Майкл должен знать, как я переживала. Раз уж он показал свои чувства посредством смс и прихода ко мне, то я тоже покажу. Даже если это будет последнее наше общение. Как по-другому? Мы оба гордые. Ему не хватило сил извиниться, а мне — справиться с обидой. Нужно поставить точку, даже если не очень хочется. Иначе и дальше будет незакрытый гештальт.
«Майкл, я кое-что тебе передам, и всё
Не займу много времени
Обещаю».
Мне было невыносимо страшно, но последующие смс отправила уже более легко. Решилась, что так я с Тёрнером точно попрощаюсь. Мы должны были сделать это гораздо раньше…
«Хорошо».
Я подпрыгнула на месте, когда увидела на экране долгожданный ответ. И он правда оказался долгожданным — Майкл сначала прочитал, потом прошло полчаса, и только тогда он снизошёл мне ответить.
«Где и когда?»
Я быстро напечатала адрес близлежащего парка, где достаточно живописные виды. Майкл согласился. На этом всё. Я вспомнила один период, когда Тёрнер мне долго отвечал — когда решил порвать со мной. Позитивненько…. Опять, видимо, то же самое. Но тогда он хотя бы не оставлял меня без ответа! А теперь… Как всё поспешно меняется…
Жутко нервничала, но стала морально готовиться к завтрашнему. Прощаться, так прощаться.
***
Прудик с уточками меня неимоверно успокаивал. Любила я эти места. Журчание воды, лёгкое покачивание камыша на ветру, рябь и полное умиротворение от созерцания. В парке часто совершали пробежки, а я подставляла лицо солнцу и предавалась мыслям. Порой медитировала, внимая тишине.
В очередной раз я остановилась у пруда и стала наблюдать за мамой-уткой. Этот парк был моим местом силы — всегда легче становилось после прихода сюда. Майкл опаздывал уже на десять минут. В первую же минуту я психанула и подумала, что он не придёт вовсе. Но успокоила себя и стала наблюдать за тем, как ветер покачивал травинки. Возможно, Тёрнер и не придёт. Его право. Но я же попыталась, верно? Не пришёл — и ладно. По крайней мере, успокоюсь, находясь в любимом месте.
— Сара? — окликнул меня знакомый голос, и я тут же повернулась к нему. — Не везёт мне сегодня с транспортом. Так что ты хотела мне передать?
Майкл выглядел достаточно серьёзно и… замученно. Грудную клетку всё больше сдавливало от мысли, что я принесла Майклу боль. Может, он и опоздал специально, надеясь, что я обижусь и уйду… Ладно, не буду думать так плохо о нём.
— В период лечения я писала терапевтические письма. — Я достала из сумки скреплённые вместе листы. — Их пишут, если не можешь высказать человеку чего-либо, а это необходимо. И вот. Эти письма адресованы тебе. Правда, терапевтические письма принято сжигать, но я их сохранила. Как знала, — горько усмехнулась я, не решаясь поднять на Майкла взгляд. — Думаю, почерк разберёшь, хотя иногда я была немного не в себе от эмоций. Там всё с надрывом, но зато честно.
— Зачем, Сара? — Майкл склонил голову набок. — Мне казалось, вчера ты предельно ясно дала понять, что двинулась дальше.
— Майкл, прочитай их. Пожалуйста. — Мой голос сорвался, и нижняя губа задрожала.
— Окей. — Он выхватил письма, заметно стараясь не дотрагиваться до моих пальцев, отчего грудь закололо иголками. — Это всё?
Я кивнула, вот-вот готовая сорваться. Майкл с бесстрастным лицом попрощался и зашагал прочь. А я повернулась к пруду и дала волю эмоциям — зарыдала в голос.
***
«18 декабря
Мне жаль, что я не рассказала о бывшем, тогда бы ты знал, что изначально было со мной не так. Но я не могла, Майкл. Было невыносимо больно. Сейчас я бы смогла тебе рассказать.
И, знаешь, я это сделаю. Даже если ты не прочтёшь. Спустя время я поняла, как всё так оказалось запущенно.
У нас с ним всё начиналось довольно мило, он подкатывал, типичный бабник — таким легко общаться с девочками. Мне не хватало общения с парнями, их внимания, а вот как раз под рукой оказался такой вариант, что вдруг окутал меня морем внимания. Я в нём купалась. Была самой лучшей. Он дарил мне серотонин, которого в жизни недостаточно. Ты же знаешь, мне не хватает гормонов счастья.
Однако сахарное шоу продлилось не слишком долго. Ему постоянно нужна была своя выгода. Он не мог без неё. Я скидывала ему готовое домашнее задание, постоянно интересовалась делами, утешала. Он же создавал иллюзию того, что я ему дорогá. Устраивал театр. Чуть позже начались унижения: он мог прилюдно меня оскорбить, а я сглатывала обиду и потом взрывалась, чем вызывала обзывательства: «истеричка», «чересчур чувствительная», «дура». И я начинала ему верить. Меня накрывала истерика от его слов, когда он провоцировал, в то время как сам он был спокоен. Как будто был прав. Мне казалось, что он прав, а я уже схожу с ума.
Никогда не называл меня своей девушкой. А когда я вдруг спросила, почему так, то он сказал, что я себе всё придумала. Мы дружим по учёбе. И всё. Но разве друзья целуются взасос?
Я словно себе всё нафантазировала. Дурочка какая-то.
Он продолжал просить с меня помощь, а когда я вдруг перестала давать, то начал сравнивать с другими, мол, они-то больше дают, а я ломаюсь. Причём ломаюсь не только в плане учёбы, но и отношений — я ударила его по рукам, когда он в школе схватил меня за задницу. Утверждал, что если мы с ним сблизимся, то смогу быть его девушкой. Оказались у него дома, он стал говорить, что очень меня хочет сейчас, а я испугалась его напористости и сбежала. Он стал прилюдно высмеивать из-за этого. Издевался в личных сообщениях и потом говорил, что ничего такого не имел в виду. Оскорблял и прикрывался шутками. Утверждал, что я просто не так его понимаю, принимаю всё близко к сердцу.
Постоянно были эмоциональные качели. От этого выделялось много гормонов счастья. Я подсела на них, и было сложно выбраться. По итогу, я впала в депрессию — не выдержала больше. Приходилось видеть его каждый день и терпеть-терпеть-терпеть…
Затем я переехала — мама настояла. Не выдерживала моих срывов. Думала, что другая обстановка поможет быстрее вылечиться. Бывший продолжал писать мне девятнадцатого числа, напоминая о себе, при том, что уже нашёл другую. Я со страхом ждала каждое девятнадцатое число месяца. Он специально выработал у меня привычку — ждать от него смс в определённый дни. Так что я и не могла о нём забыть.
И не могла понять, почему мне настолько плохо. Он не бил меня, но как же я себя ничтожно чувствовала! Мне просто хотелось умереть, но я не понимала из-за чего. Он умел быть милым, романтичным… Глаза открываются только спустя время, когда уже не варишься во всём этом. Мне помогла случайно попавшаяся статья про психологическое насилие.
В Сентфоре я встретила тебя. Ты напомнил мне его своими подкатами. И из-за сильной травмы я долго не могла доказать самой себе, что ты — ни разу не он.
Ты порядочный. Не обманываешь. Не издеваешься. Готов бескорыстно помочь. Не занимаешься пустым флиртом на глазах у девушки. Не рисуешься. Ты ответственный. Главное — ты честный. Майкл, ты очень хороший.
Мне жаль, что из-за травмы я так долго тебя отталкивала. Не хотелось на те же грабли… Прости меня. Я тебя обидела.
Я тебя очень сильно люблю».
«25 января
Долгое время я не помнила почти всё своё детство. И только на приёме у психотерапевта стала вспоминать. Папа задевал меня своими поступками, в детстве я была уже более чувствительной из-за этого.
Я не доверяла мужчинам: папе, бывшему.
Но почему-то доверилась тебе. Это было интуитивно. Знала почему-то, что могу тебе доверять.
Скучаю по нашим разговорам, по объятьям. Жаль, что этого больше нет. Я люблю тебя, но ты это так и не услышал. Потому что страшно в таком признаваться. Чем глубже чувства, тем легче ранить, обидеть, оставить большой шрам на сердце.