Страница 2 из 9
Марвин полуиронично-полусерьезно изобразил разбитое сердце, бредущего по прерии коня, солнце, которое не греет, луну, которой никак не взойти.
Его прервал мистер Бигелоу, хозяин «Стэнхоупской аптеки». Семьдесят четыре года – возраст средний; мистер Бигелоу уже обзавелся заметным брюшком и залысинами, но так и не избавился от мальчишеских манер.
– Haai meneer, – обратился он к Марвину, – wil jy tomar betroubare medisyne para levantar el ánimo in forma de ein skoboldash sundae?[3]
Мистеру Бигелоу, как и вообще его поколению, было свойственно злоупотреблять молодежным жаргоном, каковой от этого напрочь лишался комического эффекта – за исключением тех случаев, когда употреблялся невпопад.
– Schnell[4], – охладила энтузиазм аптекаря бездумная юношеская развязность.
– Еще чего! – обиделся мистер Бигелоу и удалился жеманной походкой, перенятой у героев телесериала «Имитация жизни».
Билли не на шутку озадачило душевное смятение собеседника. Он был почти взрослый – тридцати четырех лет, на год старше Марвина. Работал контролером двадцать третьей сборочной линии на упаковочной фабрике Питерсона – хорошая должность. От подростковых привычек, конечно же, не отказывался, но понимал, что возраст налагает на человека определенные обязанности. В данном случае эти обязанности требовали превозмочь стеснительность и щепетильность и поговорить со старым другом начистоту.
– Марвин, что тебя гложет?
Друг пожал плечами, дернул краем рта и, сам того не замечая, забарабанил пальцами по столу.
– Oiga, hombre, ein Klei
– Давай без этого, – потребовал Билли с холодным достоинством не мальчика, но мужа.
– Извини, – перешел на нормальную речь Марвин. – Просто я… Эх, Билли, ты бы знал, как мне хочется путешествовать!
Билли кивнул – одержимость друга не была для него тайной.
– Понимаю, – сказал он. – Меня тоже тянет.
– Но не так зверски, как меня. Кажется, я скоро свихнусь от этого зуда!
Прибыл заказ. Марвин даже не взглянул на десерт «скобольдаш», изливая душу другу детства.
– Mira[6], Билли, у меня нервы натянуты, как пластмассовому пружинному тросику не снилось. Мне грезятся и близкие Марс с Венерой, и далекие Альдебаран с Антаресом… Как ни стараюсь, не могу выбросить их из головы. Говорящий океан на Проционе-Четыре, Аллуа-Два с ее трехполыми гоминоидами… Да я просто жить не смогу, если не увижу эти места воочию.
– Понимаю, – сказал друг. – Я тоже не прочь на них взглянуть.
– Нет, ты не понимаешь, – вздохнул Марвин. – Взглянуть – это слишком мало. Все гораздо хуже… Я имею в виду, что не смогу прожить остаток жизни в Стэнхоупе, хотя здесь очень мило, и у меня отличная работа, и я встречаюсь с guapa[7] девушками… Но черт побери, нельзя же мне просто жениться на одной из них и наплодить детей… В жизни должно быть что-то еще!
И тут речь Марвина, как бывает с взволнованными юношами, утратила связность. Но в диком потоке слов угадывались истинные чувства, и друг согласно покивал.
– Марвин, – мягко произнес он, – я тебя услышал и понял, не сомневайся. Но разве ты не в курсе, что межпланетный полет стоит целого состояния? А межзвездный – это ж вообще никаких денег не хватит. Невозможно, и точка.
– Все возможно, – твердо возразил Марвин, – если воспользоваться Обменом Разумов.
Друг был так сильно потрясен, что не удержался от восклицаний:
– Марвин! Ты же это не всерьез!
– Еще как всерьез, – ответил Марвин. – Клянусь Christo malherido[8], я отправлюсь в космос.
Это шокировало обоих. Марвин почти не употреблял крепких выражений, и теперь, услышав такое, пусть и зашифрованное, Билли понял, как сильно разволновался его друг. Флинн же, сказав то, что сказал, почувствовал: решение уже принято. Окончательно и бесповоротно. И теперь не так уж страшно думать о том, каким будет следующий шаг.
– Обмен Разумов! – осуждающе покачал головой Билли. – Это же так омерзительно!
– Каждый cabrón[9] понимает в меру своей испорченности.
– Нет, кроме шуток, неужели ты готов поселить у себя в черепушке старого марсианского пескороя? Чтобы он двигал твоими руками и ногами, смотрел твоими глазами, ощупывал тебя, а может, даже…
Марвин решил не дожидаться, когда Билли скажет какую-нибудь гадость.
– Requerda que[10] одновременно я буду находиться на Марсе, в его теле, создавая ему точно такой же нравственный дискомфорт.
– У марсиан не бывает нравственного дискомфорта, – возразил Билли.
– Ты заблуждаешься, – возразил Марвин.
Он был моложе годами, но во многих отношениях взрослее, чем его друг. Делал успехи в изучении сравнительной межзвездной этики. А мощная тяга к путешествиям одолевала в нем провинциальную косность, и он, в отличие от Билли, не имел предрассудков насчет инопланетных существ и их образа жизни. В двенадцатилетнем возрасте, едва научившись читать, Марвин заинтересовался нравами и обычаями населяющих Галактику многочисленных и разнообразных рас. Причем всегда старался представить себя на месте обитателя далекого космоса, увидеть мир его глазами, понять движущие им мотивы в рамках его уникальной психологии.
Более того, тестируясь на эмпатию по проективной методике, Марвин набрал девяносто пять баллов из ста, тем самым доказав свою пригодность к успешному общению с инопланетянами. Словом, был готов к путешествиям, насколько это возможно для молодого землянина, никогда не покидавшего свой родной захолустный городок.
Позднее в тот же день, уединившись у себя в мансардной комнате, Марвин раскрыл энциклопедию. Подаренная родителями на девятый день рождения, она стала ему верной подругой и спутницей. Он настроил книгу: уровень восприятия – «просто», скорость сканирования – «быстро». Ввел вопросы и подождал, откинувшись в кресле, пока отмигают свое красные и зеленые лампочки.
– Здорово, карапузики, – сочным радостным голосом заговорило устройство. – А не поболтать ли нам нынче об Обмене Разумов?
Последовавший за этим исторический раздел Марвин слушал вполуха. А вот то, что зазвучало далее, вызвало живейший интерес.
– Давайте ради простоты считать разум явлением электрической или даже субэлектрической природы. Вы, надеюсь, запомнили из наших прежних бесед, что разум, по мнению ученых дяденек, зарождался как проекция наших физиологических процессов, эволюционировав затем в квазисамостоятельную сущность. Смекаете, сявки, к чему я клоню? Да к тому, что у каждого из вас в голове обитает ма-асенький такой человечек, который сам себе голова. – Устройство сдержанно посмеялось собственному каламбуру. – Впрочем, не совсем так – не забываем про «квази». И что же, малышня, это нам дает? А дает это нам симбиотические отношения, взаимовыгодное партнерство ума и тела, даром что мистер Разум склонен к определенного рода паразитизму. В то же время каждый из партнеров – теоретически – способен обойтись без другого. По крайней мере, так полагают ученые дяди.
Следующий фрагмент Марвин пропустил.
– …Теперь о проецировании разума… Вот что, мелочь пузатая, давайте представим, как мы бросаем мячик…
– …Психическое в физическое и обратно. В конце концов, это взаимопереходящие формы, точь-в-точь как материя и энергия. Конечно же, детишки, нам еще только предстоит открыть…
3
Приблизительный перевод: «Эй, господин, не желаете ли принять надежное средство для поднятия настроения, в виде сандея „скобольдаш“?»
4
Быстро (нем.).
5
Слушай, парень, маленькая ночная серенада – это уже слишком, не находишь? Со смертью лучше не шутить…
6
Послушай (исп.).
7
Прелестными (исп.).
8
Ранами Христовыми (исп.).
9
Урод (исп.).
10
Не забывай, что… (исп.)