Страница 74 из 113
Самина закурила, пытаясь унять дрожь в руках. Она припарковала машину неподалеку от «лунного озера», того самого места, о котором говорила Генриэтта, и теперь не могла заставить себя выйти.
Она корила себя за такой глупый поступок. Пойти на поводу и в одиночку отправиться на встречу с «врагом», который убил Арвин, и при этом никому ничего не сказав. Но в то же время Самина прекрасно знала, что если бы она поступила иначе, если бы отправилась сюда не одна, то больше никогда бы не увидела Генри.
Затушив сигарету, фурия достала из кобуры пистолет и проверила его. Урталевый магазин, что аккумулировал энергию Иного для последующих выстрелов, был в порядке.
Эта мысль заставила Самину грустно улыбнуться. Она так привыкла к этому оружию, что не могла его оставить даже зная, что оно бесполезно. Её нынешняя сила была гораздо эффективнее и страшнее, чем какой-то пистолет. Для прошлой Самины, у которой не было боевого дара, он был необходимостью, а для нынешней фурии, способной уничтожить целое здание или превратиться в жуткого монстра, он был просто украшением и напоминанием о том, кем она была. И тем не менее, когда он был при себе, Самине было гораздо спокойнее.
Наконец взяв себя в руки, она вышла на улицу и втянула носом свежий воздух ночного леса. Фонарей в этом месте почти не было, так что девушке пришлось слегка подправить собственные глаза, добавив им возможность лучше видеть в темноте. Разумеется, она могла бы взять фонарик, но в таком случае лишила бы себя одного тактического преимущества, ведь это вполне могла быть ловушка.
Углубившись в лес и пройдя какое-то время по узкой тропинке, она не заметила чего-либо подозрительного. Даже обостренный слух и обоняние не фиксировали ничего, что выбивалось бы из обычной картины ночного леса.
Ещё спустя пару минут Самина выбралась к озеру. Оно не изменилось за те годы, что фурия тут не была, все такое же тихое и спокойное.
Самину уже ждали. Неподалеку от берега горела переносная электрическая лампа, рядом с которой застыла одинокая сидящая фигура. Фурия неторопливо направилась туда, рефлекторно держа руку так, чтобы легко и быстро можно было выхватить оружие.
— Ты все-таки пришла, — улыбнулась Генриэтта и жестом пригласила подругу присесть рядом.
Самина опешила, ведь перед ней действительно была Генри, даже стиль в одежде был её, а вовсе не тот, который был присущ Ламат’Хашу.
— Генри? Это… правда ты?
— «А кто ещё это может быть?» хотела бы я сказать… — вздохнула она. — Но да, Самина, это я. Настоящая я.
Это правда.
— А это существо…
— Она спит, так что мы какое-то время сможем побыть только вдвоем.
И вновь правда. От осознания этого Самине сразу стало легче.
— Выпьем? — предложила Генриэтта, показав на бутылку шампанского и два одноразовых стаканчика.
— Там же нет отравы?
— Ты правда думаешь, что я стала бы тебя травить? — удивилась она, но затем покачала головой. — Разумеется, нет. Просто шампанское, купленное в забегаловке по пути.
Мгновение помедлив, Самина все-таки села, и Генри, мягко улыбаясь, начала разливать выпивку по стаканчикам. Шампанское оказалось дешевым и довольно посредственным, но именно такое они и пили в прошлом.
— Помнишь, как мы сбегали сюда из Школы? В то время это было сделать проще, они тогда ещё не строились как подземные бункеры.
Самина кивнула.
— Это, кажется, было словно в другой жизни.
— Да, мы были просто двумя молодыми, легкомысленными фуриями. Кто-бы мог подумать, что все так изменится.
— Да…
— Ты изменилась Самина. За последние месяцы. Расскажешь?
Девушка задумалась, но в итоге просто не сдержалась. В душе столько всего накопилось, что хотелось просто это выплеснуть. Поэтому она и рассказала о том, что умерла, что теперь у неё тело Королевы Шипов, рассказала о том, что чувствует к Теону. Рассказывая последнее, Самина ожидала, что Генри опечалится, но та улыбалась, искренне и тепло.
— Я рада, что ты нашла себе кого-то, но с таким человеком, как Теон Альдрим, просто не бывает.
— Это точно… Он никого не слушает, поступает, как сам хочет, но самое неприятное — делить его ещё с кем-то. И все же он единственный Ткач Иного, и «присвоить» себе его было бы неправильно.
— Правильно — неправильно… Все-таки ты поменялась меньше, чем я думала, Самина. Все так же печешься в первую очередь о других, а не о себе. Легко могла бы взять своего мужчину, схватить его за шкирку и утащить в кровать, сказав остальным, что теперь он только твой.
— Я так не могу, ты же понимаешь?
— Понимаю, но на твоем месте я бы поступила именно так.
Самина печально улыбнулась.
— Мне не хватало подобных разговоров.
— Да, мне тоже.
Они замолчали, и лишь пение какой-то птицы в лесу и шипение шампанского нарушало тишину.
— Зачем ты хотела увидется? — спросила Самина.
— Я хотела попрощаться. Попрощаться по-нормальному и попросить об услуге.
— Попрощаться? Значит, она… не освободит тебя?
— Нет, — Генриэтта покачала головой. — Я отдала Ламат’Хашу свое тело и душу, и теперь обратного пути нет. В конце концов я исчезну, оставив после себя лишь пустой сосуд.
— Она сказала, что ты добровольно отдала себя.
— Да, так и есть, — не стала отрицать старая подруга. — Мой род всегда поклонялся Ламат’Хашу, и я чтила эту память. В какой-то мере я стала управляющей Школой именно по этой причине, потому что хотела поделиться с молодыми фуриями знаниями о ней, о чудесах, что та могла творить.
— Чудесах? — удивилась Самина.
— Я тебе не рассказывала. До восьми лет я была слепой. Мне могли сделать хорошую операцию и вернуть зрение, но у моих родителей не было денег на неё. Все, что было, это вера в Ламат’Хашу. И однажды богиня исцелила меня. Я отчетливо помню её прикосновение и шрам на ладони, что остался после него.
С этими словами Генриэтта продемонстрировала ладонь, на которой имелась небольшая, едва заметная трещинка, источающая алый свет.
— Он не всегда был таким, да? — Самина вспомнила этот шрам.