Страница 21 из 21
-Что будет? – прошептал Мартин. Он хотел бы умереть от стыда прямо сейчас, пропасть из имени Цитадели, перестать быть целителем. Все, что угодно, лишь бы отделиться от предавшего его ученика.
-Ничего, - это уже не доставляло удовольствия Дознавателю. Он бесился на свое бессилие, причин которого Мартин не мог понять. – Пусть…торгует. Пока.
Надо было добавить хоть какой-то горечи, вот и вынырнуло это «пока».
Дознание оставило это дело и будто бы перестало замечать смерти, которые перестали расти в безумном количестве и теперь шли на спад.
Жертвы, жертвы…и шелест:
-Позор!
-У него всегда было черное сердце.
-Амбиции травят хлеще яда.
-Позор тому, кто не разобрал этой черноты.
***
Мартин не вытерпел. Отрекайся или нет, а Цитадель помнит, кто и кого вырастил, кто и что совершил, для чего.
Устав от шелеста, от жертв, от косых взглядов и неприкрытой жалости, что колола больнее игл, Мартин отправился на поиски Флавия.
Уже через два часа он угрюмо и мрачно взирал на притаившуюся посреди людной улицы лавку – широкую, украшенную резьбой и росписью. А наверху – золоченная табличка «Яды».
Абсурдность встала в горле комом. Мартин толкнул дверь и столкнулся нос к носу со своим учеником. Бывшим учеником.
Флавий возмужал. Красота молодости легла на его лицо, лукавый прищур, насмешливая улыбка…
Не скажешь, что перед тобой торговец смертью и позор Цитадели Целителей! Никогда и ни за что не угадать!
-Добро пожаловать, - Флавий был воплощением вежливости. Ничего не шевельнулось в его взгляде.
-Ты узнаешь меня, Флавий? – Мартин пытался быть грозным, но все внутри него трепетало от ужаса перед какой-то непостижимой наглостью.
-Узнаю, - кивнул он. – Чего желает отрекшийся наставник? Быстрой смерти? Легкой? Мучений? Желает ли выплюнуть свой желудок?
-Как тебе не стыдно?! Этому ли мы тебя учили? Я! Ты торгуешь…
Обрушиться Мартину Флавий не позволил. Да и запал у бывшего наставника таял с каждой секундой проведенной в лавке «Яды». В конце, Мартин закончил лишь всхлипыванием:
-Ты опозорил!
-Ну, почему же? – возразил Флавий спокойно, будто бы ждал этого обвинения. – Я честно плачу налог, честно отдаю пожертвования в церковь Луала, и, более того, честно лечу нищих. А то, что я торгую ядами…так мне разрешили.
-Раз…
-Да. Пришел я однажды ко двору, ну, по случаю болезни местного принца, и сказал, что ядами торгуют все. А так – прибыль хоть будет. Да и контроль. Я пока в этом деле первый и лучший. Те, кто хотят убить – убьют. Так почему бы не заработать на этом?
-Мы задыхались от тел, что ты нам подсунул!
-Ну, это всегда так, в самом начале, - пожал плечами Флавий. – Я много где был и всегда одинаково. Потом народ притихает. А деньга идет. Зато я весь на виду. К вопросам и консультациям готов, постоянных клиентов имею, за качество отвечаю головою. сам знаешь. Какой у меня процент удачи, - Флавий подмигнул Мартину.
Мартин задохнулся от ярости и досады, которые сплелись в нем в жестокой борьбе, не зная, кто обрушиться сильнее.
-Держи, - смилостивился вдруг Флавий и извлек из-за прилавка темнотой блеснувший флакончик. – Подарок. Мои товары нынче дороги, сам понимаешь, экономика, инфляция…
Мартин взглянул в когда-то чистые и ясные глаза своего бывшего ученика.
-Бери, - подтвердил его сомнение Флавий. – Я из милосердства одариваю. Если уж заклюют, то…сам знаешь, промахов у меня почти нет. а этот без боли. Просто сон. В котором нет страшного шепота «позор».
Мартин протянул руку к флакончику и отдернул ее:
-Нет. твой яд – для других. А прежде всего для меня. Пусть шепот. Пусть шелест. Пусть презрение. Я вырастил чудовище, так имею ли я право бежать от этого факта в смерть?
Мартин более не обернулся и не взглянул на Флавия. Темнота лежала на его сердце непроходимой тяжестью.