Страница 24 из 29
-Нет, он сидел в Люксембургской тюрьме через тридцать лет от нашего знакомства!
-Он не мог этого сделать, мы переехали за полгода до тридцатилетия!
Эвин и Абигор осеклись, глядя друг на друга. Сейчас это было неважно. Весь их спор не имел ничего важного. Но они пытались спорить, чтобы почувствовать, что еще живы. Чтобы знать, что были живы. Но что виделось им в пути? В таком долгом пути? Что стоили эти годы? Цинизм, отвращение, радость…они видели все, только гораздо больше, чем люди. И жили, гордясь тем, что стоят выше людей.
-Регар бы рассудил.
-Рассудил…- эхом отозвалась Эвин, но покачала головою. – Никто нас уже не рассудит.
***
Они сидели дальше, не зная, почему не могут заставить себя подняться. Люди встают для цели, для встречи нового дня, а им? Для чего вставать теперь им?
-Надо проститься, - сказал Абигор, наконец, но не мог заставить себя встать. – Надо.
-Конечно, - согласилась Эвин и тоже не пошевелилась.
-Что ты будешь делать, когда меня не станет?
-Может быть, я уйду первая, - пожала плечами когда-то волшебница.
-Я был сильнее.
-Тогда ты уйдешь первым, да.
Абигор хотел сказать, что ему жаль оставлять Эвин с таким грузом, но он не мог ничего придумать. О каком утешении могла идти речь? Абигор произносил речи много раз, но сейчас внезапно понял, что все они были шаблонными и пустыми и действовали на людей, которые за сотни лет к речам не привыкли.
-Регар, наверное, был старше тебя, - предположила Эвин, глядя в закрытую дверь. – Забавно, я думала, он где-то моих лет.
-Мы не помним имен, думаешь, мы помним точно наши жизни и года? Но что ты станешь делать?
-Ждать своего срока, - Эвин пожала плечами. – Что я еще могу? ответ очевиден.
***
«Мои дорогие друзья, простите. Что я оставляю вас в этот страшный момент. Простите, что я ухожу, не простившись с вами, но я оказался слишком труслив. Я оказался слишком слаб. Сотни раз смотрела мне в лицо смерть в битвах, в революциях и мятежах, но сейчас, когда жизнь отсчитывает мои последние дни, не знаю – завтра мой срок или послезавтра, я труслив. Я не был немощным, но сейчас ослаб. Я не был храбрецом, но сейчас окончательно струсил. Я поступаю так, как будто бы и мне самому нетрудно оставлять вас – двух моих лучших друзей наедине с участью.
Я отдаю свою силу миру, который создал меня. Может быть, моя смерть продлит ваши дни. Я был бы счастлив, если это так.
я не стану судить своих дел, поскольку совершал их достаточно, не деля на плохие и хорошие, оставаясь человеком только с магией. Я любил и предавал, я прощался и плакал, ненавидел и убивал. И не всегда я был правдив, честен и добродетелен. Только человек не успевает совершить так много, как я, а я успел. Я долго жил. Может быть, слишком долго.
И я также не знаю, как кончится жизнь моей души. Есть ли рай, ад или магический чертог…мне неведомо. Но если есть хоть что-то, я клянусь вам не уходить в последний путь своей души, не дождавшись вас, моих лучших друзей, моих единственных близких.
Я потерял своих родителей. Я потерял их, и за сотни лет забыл их лица. Я любил сильно лишь раз, но потерял и ее, и тоже забыл. Жизнь слишком долгая. А вы жили рядом и были моими друзьями, а потому я любил вас до самого последнего своего вздоха и дождусь вас по ту сторону существования.
Простите меня. Сейчас я вспоминаю седые края Шотландии, что была мне родной, и которую я оставил…жизни две или три назад. Я вспоминаю вас, держу ваши лица в уме, поскольку мне не за что больше зацепиться.
Я еще раз прошу вас простить меня и простить. Я надеюсь, что там не конец, не пустота и чернота. Я разряжаю свой последний амулет, применяя последнее свое заклинание, и ухожу трусом. Ухожу и вашим другом.
я любил вас.
Регар».
На посеревшее и рассыпающееся от обманной жизни тело Регара Эвин так и не смогла взглянуть. Все время, что Абигор читал с большого белого листа, исписанного мелким почерком, брошенного у постели, она закрывала лицо руками, словно боялась закричать, расплакаться, потерять все чувства, что были в ней.
Абигор дочитал уже со слезами на глазах. Он бережно свернул лист в четыре раза и убрал его в карман, сел возле постели Регара на пол.
Эвин, справившись, с глухими рыданиями, села рядом, прислоняясь к посеревшей и давно уже безжизненной руке Регара. Когда-то человеческой.
Абигор обнял ее. Ему показалось, что так будет спокойнее. Эвин не спорила. Оба они прикрыли глаза и принялись ждать, не говоря больше ни слова друг другу. Слишком много уже было сказано.
И все-таки мало. Но слова не послушались бы ни ее, ни его. все уходило, теряло смысл и выцветало. Магия потеряла силу, а ее хранители жизнь. И где-то уходили точно также, кто с отчаянием, кто в бессмысленной борьбе и другие маги и колдуны. То есть, те, кто когда-то были магами и колдунами. А люди жили, не зная о том, как меняется мир.
11. Урок Мерлина
Больше всего Мерлин любил заниматься с Мелеагантом, когда Багдамаг де Горр — отец будущего принца был в отъезде. В эти минуты мальчик как будто бы раскрывался и был смелее и все те мысли, что плодились в его рассудке, плели какую-то свою паутину, были доступны Мерлину для прочтения. Ну, или почти все.
-Мерлин! — Мелеагант де Горр встретил его радостно, по-мальчишески задорно и весело, что, в присутствии Багдамага мгновенно послужило бы причиной для замечания о том, что наследные принцы так себя не ведут, но для Мерлина поведение принцев не было главной задачей: он предчувствовал время, когда и король, и принц и весь двор будут вести себя много хуже и неприятней. А здесь…что плохого в радостном и живом чувстве от встречи?
-Здравствуй, Мелеагант! — Мерлин тепло приветствовал своего ученик и с горечью подумал о том, что уже очень скоро ему придется оставить этого способного ребенка. Причина в той силе, что есть в Мелеаганте и в том уме, который жадно пожирал знания, которые Мерлин рассчитывал вкладывать в течение пяти лет, всего за каких-то девять месяцев.
Дальше ему следовало получить опыт самому. Конечно, Мерлин хотел бы быть рядом, но Багдамаг строго возразил:
-Его раны будут его ранами, не вмешивайся…друид!
И это «друид» звучало оскорбительно.
-Мой друг, граф Уриен Мори хочет присутствовать на уроке, ты не против? — Мелеагант устроился уже за своим столом, когда открылась дверь, и появился юноша, немногим старше Мелеаганта.
-Друг? — Мерлин взглянул на вошедшего и кивнул, — пожалуйста. Ему полезно будет послушать…
-Да нет, Мерлин, я необучаемый, — фыркнул означенный друг и уселся с удобством, развалился в кресле, — просто хочу побыть немного в компании своего друга.
Мерлин пожал плечами: пожалуйста, он не против. Более того, рад, что у Мелеаганта есть друзья. Характер у принца четко сформированный, жесткий, хлесткий, беспощадный. Если у него есть сейчас друг — это очень хорошо, ведь самому Мерлину кажется, что наследник де Горр одинок.
-С чего желаешь начать? — спросил Мерлин, раскладывая пергаменты по столу.
-С этого, начнем с разминки, — Мелеагант уверенно ткнул пальцем в один из листов. Мерлин вздохнул — с легкого, ага… этому Мелеаганту удивительно просто дается обучение!
-Итак…поглощена смерть победою. Мы начнем с размышления о том, что такое исчисление логики.
-О, это я знаю! — Мелеагант закрыл глаза и ответил без запинки, — исчисление логики есть насилие разума над самим собою. Дай разуму волю, и он будет действовать лишь соединением, с помощью мысли мы можем идти лишь чрезвычайным усилием над собой, не сбиваясь с пути естественного. Человеческий разум есть отличительная черта.