Страница 20 из 29
Но Кенота же задело и борьба между законом и богом заставила новый мир расколоться снова. А потом Леа стравил новые блоки и снова заговорил. В конце концов, рука мести добралась и до него и кто-то стал говорить уже против его имени, но тут…
Отвратительная удача! От разоблачения и падения Леа спасло то, что в грызне между собой, первые лидеры мятежа, что так желали перестроить мир, забыли совсем о конкуренции, о том, что не только они хотят власти и были сметены второй волною, вторым рядом…
Леа было тридцать пять лет, когда первая волна была разрушена и утоплена в крови, а он уцелел!
***
Леа было тридцать семь, когда он смирился окончательно: он больше не успевает. Да, странное дело, теперь его регулярно обставляли. Теперь с ним не считались, он не успевал уследить за всем. Силы покидали его стремительно.
Чтобы не быть опозоренным, Леа удалился прочь от кипящей столицы в провинцию. Но и в провинции многие помнили его еще по столичным делам, а потом приняли его без одобрения.
Леа было тридцать девять, когда он совершил последний обратный шаг и оказался в Луалом забытой деревеньке, почти такой же, из которой пришел когда-то. И здесь он с ужасом осознал, что несмотря на скорое свое выдвижение, и выживание, остался одинок.
Он ни разу не влюблялся и, ни разу не позволял себя любить.
У него не было друзей, так как всегда думал о выгоде от знакомства и легкие сентиментальные выходки, проходящие периодами, были ничтожными.
Оставшись без деятельности, он стал угасать и никак не мог понять, почему это происходит именно с ним. тогда Леа завел собаку – из числа охотничьих гончих. Назвал ее просто и лаконично – Друг, и гулял с нею часами, разговаривал, вызывая насмешки и косые взгляды у измученного строительством нового мира народа.
-Понимаешь, Друг, - говорил Леа, - я выжил, но что я имею? Деньги? Они мне так и не нужны. Слава? Она легко проходит. Я выжил, а потом слава моих славных дней меркнет. Это имя Альбера еще гремит. Это имя Мэтта еще повторяет презренная часть общества.
Друг спешил за своим хозяином и слушал его голос.
-А я, - заговаривал в иной раз Леа, - выживал, выживал, да не выжил! Вот что у меня было? Работа? Да. И что же? к чему она привела, а, Друг?
Друг шумно вздыхал.
-Даже та девчонка, Эда, - Леа тянуло на размышления, которые он годами носил в себе и теперь стремился выложить хоть кому-то, - она законницей была, несчастная, втянутая… а все же? красиво же погибла?
Друг, угадав какую-то мысль, тявкнул.
-Красиво, не спорь, - возражал Леа. – Она же из Дознания. Да втянули ее в заговор, она страдала, да потом полюбила одного из нас. Любила Эда этого Ронана как безумная, и он тоже… а потом ей пришлось вынести ему приговор, потому что он нарушил закон. Закон, за который сам боролся.
Накрапывало. Другу не нравилось, что на его шерсть падают тяжелые капли, но он покорно шел за своим человеком, а Леа не замечал дождя.
-И что же? Эда даже не вздрогнула, когда приговор его подписала. Сама! Рука не дрогнула, ибо был он в ее глазах уже мертв. А потом и сама она… подставили, конечно. Но погибла красиво! От своего же закона. Красиво, а?
Друг шел рядом с Леа и шумно вздыхал, не понимая, чего от него хотят, но шумно выражая участие.
-Или Вильгельм. Его Величество! Плохо кончил, но все же, верил до конца, что дочери его правление сдержат, а они…набожная…
Леа поморщился, не желая вспоминать кошмар самых кровавых дней.
-В общем, Друг, не уберегли они. А все же! что-то было в них, что-то большее, чем есть во мне, хоть и померли они! И дочки эти, и король, и жрецы, и дознаватели и мятежники! А все же, было в них…во мне же этого совсем нет. Я пережил их всех, а вроде бы мертвее, чем они. Их помнят, а меня нет.
Друг снова шумно вздохнул. Леа остановился прямо посреди деревенской улицы и запрокинул голову вверх, подставляя серое лицо под капли дождя. Он не чувствовал себя живым очень давно. А думая об этом, понимал, что никогда и не был живым. Просто существовал зачем-то.
Сколько он так стоял и о чем думал, одному Луалу известно. В себя он пришел только услышав жалобное поскуливание свернувшегося у ног Друга. Собака мерзла. Собака хотела есть и боялась этого мраморного хозяина.
Леа же, вернувшись из своих мыслей, понял, что конечности его онемели от ветра и сам он голоден. И даже расхохотался – несмотря на весь пройденный путь холод и голод настигали его все равно. Что изменилось? Ни-че-го. Только то, что Леа был теперь совсем один.
-Идем, Друг…- позвал Леа и собака последовала преданно за ним в тепло.
А Леа шел, не разбирая пути, ноги сами вели его, и думал, где же он свернул не там и кто виноват во всей его жизни и в этой мертвой его душе?!
А дождь усиливался, нагоняя холод и тошнотворную тоскливость.
9. Торговец
-Ты пойми, - втолковывал Рене уже битый час то, что лично ему казалось очень простым раскладом, - к тебе у меня нет никаких претензий! Я все прекрасно понимаю. Я понимаю, что ты, Шампар, исполняешь свой долг, и только. но я не могу пойти тебе на уступки!
Шампар молчал. Ему было тошно в компании Главы Торговой Гильдии, который совершенно не робел перед ним, нарушая привычный порядок вещей. Ведь так заведено – перед тобою появляется глава Тайной Полиции короля, значит, что? Правильно, надо, по меньшей мере, приобрести заискивающий тон и лепетать.
Но этот проклятый Рене ведет себя так, как будто бы от его мнения здесь что-то зависит! И, главное, ведь даже моложе, чем сам Шампар, а наглость и отсутствие почтения…одним словом – торговец! Думает, что все ему дозволено.
-А я еще раз, - сдерживая раздражение, промолвил Шампар, уже точно обещая себе, что вернувшись в свою обитель, обязательно затребует к себе дознавателей и пусть они возятся с этим Рене, роют землю, разыскивая хоть что-нибудь, за что его можно будет вытащить на судилище.
Впрочем, если он торговец, а еще и Глава Торговой Гильдии – упечь за что найдется! Надо только сейчас сломить эту противную волю, эту наглую надменность, самодовольство…
-Да хоть заповторяйся, - хохотнул Рене. – Нет, я никуда не тороплюсь, конечно, но мне жаль твоего времени. и я остаюсь при своем мнении: хочешь, чтобы я остановил торговлю со Змеиным Островом, неси приказ Короля.
-Приостановил, пока идет следствие, - поправил Шампар и попытался взять дружелюбный тон. – Послушай, Рене! Ты же не идиот…
«Просто наглая самодовольная скотина, но это поправимо. Для умный людей свойственно быть невыносимыми и иной раз непонятно даже, на благо ли то, что человек – идиот».
-Ты же все понимаешь. был отравлен один из ближайших советников нашего Короля, да правит он долго. Следствие ведется тихо, чтобы не баламутить народ, но следы ведут к Змеиному Острову. Чтобы не смешивать партии товаров, я прошу тебя прекратить на время следствия…
-Послушай, Шампар, - Рене покачал головою, - ты просишь невозможного. И я буду рад тебе только пойти тебе навстречу, но…
-Не видишь выгоды? – Шампар не сдержал злого замечания. – Я явился к тебе, как к другу, хотя мог послать солдат! Я пришел поговорить честно. Я открыл тебе тайну, которую нельзя открывать, надеясь на твое содействие.
-И ты думал, что выйдет? – Рене даже всерьез полюбопытствовал.
Шампар скрипнул зубами. Когда только следы привели к Змеиному Острову, к одному из ядов, что производится лишь там, он уже мысленно проклял всех богов, предчувствуя неприятную встречу с Главой Торговой Гильдии. Надо было, может быть, и впрямь послушать Мари – она говорила, что надо послать солдат…