Страница 7 из 22
Если бы только то не были дети Пепельного Города…
Но родители, а также всякие другие горожане, считавшие святым своим долгом вмешаться в жизнь ближнего, использовали Странника, чтобы воспитать детей.
-Не ходите играть в шахты, а то Странник выпустит вам кишки.
-Не смейте возвращаться после темноты, а то Странник пустит вас на фарш.
-Не покормишь свиней – Странник скормит свиньям тебя!
Тысячи ужастиков вращались по Городу, рождая образ Странника чем-то совершенно жутким и отвратительно тошнотворным. И, хотя, дети эти, росшие среди разборок местных шаек, нищеты и серости мало чего боялись, они не могли удержаться, особенно в одиноком блуждании по улицам от оглядки назад…
***
Эней был обыкновенным ребенком Пепельного Города. Одиннадцати лет отроду, босой, одетый в насквозь пыльные брюки, не прикрывавшие щиколотки, да в старую куртку отца. Отец его был также обычным представителем Пепельного Города – он работал на одну из шаек и не думал таиться. Не от кого было и незачем.
Отец Энея пил такое же пойло, как и другие. Бывало, что дрался или засыпал под забором местного трактира. Порою распускал руки и дома, отвешивая тумаки сыну (причиной могло быть что угодно) и оплеухи жене.
Жена, кстати, была такой же, как многие женщины Пепельного Города. Грубоватой, пьющей, защищающей своего мужа при любых обстоятельствах и терпеливо сносящая все его оплеухи.
Она считала, что так живут все и ей положено жить так. Более того, считала, что ей даже повезло, потому что в ее руках ткани и нити становились так послушны, что это приносило ей дополнительный доход. Правда, не деньгами, а молоком или луком, но все же!
Жили…как все живут. Из деликатесов – курица раз в месяц, в остальное время – овощная похлебка, пресные лепешки, иногда – мелкая рыбка, запеченная в масле и соли…
Спали на соломенных тюфяках, работали, пели, слушали байки и пугали Энея тем, что за его непослушание его заберет Странник.
Словом, ничем непримечательная семья.
***
Эней не мог назвать себя храбрецом или трусом, но он не мог поверить даже на минуту в существование какого-то Странника, что забирает детей. Мама, в редкую минуту, вызванную сентиментальностью (причиной которой стало внезапное осознание того, что зрение ее уже подводит и не так ровно ложится нитка, и, возможно, скоро она не сможет зарабатывать в дом молоко и лук, что значит, что ее сыну и мужу придется еще тяжелее), рассказала, что ее еще маленькой пугали этими рассказами.
Сколько же тогда должно быть этому Страннику лет? Эней не верил, что кто-то в течение долгого может забирать детей и не быть пойманным, и не потерять интерес к этому…
***
Весь тот день Эней провел на рыбалке вместе со всеми детьми. Зои не хотели брать, но она напросилась, и детвора сдалась. На рыбалке было весело, и Эней возвращался домой с целым ведерком мелкой рыбешки, надеясь, что мать приготовит вкусный ужин, а отец, может быть, даже похвалит его и скажет, что его сын – добытчик!
На самом деле Эней поймал больше, но так как Зои не поймала ничего, он тайком от своих друзей положил ей где-то четверть своего реального улова. При этом, ему стало стыдно, а когда Зои взглянула на него с недоумением, он, чтобы она не выдала ненароком его секрет, нарочно грубо заговорил с нею и даже оттолкнул после, когда Зои, улучив минутку, попыталась к нему подойти.
-Уйди, болезная! – рявкнул он и, подражая отцу, сплюнул на землю.
Зои была слабой. Она упала от его легкого толчка и, конечно, не удержала свою рыбу…стыд в груди Энея обжег его в несколько раз сильнее и он залился краской также. как Зои плачем, когда принялась собирать разваленную по дороге рыбу…
Но эта ситуация почти уже оставила Энея, когда он снова пошел по вечерним сумеречным дорогам Пепельного Города.
Но вот только домой ему было не суждено дойти. Вернее, он пришел в дом, а обнаружил пепелище.
***
Горожане, кто с сочувствием, а кто по долгу внутреннего чувства, кто-то же со злорадством, дождавшись Энея, сказали ему, что его дома и родителей больше нет.
Слова навалились со всех сторон и сдавили и без того серый мир мальчика. Он слышал, но не понимал, что слышит. А они говорили и говорили, нависали над ним, тормошили, теребили, пытались заставить его отвернуться от обожженной земли, на том месте, где раньше был их дом и той горе непонятного камня и чего-то еще черного и серого, твердого, что когда-то было его стенами…
Говорили, что отец его разозлил кого-то из шайки, нанеся личное оскорбление. Оскорбленный же явился мстить с двумя, тремя или даже шестью ли людьми. Говорили, что крики были страшными, но успокаивали, что крики были недолгими.
А затем был пожар.
И никто не вмешался и не вступился за крик. Но когда начался пожар – горожане, что жили ближе, поторопились к нему с ведрами.
-Мы, конечно, сочувствуем тебе…- кашлянули справа, - но твой отец сам нарвался!
-Можешь пожить у меня, - тронули за плечо слева.
А Эней не слышал их.
Просто в один момент кусочек мира, оставленного на самом закутке настоящей жизни, вдруг разрушался. Он понял, что остался один в целом мире и так теперь будет не день или два, а вечность, что самые близкие люди его мертвы, а дом…
А дома нет.
И ничего больше у него нет. весь скарб наверняка или растащили, или сгубило пламя. И он остался сам у себя.
Эней еще не понял чувства, скользнувшего в его груди. Потом отстраненно, будто бы со стороны взглянув на себя – щуплого, нескладного, а главное, живого! – подумал, что ненавидит себя, ведь он не остался с родителями и не принял их участи.
Эней не знал, зачем он вдруг развернулся и, расталкивая всех, бросился к лесу, туда, куда не стоило ступать в полумраке. Там, где обитал, по слухам и сказам, Странник, но Эней хотел умереть, он полагал, что смерть – это сон, от которого не придется уже никогда проснуться.
Он бросился со всей юной отчаянности, бросился, надеясь убежать от горя.
И никто не остановил его.
Он бежал, царапая лицо, руки и ноги, обдирая куртку о ветви. А когда устал, обнаружил себя в страшном и незнакомом месте. И равнодушие ко всему, что с ним произойдет, охватило его. Он рухнул ничком в гниющую листву, вдохнул запах земляной сырости и решил, что именно так он и умрет.
Но вместо смерти, он просто уснул, не заметив даже, что во время всего бега, страшные рыдания сотрясали все его существо.
***
Эней проснулся от того, что кто-то был рядом. Это предчувствие, этот инстинкт, самый подлый и самый добродетельный инстинкт человека: жить, несмотря ни на что – жить, - разбудили его. Он сел и сразу увидел глубокую ночь, разрезанную костром и незнакомца, гревшегося у костра.
Облаченного в плащ и скрывающего лицо под шляпой.
Незнакомец, лицо которого поглощала темнота, явно видел мальчишку. Но мальчишке было глубоко все равно на свою жизнь или смерть, да и любопытство его все-таки не исчезло.
Эней подошел с осторожностью к костру. В эту минуту он напоминал больше взъерошенного воробушка…
-Ты…Странник? – Эней, горло которого пересохло от слез и страха. Но он не замечал этого, во все глаза разглядывая расшитый серебром серый плащ и шляпу, под которой можно было угадать теперь в блике костра молодое и усталое лицо, лукавую улыбку…и глаза. Нет. все-таки, он не молод. Нет такого взгляда в молодых годах.
-Я? – незнакомец не удивился вопросу Энея, он, скорее, заставил его подумать. – Да, пожалуй, что Странник.
-И ты…заберешь меня? – почему-то Энею не было страшно. Он вспомнил опять, что остался совершенно один и свинцовая тяжесть, которая покровительствовала в небесах Пепельному Городу, навалилась на него, лишая всякой возможности сопротивляться.