Страница 6 из 19
-Уже побеспокоили, - не совсем вежливо, хотя ему хотелось быть вежливее, отозвался Шарль. Уловив это, он попытался смягчиться (девчонка-то не виновата ни в чем!). – Говорите, я вас слушаю. Внимательно слушаю.
-Моя подруга по монастырю…понимаете, она лишилась пенсии.
-Так…- Барбару мысленно выругался. – К сожалению, я сейчас не располагаю…
-Нет! – горячо запротестовала девушка, гордо и яростно блеснув лихорадкой своего взора, - нет, нет! Вы не поняли! Я хочу съездить в Париж, ходатайствовать за нее. паспорт я уже получила, но мне бы…чью-нибудь рекомендацию.
Барбару чуть не рассмеялся от облегчения, но тут же и взгрустнулось. Оставались единицы в Париже. Да и кто из них в это время, когда власть жирондистов качается на последней ниточке, согласится заняться делом этой девчонки? Впрочем, ему какое дело?!
-Да, разумеется, - Шарль отошел к своему столу и быстро начал писать, рука слегка дрожала по непонятной ему самой причине и буквы выходили не самыми ровными, но он решил, что Клод, к которому он и писал, разберется. В конце концов, тот разбирался и в больших каракулях, а что важнее – оставался преданным и продолжал вести переписку с Шарлем, что уже вело его по гибельному пути, если об этом станет известно…
-Если я все равно еду, - подала голос девица, - может быть…мне что-то передать на словах или как-то еще кому-нибудь?
И вот это уже заставило Шарля обернуться на нее. он взглянул решительно и задумчиво, прикидывая, что за чертовщина с этой посетительницей? Почему она так готова рискнуть? Если кто-то поймает ее с письмами – ей же самой конец!
-Как ваше имя? – тихо спросил Шарль, не сводя взора с ее угловатости.
-Мари Анна Шарлотта Корде д`Армон, - быстро ответила девушка, словно готовилась к его вопросу. – Можно просто Шарлотта Корде.
-И что ты такое есть, Шарлотта? – Барбару отложил и бумагу, и перо, и теперь стоял, скрестив руки на груди и в упор разглядывая ее. он знал, что от его взгляда девушки либо смущаются, либо краснеют…
Эта же даже не дрогнула и смотрела в его глаза.
-Я республиканка задолго до революции, - ответила Шарлотта. – Люди, что обещали нам свободу, убили ее. они стали палачами.
-Вы рискуете, - воззвал к ней Барбару. – Нас не объявили еще изменниками, во всяком случае, официального объявления мне неизвестно, но взявшись что-то передавать – вы рискуете собственной головой.
А она продолжала смотреть ему в глаза и по лихорадочному блеску, такому знакомому, Шарль, точно чувствуя, что хлопоты о пенсии лишь предлог, а задумалось ей что-то другое, взялся за перо. Он даже подумать не мог, что она добьется успеха.
Ее, по его мнению, должны были взять либо по дороге, либо в Париже.
***
Громыхнуло очень скоро. Шарль Барбару даже сначала решил, что это шутка, невозможно…невозможно убийство!
Но он получил непреодолимые в своей ясности сведения. А потом получил письмо от нее самой. От нее, от этой Шарлотты Корде, томящейся в тюрьме.
-Как ее только сразу не убили…- растерянно бормотали среди сторонников Шарля.
А Барбару уже знал, не прочтя даже, знал, почему.
Ему тяжело далось распечатывание конверта. Он меньше всего хотел видеть то, что должен был прочесть.
Шарлотта рассказала в письме, в подробностях, как ездила к Марату, и только с третьей попытки была впущена в его дом. Там, встретив его в ванной, и убила. Она писала, что ее не дали на растерзание толпе из добродетели, но Шарль, замирая от ужаса, и видя все, как наяву, как будто был и он там, знал: добродетель мертва. Шарлотту не отдали на растерзание толпе сиюминутно, чтобы восторжествовало то, что давно уже зрело.
Нельзя было уничтожить в один миг изменников, которыми нарекли Барбару и всех сторонников его. никак нельзя. Нужна была жертва и Марат, очень вовремя убитый этой угловатой девчонкой, подходил идеально.
Толпа, обожавшая Марата, восхвалявшая его превыше всех, видящая в нем бога, миссию и руку справедливого возмездия и защиты, готова была броситься на каждого, кто был причастен к его гибели.
А связать Шарлотту с Каном, где укрывался Барбару и его друзья было легче легкого. Хотя, Корде писала и сам Шарль слышал, что она отрицала всяческое их участие – плевать они все хотели на это! То, что какая-то девчонка сама имела какое-то мнение, было им неинтересно, ведь, наконец, получено реальное основание для уничтожения любого противника любым методом!
Шарлотта убила не только человека. Она обратила любимца толпы в мученика и святого, во имя которого надо было сплотиться и отомстить каждому, кто хоть сколько-то имеет причастности к этому убийству.
Шарлотта, знающая, что идет на смерть и желавшая сама стать символом, пусть и в посмертии, символом борьбы с террором и диктатурой, которую узрела, сама стала первой главой, главой кровавой в начавшейся борьбе…
Сейчас, даже если и удастся Барбару или кому-то из его сподвижников, удержаться на плаву, или возвыситься – Париж уже не примет их. Они оскорблены убийством Марата. Это жертва, которая была отдана. Заклание.
И Шарлотта, видевшая единственным врагом свободы – Марата, явно не могла посмотреть так далеко вперед.
-Марат мертв! – ликовали среди сторонников Барбару, а он молчал, прекрасно помня, что такое «Марат».
Ему довелось, еще до падения Бастилии, взять несколько курсов оптики у Марата. И он успел понять, что такое это человек есть. И не желал ему смерти, опасаясь открытых последствий ее, хоть и смерть его развязала бы руки…
Правда, теперь она развязывала руки Робеспьеру и его сторонникам, долг которых – отомстить и уничтожить всяческого врага, отнявшего жизнь великого Марата!
И тревожило Шарля то, что само это убийство слишком уж походило на мысль самого убитого. Это было что-то из его логики: великая жертва, открывающая великие возможности. Смерть Марата – подлое убийство, последствием которого можно уничтожить сотни врагов…
Это так походило на него! так что же? Совпадение? Совпадение мыслей? Или же просто Шарлотта не знала, куда деться, и так возненавидела Марата…
А может быть, в этом и был его замысел? Дожидаться чьей-то ненависти, чтобы стать смертью и символом?
Нет, безумство, безумство! Но – похоже на его мысль. Мысль безумца.
-Шарль?! – Барбару вынырнул из омута своих мыслей и только сейчас понял, что его уже зовут не в первый раз.
-Да?
-Что дальше? – спросили его.
А дальше для них закончилось. Шарль это понял. Сторонники либо не поняли, либо пока не прочувствовали.
-Дальше…- Барбару сглотнул тяжелый ком, вставший в горле и с нарочитой беспечностью сказал, - а дальше…дай-ка мне бумагу и чернила!
И сам, пока не успели его поймать в сети вопросов, залпом выпил стакан вина, но даже не почувствовал вкуса.
5. Луиза Дантон
Луиза молода, но не глупа. То есть, может быть, она и обладает определенной глупостью в вопросах образования и начитанности, может быть, некоторым образом наивна (но это еще простительно из-за ее юности), но в вопросах быта она обладает той особенной мудростью, что позволяет ей существовать без конфликтов бок о бок со своим мужем – Жоржем Жаком Дантоном.
Она знает, что она вторая жена и брак их никогда не был отмечен любовью. Простое ей – шестнадцатилетней дочери пристава нужен был муж и содержание, а ему нужна была какая-нибудь женщина в доме, которая никогда не будет лезть в его дела.
Она понимает, что любви здесь нет и не будет, и не требует ее и малейшего к себе внимания.
Она гордится тем, что ее муж – известнейший деятель смутной эпохи, громогласный и величественный «САМ!» Жорж Дантон. Гордится и никогда не лезет в его дела, не ждет его дома, зная, что он в собственном доме редкий гость, не спрашивает, где он был и вообще больше молчит в его присутствии. Всё, что от нее требуется – создавать какую-то жизнь в доме, когда Дантон расположен чувствовать эту самую жизнь, когда возвращается усталый и хочет верить, что он все еще человек – самый обычный.